– Ты чё орёшь, как резанная?! – раздался тем временем глубокий голос, прерывая мои идиотские размышления и абсолютно нездоровый интерес.

От неожиданности я вздрогнула и вновь залилась краской стыда. Втянув побольше воздуха, постаралась прийти в себя и собрать мысли в кучу, но не особо в этом преуспела, поэтому осторожно подняла взгляд, отстраненно скользя по крепкому, будто вылитому из бронзы, тренированному телу, попутно отмечая кошмарную татуировку на плече и шрам, как от ножевого ранения, в области печени, что вызвало неприятный холодок опасности.

Повезло же однако: сначала та зверюга, теперь эта. А то, что передо мной именно «зверюга» даже не сомневаюсь. Чувствуется что-то такое дикое, неуправляемое в этом мужике, стоит только встретиться с его тяжелым, пронизывающим взглядом из-под широких, нахмуренных бровей. Он давит им, вызывая ощущение, будто я сделала что-то не то. И, как оказалось, вовсе не «будто», а сделала.

– Ну? И какого хера ты здесь, голубушка, забыла? – снисходительно интересуется он, словно у недалёкой. – В курсе вообще, что это частная территория?

Меня его тон бесит, но ответить не успеваю, из глубины леса раздается визг Розамунды, и внутри всё обрывается.

– Розамунда-Аделаида-Стефания! – кричу я, с ужасом представляя, как зверюга рвёт на ошмётки маленькое тельце.

– Как? – поперхнулся мужик, отвлекая меня от фантазий в стиле хоррор, а после и вовсе захохотал. Точнее заржал так, что перепуганные птицы упорхнули с веток.

– Не смешно, – отрезала я, слишком взвинченная, чтобы вспомнить, как сама смеялась, впервые услышав дебильное имя собачонки.

Да и какое уж тут веселье?

Если эта зверина, кем бы она ни была, сожрет королевишну, будет… Да пипец, что будет! Можайские меня четвертуют, но дело даже не в этом. Просто жаль собаку. Пусть она и редкостная гадина, но такой участи однозначно не заслужила. Поэтому сейчас главное – не дать зверюге полакомиться Розамундой, а уж потом разбираться с этим эксгибиционистом. Вот только сказать легче, чем сделать. От бессилия у меня началась паника, мужик же продолжал заливаться смехом, что окончательно вывело из себя.

– Хватит ржать! – истерично вскричала я.– Там огромная тварь сейчас сожрет мою собаку!

Я еще что-то пыталась ему втолковать, размахивала руками, бегая из стороны в сторону, этот же хрен в красных трусах чуть ли не ухохатывался, глядя на меня, как на какую-то танцующую обезьянку.

– Твою мать, да позови кого-нибудь на помощь! Мужчина ты, в конце концов, или как? – со слезами воскликнула я, чем развеселила его еще больше.

– А ты не рассмотрела что ли? – подколол он, смерив насмешливым взглядом. И стало так стыдно, что захотелось быть сожранной вместо Розамунды, только бы не видеть этих смеющихся глаз, снисходительно тянущих: «Ай-яй-яй, а с виду такая хорошая девочка!».

Боже, какой конфуз!

Я отвела взгляд, лихорадочно подбирая ответ, но мужик снова отправил меня в нокаут.

– Ладно, не истери, ничего с твоей Розелайдой не случится, Жора такое не жрёт.

– Жора? – тупо повторила я, переваривая информацию. И когда до меня-таки дошло, вкрадчиво уточнила, задыхаясь от возмущения. – Так это твоя зверюга?

Вместо ответа он залихватски свистнул, только – только успокоившиеся птицы вновь вспорхнули с веток и загалдели. Я же поняв, что сейчас появится эта животина, хотела запротестовать, но было уже поздно. Зверюга неожиданно, словно чёрт из табакерки, выскочила откуда-то сзади, в очередной раз перепугав меня до смерти. Вскрикнув, я отскочила к кустам и в следующее мгновение закричала уже во весь голос от пронзившей ногу острой боли.

Метнув лихорадочный взгляд вниз, с ужасом обнаружила быстро отползающую, шипящую змею и укус чуть выше лодыжки с внутренней стороны. От этой картины у меня в глазах потемнело, тошнота подступила к горлу.

– Ну, что там у тебя? – сквозь шум стучащего набатом сердца, пробился недовольный голос.

– Змея, – прохрипела я, начиная задыхаться от паники.

