Он чеканит слова, как строки гимна, под которые невольно хочется маршировать в ногу. Такова мощь кибернетического организма, или же тут завязаны куда более продвинутые таланты — не знаю. Но в голове зарождаются сомнения. Непозволительные гиблые сомнения в собственной правоте.

— Хорош трындеть, жестянка! — звонкий голос Анны разрезает недолгие раздумья, — Тей, неужели ты ему поверил?

Поверил? А почему бы и нет? Что такого плохого я вообще знаю о Коулмане?

Заказчик в убийстве Мари? — не доказано, а сам он отрицает любую причастность.

Главарь банды отморозков? — так это Кирк, а Рэдклиф вообще тут непонятно каким боком.

Лидер преступного мира? — все со слов того же Нэша, который и сам, как выясняется, далеко не ангел.

Но если киборг ни при чем, то какого лешего он тут ошивается?!

— Нас обоих подставили, — Коулман будто читает мои мысли, напрочь игнорируя остальных участников конфликта, — Привели в нужный момент в определенное место. Столкнули лбами. Двинули вперед, как жертвенные пешки.

И вот тут замечаю подвох. Я-то, может быть, и пешка — глупая, ничего не понимающая низовая фигура. Только вот сам Рэдклиф отнюдь не такой простачок, чтобы позволить собой манипулировать. А если и позволил, то только следуя какому-то собственному, встречному плану. О бомбе он, возможно, и не знал, но вот про нашу встречу точно догадывался…

— Довольно! — гневно восклицает блондинка, — Мы с тобой еще за Мари не поквитались!

С тихим шуршанием раскрывается искрящийся стальной кнут, девушка шагает вбок, оставляя себе пространство для замаха. Коулман предостерегающе поднимает живую руку, но этот жест, против ожиданий, служит сигналом к началу боевых действий.

— Ха! — Голиаф довольно ловко прыгает вперед.

В руках мужчины появляется силуэт внушительного оружия, незамедлительно гремит выстрел. Вижу вспышку и яркий огненный росчерк, неудержимо стремящийся к цели. Вот только и киборг не стоит на месте.

Смертоносный снаряд молниеносен, но Рэдклиф быстрее. Полумеханическое тело уклоняется от пули с грацией стального маятника, а затем столь же стремительно возвращается на место. Оглушительный взрыв сопровождается градом осколков: каменная стена за спиной Коулмана рушится из-за разрушительного попадания. Крупный огрызок кирпича норовит попасть киборгу в голову, но тот легко отмахивается, мгновенно превращая камень в облако красноватой пыли.

Выстрелить второй раз Кокс не успевает. Сделав шаг, Рэдклиф мигом оказывается рядом. Вижу пару жестоких ударов, потом пухлый мужчина отлетает прочь, бесчувственное тело падает, раскинув изломанные руки. Рядом на землю валится искореженное оружие, напоминающее теперь бесполезный кусок металла. Голова Голиафа откидывается набок; распахнутые глаза застыли, уставившись в никуда; из уголка рта вырывается струйка крови.

В следующий миг на киборга налетает разъяренный Франко. Парень безоружен, что не удивительно, учитывая его мастерство рукопашника. Однако, на этот раз самоуверенность играет с Моро злую шутку: противник не только не уступает ему в прыти, но и, пожалуй, превосходит в знаниях.

Следует стремительный обмен зубодробительными ударами, из которых я замечаю хорошо если каждый второй. Франко отвешивает мощную зуботычину, проводит несколько зверских тычков в корпус, но враг их будто не замечает. Зато ответная пощечина заставляет парня пошатнуться. Удар! Слышен жуткий хруст; пронзительно вскрикнув, Моро отпрыгивает назад; правая рука бойца болтается бесполезной сломанной культей.

Не отставая ни на шаг, Рэдклиф проводит ужасающую по мощи и скорости атаку, начавшуюся с головы, а завершившуюся пинком в коленную чашечку. Франко с трудом защищается, уйдя в глухую оборону; подкосившаяся нога заставляет парня оступиться и потерять равновесие.

Резко подпрыгнув, киборг бьет ступней в грудь. Издав глухой стук, стальная нога сметает с пути запоздалый блок, крушит ребра, дробит грудную клетку в крупный кровавый фарш. Моро отброшен и повержен, с тяжелым стоном парень опускается на землю, чтобы застыть обезвреженной массой бессильной плоти.

