Пока он сидел в лимузине и наблюдал, как копы заталкивают этих, из благодельни, в свой фургон, ему вдруг захотелось, чтобы операция уже осталась позади. В голове крутился один из старых мотивчиков Ударника, параллельно шли картинки, и лучше этого видео представить себе было трудно, оно заводило до такой степени, что на мгновение ему показалось, что Ударник сидит рядом. Но его не было.
Что же происходило после рейда? Ривера и его люди выдернули хакера из общей кучи задержанных, затолкали в лимузин, и они куда-то поехали. Краткий визит в дом к какой-то шишке. Скорее всего, в районе Бель-Эр, столько ворот с охранниками пришлось проехать. А может, были одни ворота, просто они многократно повторились в его сознании, потому что там в этот момент звучала музыка, внутренний режиссер следовал за изобразительным рядом и так микшировал отрывки, что сам Ударник уписался бы от восторга. То есть, конечно, прежний Ударник.
Об этом доме в Бель-Эр запомнилось немного – только то, что телефоны все время звонили. Там было не меньше двух дюжин телефонных линий, а мониторов и терминалов и того больше. Информация била ключом, того и гляди попадет по голове. Хакер, похоже, был на взводе, будто боялся, что пострадает именно его голова.
А может, он боялся Риверы. К тому времени не оставалось никаких сомнений, что Ривера его знал, и парнишка глядел на него так, будто тот зажал чеку гранаты зубами и вот-вот выдернет. Все они что-то втолковывали парню, давили и уничтожали его своими голосами. Он словно попал под пулеметную очередь: я-та-та-та-та-тат, бац, бац, бац, я-та-та-та-та-тат, бац, бац, бац! Захотелось даже крикнуть: «Ложись!». Только вот Ривера начисто был лишен чувства юмора и не понял бы шутки, урод.
Так шло довольно долго, пока парень не произнес волшебных слов: свидетель обвинения. Но удивительнее всего, что после этого выражение лица Риверы прояснилось, и Марка осенило: парень думал, что Ривера решит все его проблемы, а на самом деле сам только что вытащил его из какой-то ямы, даже не заметив.
После чего парню подсунули кипу документов, на которые требовалось поставить отпечатки пальцев, и вдобавок подвели к устройству для сканирования сетчатки глаза. Поговорили еще немного, снова кому-то звонили, а потом, когда, казалось бы, все закончилось, и пора была двигаться по домам, они поехали на ночное заседание суда. Никак не верилось, что это всерьез, пока не подъехали к входу и не начали подниматься по ступенькам.
Тут паренек опять заартачился. Хотел увидеть какую-то бумагу? Он это плохо помнил. А потом, в зале суда…
Перед дверями зала заседаний его вдруг обуяло страшное предчувствие. Вот войдет он сейчас, а там – Джина, которую замели во время набега или за дебоширство в нетрезвом состоянии. Он встретится с ней глазами, она увидит его вместе с Галеном и Джослин и испепелит на месте. Ядерный взрыв, все плавится.
А когда узнает, на какую сделку он пошел – и ядерный взрыв побледнеет перед Армагеддоном, который она ему устроит. Иисус наконец явился на Землю, но только по твою душу, засранец!
Но они ведь пообещали, что устроят это и для Джины, прежде чем откроют процедуру для всех. Она поедет с ним, оба получат новые способности, и это будет хорошо. Хотя Джина не на шутку рассвирепеет, когда выяснит, что он многое скрывал, и просто из принципа живого места на нем не оставит. За двадцать лет, проведенных вместе, они ничего друг от друга не утаивали. Да и нечего было утаивать. Ему и в голову не приходило, что у него могут появиться секреты. До сих пор.
Извини, Джина.
Интересно, хватит ли у него сил выдавить из себя хотя бы эти два слова, прежде чем она испепелит его?
В соответствии с обещаниями, жизнь действительно изменилась, отчего наутро на душе было грустнее обычного.
Нет, наутро уже следующего дня. Куда же девался целый день? О боже, конечно – его ускоренным темпом чистили от токсинов. Ривера отвел его к врачу в… Нет, врач сама пришла сюда, в пентхаус, и дала ему свой пурген. Конечно, называла она это иначе, но суть от этого не меняется. Ему случалось уже испытывать это незабываемое удовольствие. Выворачивает долго и старательно, и если не отнимает пару-другую лет жизни в действительности, то по всем ощущениям так оно и есть. А «Диверсификация» в лице Риверы стоит за прилавком: «Вот вам жизнь покруче, но покороче». Ars longa, vita, черт ее подери, brevis.[10]
Да пошло оно все. Он просто будет тут лежать и наблюдать за картинками, проплывающими у него в голове. Видео, бесконечно крутившееся там, как раз подходило к той точке, с которой он начинал различать его яснее, или же он сам спускался туда, где все происходило… Неважно. Главное – видеть.