Моя нервная система такой поворот событий после старушки Георгиевны, Сонечки, мамы и пумы, не осилила. Перед глазами всё поплыло, я пошатнулась и протянула дрожащую руку, чтобы ухватиться за какое-нибудь дерево, но вместо него наткнулась на рельефное плечо, в которое тут же вцепилась мёртвой хваткой, вонзив ногти в упругую плоть.

– Тихо, куколка, не горячись,– насмешливо пожурил «спасатель Малибу», пытаясь отцепить мою клешню от своего плеча, но я впилась еще сильнее, боясь упасть.

В это мгновение мне было плевать, что я повисла на каком-то полуголом мужике, и что его горячая ладонь скользнула по моей обнаженной пояснице, прижимая меня к крепкому, будто выточенному из камня телу. Я изо всех сил цеплялась за него, чтобы не дать сознанию уплыть. И он не позволил: встряхнул меня, словно куклу и ощутимо хлопнул по щеке.

– Ай, больно же! – возмутилась я, вынырнув из окутавшей меня темноты.

– А ты как думала? – хмыкнул этот ненормальный, и не позволяя мне опомниться, подхватил на руки, и понёс куда-то. От неожиданности и резкой смены положения, у меня вновь потемнело в глазах. Обессиленно прикрыв их, я уткнулась носом куда-то в шею моему спасителю и с шумом втянула воздух, чтобы избавиться от головокружения, но стало только хуже, стоило почувствовать терпкий аромат его кожи.

Нет, пах он приятно: как-то так бархатно, горячо, слегка горьковато. Его парфюм, слава богу, не бил с ходу по рецепторам, вышибая дух, иначе я бы точно грохнулась в обморок. Просто мне было слишком плохо, нога нестерпимо горела и меня тошнило.

– Я не могу, – всхлипнула я, зажимая рот ладонью. – Меня сейчас вырвет. Яд, наверное, пошёл по крови…

– Не истери. Змея, скорее всего, неядовитая. Здесь полно медянок, – оборвал он мои стенания прежде, чем я накрутила себя.

Опустив меня на какое-то полотенце возле дерева, он бесцеремонно раздвинул мои ноги, и устроившись между ними, с сосредоточенным видом осмотрел укус.

– Вода есть? – снимая с меня кроссовки, кивнул в сторону моего рюкзака, брошенного неподалеку.

Я показала пальцами «ок», он же быстро нашёл бутылку, и открутив крышку, без предупреждения стал поливать ранки газировкой. Ногу задергало, и я зашипела. На глаза навернулись слёзы.

– Не реви, куколка, – закончив экзекуцию, нахально похлопал он меня по бедру.

– Никакая я тебе не куколка! – огрызнулась, взбесившись. Терпеть не могла всю эту попсу. Мужик же на мою грубость отреагировал смешком.

– Ладно, как вас тогда величать, юная леди? – снисходительно протянул он.

– Анастасией Андреевной, будьте добры, – съязвила я и поморщилась от боли. Ногу опять задёргало.

– Потерпи, Анастасия Андреевна, сейчас всё сделаю и отвезу тебя в больницу.

– Нет, я с тобой не поеду, вдруг ты маньяк какой, – отозвалась я слабым голосом, понимая, что несу откровенный бред. Но мне в моём состояние было простительно.

Его, похоже, это заявление, как и всё происходящее, только позабавило.

– Я бы тогда так не заморачивался, – заметил он с усмешкой, укладывая мою ногу себе на плечо. – Оприходовал бы тебя под этим деревом да и все дела.

– Оприходовал? – шокировано хохотнула я, приходя потихонечку в себя и в очередной раз становясь одного цвета с его трусами.– Ты это так называешь?

– Нет, я это называю по – другому, но боюсь, тебе не понравиться, – подмигнул он, скользнув взглядом между моих ног и сделав глоток воды, коснулся холодными губами горячей кожи, отчего меня пробил озноб, а потом и вовсе потемнело в глазах от пульсирующей боли, когда он начал с силой высасывать яд.

– Я умру…– всхлипнув, простонала я, откинувшись на дерево. Нога горела огнём.

– В следующий раз зато будешь знать, как шляться, где попало, – «подбодрил» он, сплюнув воду вперемежку с моей кровью. Снова сделав глоток, протянул бутылку мне, жестом заставляя пить.

И я послушалась, поздно сообразив, что даже не протёрла горлышко, а ведь всегда брезговала, но сейчас почему-то вообще не напрягалась на этот счет. Да и, собственно, какие могут быть церемонии, когда лежишь, бесстыдно раскинув ноги перед мужиком, который сосёт из тебя кровь?! Не первая помощь, а какие -то вампирские хроники. Пожалуй, я бы посмеялась, если бы не была так смущена, и взволнованна.