Все это происходит настолько стремительно, что я не успеваю и шага ступить, не то что кинуться на помощь. Только теперь до меня доходит ужас происходящего: безжалостный киборг крушит товарищей, калеча и разбивая их в мясо. Испугано сглатываю скопившуюся слюну; похоже, пришел мой черед.

Не сговариваясь, идем с Анной в разные стороны, чтобы напасть на противника одновременно. Вокруг девушки щелкает, как живой, сверкающий конец подергивающегося кнута. Я нервно нащупываю сенсоры кинетической перчатки. Думаю, шансов на победу у нас немного, но оставить дело так — уже нет никакой возможности. Возможно, Рэдклиф ни в чем не виновен. Возможно, он ничего не знал ни о бомбе, ни о Мари. Но после начала драки все стало слишком… личным!

Киборг стоит, равнодушно ожидая продолжения баталии. Он не выказывает ни раздражения, ни недовольства; на безупречной одежде ни следа грязи, на лице — ни тени повреждений. Кажется, ему все едино: что разговаривать, что крошить врагов в труху!

Кнут гневно щелкает, готовясь ударить; я напрягаюсь, заряжая молниеносный рывок…

— Стоять!

Повелительный оклик осаживает, гася наступательный порыв на корню.

— Стоять, — уже спокойнее повторяет Нэш, подходя ближе, — Это не ваша битва, ребята…

Он выглядит откровенно хреново. Бледное лицо перекошено гримасой боли и нервного истощения; глаза с невероятно расширившимися зрачками блуждают по кругу, не в силах остановиться; руки беспрестанно подрагивают, шевелятся; пальцы безостановочно сжимаются и разжимаются, мелочно теребят одежду. Август заметно ослаб: тело трясется в едва различимой лихорадке; ноги переступают на месте, словно он опасается упасть, как только замрет. И тем не менее, от парня веет явной силой и опасностью. Он все еще грозен и полон мощи, хоть и частично подорванной.

— Ты что, пришел драться? — в голосе Коулмана впервые слышится что-то, похожее на эмоции.

В дребезжащей гортанной речи заметна горькая насмешка. Киборг совершенно не считает Августа достойным противником. Даже бедолагу Франко он встречал более спокойно, без издевки. Результат от этого, впрочем, не изменился.

— Я тут, чтобы уничтожить тебя! — яростно шепчет Нэш, рывком стягивая толстовку через голову.

— А кишка не тонка? — механические губы изображают подобие улыбки.

Выглядит это довольно устрашающе, и уж, во всяком случае, совершенно не смешно. Я все еще готов к бою, да и Анна не торопится отступать.

— В сторону! — повелительно командует Август, и ему трудно сопротивляться, — Он мой! Вы все равно ничем не поможете, только зря поляжете…

Парень выходит вперед, раздвигая воздух руками. Ощущение надвигающейся беды усиливается. Энергия сгущается вокруг двух бойцов; накапливается, словно перед грозой.

— Этот противник совсем из другой весовой категории, — задумчиво и весомо заканчивает мысль Нэш, — Держитесь подальше!

Парень смотрит на Рэдклифа, и этим взглядом, кажется, можно испепелять камни. Злость, ярость, гнев, небывалая ненависть и накопленная годами сила концентрируется в огненно-темном взоре, словно в невероятно сфокусированном луче лазера.

Но киборгу все нипочем, он даже не дрогнул. Больше того, повернув голову в мою сторону, Коулман произносит вполне спокойно и доброжелательно.

— На твоем месте, Тей, я бы поискал наверху, — палец мужчины указывает на близлежащую лестницу, — Кажется, взрывное устройство расположено именно там…

Откуда он знает? Или это чистая логика? Неужто он совсем не боится Августа? Что в словах киборга: четкий расчет или непревзойденный блеф?

Несмотря на внешнюю неприязнь, поневоле проникаюсь уважением. Рэдклиф настолько спокоен, взвешен, раскрепощен, что вызывает гораздо больше сочувствия, чем взбалмошный растрепанный Август. Да и все мы, если посмотреть со стороны — лишь шайка безумцев, набросившаяся на одинокого киборга абсолютно без всякой на то причины!