«Зачем? Что другое может находиться наверху, не считая еще больше сломанного хлама? Они что, планируют сбросить меня с крыши здания? Если да, то… почему?» Как бы я ни старалась, не могу понять, зачем они привели меня сюда, но мне кажется, это явно не к добру. Я могу предположить столь многое. Но у меня нет особого выбора, поэтому, когда они подталкивают меня вперед, я иду с ними. Стражник подпирает открытые двойные двери камнем и жестом указывает мне, что я должна первой подниматься вверх по покрытой обломками лестнице. Так и делаю, но тревожное предчувствие у меня внутри все усиливается.

Мы поднимаемся. По бесконечным лестничным пролетам мы поднимаемся в полной тишине. Стражники тяжело топают бок о бок со мной, а из звуков слышатся лишь птицы снаружи и шелест листьев на полу, когда дуновение ветра прорывается сквозь дыры в стене. Ветер хлещет платье о мои щиколотки, и меня еще раз поражает выбор одежды для заключенной.

Мы добираемся до одного из верхних этажей, и один из стражников открывает металлическую дверь. Все проходят внутрь, включая меня. На этом этаже все окна выломаны, а над головой летают птицы. Такое ощущение, будто мы находимся на открытой площадке, если бы не скрученный металл и разрушенные конструкции, отделяющие нас от неба. Здесь пахнет пылью, улицей и совсем чуть-чуть углем. Тут разбросана деформированная, выцветшая мебель, и от пола вверх под странными углами торчат несколько стальных балок.

Капитан оглядывается на своих людей.

— Думаю, это вполне подходящее место.

— Вполне подходящее для чего? — спрашиваю я.

Они снова игнорируют меня, и мое жуткое тяжелое предчувствие усиливается. Это место, безусловно… открытое. И очень высоко расположено. «Они что, намерены сбросить меня с края этажа и представить это как несчастный случай? Если это так, для чего тогда это идиотское платье? Для чего ванна?»

Один из мужчин, схватив меня за наручники, тащит за мои связанные руки вперед. Он волочит меня через комнату, не оставив мне иного выбора, кроме как следовать за ним.

— Вот туда, — уточняет капитан и жестом указывает на одну из странных, торчащих балок. — Используй этот.

«Использовать его для чего?» Прежде чем мне удается спросить, стражник кивает головой другому, и тогда мои ноги отрываются от земли. Мои руки перетаскивают через конец столба, после чего я соскальзываю вниз и снова встаю на ноги.

— Постойте, что происходит? — дергаю свои руки, но я застряла у этого столба. Я слишком низка ростом, чтобы поднять руки и снова перекинуть наручники обратно. — Что вы делаете?

У меня на ноге запираются кандалы.

— Нет! — я издаю вопль, от ужаса у меня перехватывает дыхание. Я, что есть силы, дергаю наручники, но они держат крепко. Я застряла здесь. Порывы ветра хлещут меня по лицу, все мое тело трясет от страха. — Прошу вас!

Думаю, я знаю, что они намерены теперь делать… Они намерены меня здесь бросить. Оставить меня.

Я — …наживка для дракона. Не знаю зачем, не знаю как, но единственные существа, которые бывают на такой высоте — это огромные, чешуйчатые и полные огня.

Солдаты отходят от меня, а я, всхлипывая, продолжаю подергивать свои руки. Один из солдат, оглядываясь на остальных, переминается с ноги на ногу. Он выглядит несчастным.

— Капитан… — начинает он, его явно раздирают противоречивые чувства.

— Нет, — заявляет капитан. Его лицо — это суровая маска. — Это должно быть сделано. Просто помните, что она вне закона.

— Даже та, кто вне закона, не заслуживает этого, капитан.

— У нас нет иного выбора. Либо это сработает и спасет нас, либо все мы обречены.

Я опускаюсь на колени к цепи, которая у меня на лодыжке. Я никак не могу ухватиться за нее, не с моими закованными в наручники руками, но так как они не поддаются, мне надо придумать что-то еще.

— Что сработает? — спрашиваю я, полная отчаяния. — Что мы здесь делаем?

Никто мне не отвечает, вот уже в который раз. Но только в этот раз двое из стражников открывают свои рюкзаки и вытаскивают оттуда длинные знамена из ярко-красной ткани.

