- Как она прекрасна... Какая искренняя улыбка... - слились в синхронном порыве эмоций разум и сердце.
Чувства бушевали с новой силой, подобно недавней грозе. Нет, не сомнения меня терзали. И не жалость... И не тоска... И не горе... Меня терзали чувства, в которых трудно признаться даже самому себе.
- Девять, десять!
Рука внешне бесчувственного Самсона надавила на отвратительный рычаг. Защелка отстегнула фиксатор. Бездушный нож ухнул вниз...
Полоумное чудовище, вожделеющее крови долгие часы, наконец-то получило долгожданную свободу и разорвало тишину рычанием.
- Шарлотта, я люблю тебя... - вырвался отчаянный шепот с одеревеневших губ.
Глухой удар... И какой-то необычный шум... похожий на звук чмокающих влажных губ... Поцелуй... смерти...
Фонтан насыщенно-алой крови со свистом извергся из артерии в перерубленной шее, заливая все вокруг. Эшафот, гильотину, красные мундиры сопровождения.
Хотя уже трудно было назвать шеей обрубок мяса с торчащей в центре белой костью.
Все кончено. Список обновлен. Голова в ненасытной глотке корзины. Жуткая боль в бредящей голове. И пустота в душе...
Толпа взрывается страшным ликующим воплем, словно потерявшее разум раненое животное.
Люди снова могли дышать. Они могли кричать. Словно разрушив колдовские чары, алая кровь смыла ужас в их глазах. Стадо визжало и танцевало в порыве коллективной экзальтации, требуя увидеть голову.
Сборище ублюдков заводилось все сильней, но Самсон продолжал смиренно смотреть сквозь толпу. Ничто и никто в этом мире не заставило бы его вытащить голову несчастной.
Мы были с ним сейчас похожи как две капли воды. В наших глазах не кипел гнев и не нарастала злость. Там обитало презрение. Мы оставались единственными людьми среди них. Убийцы... Один поневоле, второй по призванию.
Внезапно из-за кулис эшафота выскочил невзрачный старикашка с пепельной от седины головой. Он быстро нырнул рукой в "лукошко душ". Самсон не видел этого, он сейчас мыслями находился далеко отсюда. Одной рукой "тварь" вытащила за волосы отрубленную голову, а второй с размаху залепила ей пощечину.
В ответ толпа взорвалась, словно атомная бомба. Истерические вопли, визги, стоны, проклятия, гогот и свист. Безумие продолжалось...
Ее сахарные уста зашевелились. Лицо залилось краской. Открылись глаза. Чистые и неестественно голубые, как бездонное морозное небо.
Скопище в ужасе подалось назад. И вновь воцарилась тишина. Пронзительная, до рези в ушах...
Лишь на мгновенье наши взгляды встретились, но это значило больше тысячи сказанных слов. В ее глазах не было печали, страданий, ненависти... Лишь всеохватывающая любовь. Любовь к своей стране. Любовь к предавшему ее народу. И чуть-чуть любви, в пучине которой можно утонуть... для меня.
- Прости... Но это все, что я могу для тебя сделать, - прошептал я с болью в сердце, отдернул накидку, выхватил нож и метнул в сторону гильотины.
Не мог я поступить по-другому... Мгновенье, и я растворился, словно капля, в человеческом море.
Мне не нужно было на это смотреть, я никогда не промахиваюсь. Я знал, что клинок пронзил сердце этого сумасшедшего, и оно остановилось.
- Прощай, Мари Анна Шарлотта! Пусть земля будет тебе пухом. Твоя сокровенная мечта сбылась...
