Луз уже не мог контролировать злость, вернее даже ненависть. Он желал одного - убежать до того, как превратится в зверя, не ведающего ни жалости, ни сострадания, ни угрызений совести. В того, кто не способен прощать. В того, кто оторвёт головы обоим голубкам голыми руками. Марвин не хотел очнуться у холодного трупа Кэролин, ведь он по-прежнему испытывал к ней какие-то чувства. Но больше всего не желал нарушать клятву, которую дал себе в госпитале после войны: никогда не причинять страданий живому существу.

   Он сам не помнил, как оказался в машине. Марвин мчался по автостраде куда глаза глядят, совершенно не контролируя скорость и не соблюдая правила. Вскоре добрался до Сиэтла и со скрипом тормозов остановился у первого приглянувшегося здания, которое подходило для задуманного по всем параметрам - достаточно высокое, безлюдное и без охраны на крыше. Тут же выскочил из машины и полез по пожарной лестнице наверх. В ту минуту он мечтал лишь об одном - сдохнуть. Так же, как и его отец-рогоносец, который не смог простить измену жены и застрелился из охотничьей двустволки на своё тридцатилетие.

   "Ничего... Осталось немного, - подумал Луз, вынырнув из болота отвратительных воспоминаний. - Отпустить руку, оттолкнуться и через несколько секунд на тротуаре будет кровавое месиво: неподвижное, безмолвное и равнодушное ко всему. Пусть эта шлюха будет довольна, больше я не буду ей мешать!.. А вдруг выживу? - закрались в голову сомнения. - Останусь калекой? Или гадящим под себя овощем? Может, всё-таки стоит забраться повыше? В Сиэтле предостаточно других зданий, прыгнув с которых, я точно умер бы без мучений".

   Обведя взглядом возвышающиеся неподалёку чёрные глыбы из стекла и бетона, он твёрдо решил остаться на месте.

   "Нет! Я же неудачник, по-другому быть не может. Обязательно раскрою череп, и он разлетится на куски, как переспелый арбуз. У меня нет шансов..." - убедил себя Марвин, представив в деталях жуткое зрелище.

   Парня даже замутило, когда разыгравшаяся фантазия добавила масла в огонь, надёргав из памяти гнетущих воспоминаний о военном госпитале. Марвин с трудом проглотил подкравшийся к горлу комок и закрыл глаза, пытаясь успокоиться.

   На самом деле мотивы крылись глубже - он до жути боялся высоты, с самого детства. То, что бедолага сидел здесь, можно уже считать запредельным подвигом, ведь лишь по этой причине Луз всё ещё не сиганул вниз.

   Где-то совсем близко послышался надрывный кашель: "Кхе-кхе!"

   Марвин, испугавшись, дёрнулся и ещё сильнее вжался в ограждение.

   - Ну, ты всё? Повспоминал? Давай, прыгай! - раздался хриплый мужской голос, и в нос самоубийцы ударила ядрёная смесь запахов: чеснока, табачного дыма и алкоголя. Не то чтобы перегара, ещё свежака.

   Марвин повернул голову влево, расширил глаза и закричал, заикаясь:

   - Кто... Кто ты, мать т-т-вою, т-т-такой?!

   В полуметре от него на парапете сидел афроамериканец лет сорока, который пристально смотрел на Марвина и ехидно улыбался. Худощавое болезненное лицо, приплюснутый мясистый нос, впалые глаза, свисающие на плечи ухоженные дреды. Брючины и рукава белоснежного костюма закатаны до половины. Ворот белой рубашки расстёгнут на две пуговицы. Развязанный галстук лимонного цвета закинут на плечо, а на ногах ни обуви, ни носков. В руках нежданный гость держал каменные чётки с серебряным крестом.

   - А тебе какая разница? Ты же прыгать собрался. Зачем мертвяку бесполезная информация?

   - Мне есть разница, чёрт тебя подери! Говори, я сказал! - выругался парень, угрожая чернокожему телефоном, словно лезвием кинжала.

   - Ладно тебе, не закипай, - спокойно произнёс незнакомец. - Я... М-м-м... Я твой ангел-хранитель. Называй меня Габриэль. Не слишком пафосно?

   - Какой на хрен ангел? Ты же долбанный нигер!

   - Я афроамериканец, - без злобы поправил незнакомец. - Снежок, ты думаешь, что у белых не может быть чернокожего ангела-хранителя? На небесах нет расизма, перед Богом все равны.

   - Да откуда я знаю, что может быть, а что нет... - в растерянности пробурчал Марвин. - Я никогда не видел ангела. Но я точно знаю, что они не бухают и от них не разит, как от пропойцы.

   - Кто вам всем навязал эти стереотипы? - протянул собеседник. - Ещё как бухают! Литрами заливают. И курят... Только ничего при этом не испытывают. Такая роскошь доступна только живым.

   - Зачем тогда пьют, если ничего не испытывают?

   - Наверное, ностальгия по лучшим временам...

   - Идиотизмом попахивает. Хотя мне пофиг! Где тогда крылья, мать твою? Я их не вижу, - не унимался Луз, хотя выглядеть он стал намного спокойней, словно начал верить Габриэлю.

   - Марвин, ты же не так глуп, как хочешь казаться. Ответь сам на свой же вопрос.

   - Они невидимые?..

   - Молодец! Стоило постараться и всё получилось, - прохрипел ангел. Он достал пачку "Лаки Страйк", прикурил сигарету, глубоко затянулся и тут же несколько раз кашлянул. Затем повернулся к Марвину и заговорил:

   - Раз уж мы разобрались, кто я. Дело теперь за тобой, прыгай! Не заставляй меня ждать?

   - А разве ты не должен отговаривать? - округляя глаза, откликнулся Марвин.

   - Я? Должен? - переспросил ангел и жутко рассмеялся. Через пару секунд он подавил смех и, не скрывая отвращения, процедил: - Да плевать я на тебя хотел! Мне глубоко насрать на твою тупую жизнь. Знаешь, сколько у меня таких, как ты? Даже не догадываешься! Сегодня у Габриэля нет настроения никого спасать, он в печали. Нет для этого никаких мотивов. Депрессия, чёрт подери!

   - Ты не можешь так говорить!

   - Я всё могу! - повышая голос, перебил Габриэль. - Я на хорошем счету. Ну, подпортишь ты мне немного статистику. Будет у меня коэффициент выживших не восемь и одна десятая, а восемь и ноль девяносто девять в периоде. Что-то изменится? Я буду плохо спать и терзаться? Премию не дадут? Да насрать мне... Прыгай!