У меня во рту пересыхает.

«Красный».

«О, черт».

Красный — это цвет приманки. Никто не использует его хоть для чего-то. Даже среди разбитых, вместе соединенных машин, составляющих стены Форт-Далласа, нет ни одного красного авто. Драконов так же, как разъяренного быка, притягивает красное, а это значит, что то, что красного цвета, опасно.

Я смотрю, как разворачивается красная ткань, и меня чуть ли не выворачивает. Этот страх еще больше усиливается, когда солдаты привязывают эти длинные материи на значительной высоте и выпускают их развеваться на ветру, словно два громогласных и отвратительных флага.

— Пожалуйста, не делайте этого, — шепчу я. Они подзывают ко мне драконов. Я уверена в этом. Не знаю, что я такого сделала, чтобы это заслужить, но это явно не потому, что я украла пару вещей. — Прошу вас. У меня есть сестра.

Капитан колеблется, а потом подходит ко мне. Я задерживаю дыхание, когда он вытаскивает ключи от наручников и освобождает мои руки.

— Сожалею, — бормочет он.

Затем он хватает за плечи моего платья и срывает его с моего тела.

Я громко воплю, хватаясь за ткань, которая лужей опускается у моих ног.

— Эй!

Капитан кивает мне головой и убирает прочь ключ. Моя лодыжка до сих пор заперта. Я все еще в ловушке.

— Эй! — я снова воплю, прижимая сорванную ткань к своей груди. Мужчины поворачиваются и начинают выходить за дверь. — Подождите! — я воплю. — Не бросайте меня!

— Я сожалею, мисс Джонс. Теперь здесь опасно оставаться, — капитан смотрит на меня с грустным выражением на лице, а потом, прищурив глаза, поднимает взгляд на красные знамена. — Ты не хуже меня знаешь, что они привлекут каждого дракона в этом районе.

— Но зачем? — больше уже не заботясь о скромности, я приседаю на корточки и царапаю кандалы на своей ноге. — Зачем вы бросаете меня дракону?

— Потому что у нас нет иного выхода и потому что твоя жизнь, как преступницы, все равно потеряна.

— Пожалуйста, не бросайте меня, — я снова кричу, когда капитан поворачивается, чтобы уйти. — Я умру, если оставите меня здесь!

Приостанавливаясь на верхней ступеньке, он поворачивается в последний раз. Выражение его лица полно печали.

— Из Форт-Орлеана дошел слух, мисс Джонс, что дракон нашел себе человеческую женщину, и она… — он глотает. — Ну, она приручила его. И, если верить слухам, прирученный дракон сражался, защищая Форт-Орлеан.

— Что? — дух покидает мое тело. — П… приручила дракона?

— Да. Мы отправили гонца в Форт-Орлеан, чтобы разузнать побольше, но пока что еще не получили ответа. Мы можем никогда не получить ответ. Ты не хуже меня знаешь, что гонцам почти никогда не удается этого сделать… но мы все равно пытаемся. Это стоит того, чтобы рискнуть, — он улыбается краешком уголка губ. — Можно считать, что тебе в любом случае подписан смертный приговор. По крайней мере, так ты можешь помочь тем в Форт-Даллас, кто выжил. Ты говорила, у тебя есть сестра? Убеди себя, что идешь на это ради нее.

— Моя сестра не оставила бы меня здесь! — я пытаюсь протиснуть палец под кандалы на моей лодыжке, но он до ужаса тугой. — Она, как и я, понимала бы, что этот план безумен! Вы чудовище за то, что бросаете меня здесь!

Выражение лица капитана становится холодным, и я понимаю, что он для меня потерян.

— Ты — наживка, — говорит он мрачным голосом. — Если дракон приблизится, пытайтесь его приручить. В этом районе поселился большой золотой. Король драконов. Он достаточно силен, чтобы сжечь весь город дотла, и он не улетает. И именно поэтому нам нужно, чтобы ты приручила это существо.

— Я не могу приручить дракона — это же не щенок! Это безумие…

— Безумие или нет, количество нападений снова начинает расти. Теперь они убивают людей больше, чем когда бы то ни было, а Форт-Даллас не оснащен для того, чтобы еще один год иметь дело с беспощадными нападениями. Мы обречены, если не найдем способ остановить их. Ты — наша единственная надежда.