Озеро, снова озеро с каменистыми берегами. Во всех его видео теперь присутствовал хотя бы краешек этого озера. Почему? Таким вопросом он не задавался. Картинки просто текли через него. Он – медиум…
…искусник…
…ну, ладно, пусть искусник, теперь слово казалось привычным, а не хромой выдумкой Ударника, желавшего выделиться. Могло быть и хуже, Ударник мог вытащить на свет этот старый избитый термин «кибер-как-его-там», уже вылетело из головы, но это и неважно, потому что он теперь стоял на берегу озера, усыпанного миллионами круглых, обкатанных волнами голышей: будто множество гладких яиц, в каждом из которых – тайна, которая раскроется, стоит только взять камень в руки.
Будь осторожен.
Едва слышный шепот вплетался в музыку, но был ли он ее частью или доносился из другого уголка сознания, понять было невозможно.
Он явственно почувствовал под босыми ногами твердую гальку, когда, пошатываясь, двинулся дальше по берегу. Солнце стояло высоко, его лучи ярко и требовательно падали на воду.
Будь осторожен.
Он задержался, стоя на одной ноге, а солнце все требовало от озера, чтобы то выпустило что-то из себя…
Камни вывернулись у него из-под ноги, и он потерял равновесие. Небо и земля закачались и закрутились тоже, сопровождая его падение под требовательным взглядом солнца.
Вода легким поцелуем коснулась руки, и пальцы сомкнулись вокруг камня.
Будь осторожен. Ты можешь метнуть этот камень?
Он поднес камень ближе к глазам. Костяная белизна испещрена тонкими серебристо-серыми прожилками и точками. Поверхность чуть сместилась перед глазами, требовательный луч высек из нее ослепительную искру.
Зеркальная поверхность озера колыхнулась, и от едва заметной волны отразилась другая искорка, снова ослепившая его на мгновение. Или он по-прежнему глядел на камень, а может – на камень и на озеро сразу?
Рисунок поверхности камня снова изменился: будто расступилась какая-то дымка, зыбкая вуаль, и теперь он смотрел внутрь камня и приближался взглядом к сокрытой там тайне…
По озеру опять прошла рябь; вспышки, теперь более яркие, обожгли глаза, горячими иглами вошли в мозг, как безжалостные копья света, о Боже, если камень именно это скрывал, он хочет выбраться, уйти подальше, скорее уйти, уйти прочь…
Будь… осторожен…
И вот он вырвался, и теперь парил, совсем невесомый, менее материальный, чем промежутки между снами, будто все, чем он был, сконцентрировалось в одной единственной чистейшей мысли.
Именно так и должно быть, и никак иначе, этого он хотел всю свою жизнь.
Костяная белизна была кроватью; теперь Марк видел себя лежащим на ней, и этот образ стремительно уменьшался, отдалялся, будто он смотрел в перевернутый телескоп.
Стоп.
Движение прекратилось, и он почувствовал, что ждет чего-то.
Рябь на озере потревожила воздух, его потоки расступились; парнишка в соседней комнате беспокойно ворочался в постели, запутавшись в своих простынях и проблемах.
«Джоунз», – произнес парень. Вслух? Кажется, они о многом болтали, когда остались тут вдвоем. Джоунз. Джоунз был мертв. Нет, Джоунз не был мертв. То есть был мертв, но не всегда. Только иногда. Джоунз Шредингера. Что это за шредингеров Джоунз? Странное занятие – засовывать кошек в ящики с наполненной ядовитым газом склянкой[11]. Правда, не страннее, чем шредингерово видео, которое никак не получалось сделать правильно, поэтому он возвращался к нему снова и снова, зная, что оно не оставит его в покое, пока не будет закончено – а Ударник этого не понимал, потому и пришлось пойти на сделку с Галеном и Джослин. А может, все это из-за шредингерова члена, который тоже временами заставлял его страдать. Если присмотреться, наш мир до безобразия шредингеров.
