В первые десять лет она так и поступала, но позже, оценив собственную значимость в пополнении семейной казны, по многим вопросам перестала советоваться с мужем. На ухудшение отношений повлияло приданое Теренции, стоимость которого в несколько раз превосходило состояние мужа. Поскольку у неё не было братьев, а сводная сестра стала весталкой, после смерти отца к приданому добавилось семейное наследство, приносившее ей доход. Не зря греки в таких случаях говорили: «Не на приданое, не на знатность, не на красоту свою следует полагаться жене, а на озабоченность – чем привязать к себе мужа: на любезность, добронравие и уступчивость, и качества эти проявлять каждодневно не через силу, как бы нехотя, но с готовностью, радостно и охотно». Ничем подобным Теренция не отличалась…

С раннего утра Теренция отдавала распоряжения домашним слугам, затем уединялась в косметической комнате, заполненной принадлежностями богатой замужней римлянки – зеркалами, гребнями, сундучками и ларцами с украшениями. Повсюду стояли амфоры разнообразной формы и цветовых оттенков, флаконы и чаши из керамики, серебра и золота – всё для хранения духов, цветочных эссенций, бальзамов и мазей; дорогая посуда для чудодейственных составов и лечебных настоек. У стены возвышался массивный мраморный стол на бронзовых «львиных лапах», заваленный флакончиками и чашами. Аромат благовоний, мазей и эссенций наполнял воздух в комнате.

Когда Теренция задумчиво всматривалась в ручное зеркало – начищенный до блеска бронзовый диск, – она видела отражение, увы, не прежней светловолосой улыбчивой девушки с озорными глазами… Пятнадцать лет замужества и роды не прошли даром: лёгкая походка осталась в прошлом, прежний блеск глаз исчез…

Зеркало безжалостно выдавало мелкие морщинки у глаз, поблёкли щёки… Если не следить за внешностью, супруг в недалёком будущем увидит вместо жены безобразную старуху… Допускать нельзя, благо для этого существуют всякие лечебные составы, к тому же старательные рабыни…

В последние годы Теренция пользуется ночными масками для лица на основе масла миндального ореха и парного молока молодой коровы. Душистая мазь из льняного масла и молочного жира неплохо разглаживает морщины. Для придания коже белизны служанка усердно натирает госпоже лицо, спину, грудь и руки меловым порошком со свинцовыми белилами. Однажды знакомый торговец принёс ещё более верное средство из Египта – пудру из высушенных экскрементов нильского крокодила. Один раз в месяц Теренция прибегает к массажу лица чудной мазью из селитры и киновари, которая возвращает лицу едва ли не девичью свежесть. Чтобы глаза выглядели эффектнее, замужние женщины веки подкрашивали шафраном.

Если Теренция готовилась выйти в город, к кому-то в гости, обязательно принимала длительные ванны с лепестками роз, их она специально выращивала в домашнем саду. В дополнение ко всему супруга Цицерона посещала общественные термы, где в общении со знакомыми женщинами проводила досуг; заодно, пользовалась услугами специальных рабов, умевших удалять волосы с любой части тела – волосы накручивали на прочную нитку и резким движением выдергивали или долго тёрли пемзой. После довольно болезненных процедур Теренция чувствовала недомогание, кружилась голова, а тело требовало ароматических мазей и духов с запахом розы, вербены и лимонника…

Служанки Теренции ежедневно готовили для госпожи кремы и мази; деревянными ложками и шпателями тщательно смешивали ингредиенты. Однажды Марк, просматривая греческий трактат, выписал для жены: «Маленькие улитки, высушенные на солнце на черепицах, затем истолчённые в порошок и разведённые отваром из бобов, представляют собой средство, способное сделать кожу женщины белой и нежной». Она потребовала от слуг, чтобы в саду собрали улиток и сделали отвар. Особой пользы для себя не заметила, за что обругала мужа. Хотя, возможно, это были не те улитки…

Теренция с детства имела веснушки, которые проявлялись каждой весной. Лекарь-фармакон, торгующий в лавке у Форума, посоветовал «эликсир», в состав которого вошли чечевица, родосский мёд, ячмень, укроп и, для аромата, выжимка цветков миртового дерева. Но предупредил, что делать это нужно при убывающей луне – тогда будет результат.

От подобных занятий и увлечений Теренции супружеский дом благоухал дорогими духами и ароматными эссенциями из Египта, Азии и Востока. Траты на косметические процедуры и средства её не заботили, хотя за одну унцию платила четыреста динариев – месячное содержание одного легионера! Главное для неё в эти годы было поддержание быстро убывающей привлекательности…

Нельзя утверждать, что Цицерон настоял на казни заговорщиков без сомнений и угрызений совести. Он сожалел о том, что сограждане пошли не по пути добродетели, а дорогой зла. Ведь они тоже называли себя патриотами, по-своему любили отечество. А попали в мрачное царство Аида, где «люди с огненным обличьем бросились на них, связали по рукам и ногам, накинули им петлю на шею, повалили наземь, содрали с них кожу и поволокли по бездорожью, по вонзающимся колючкам». Марк поделился своими переживаниями с другом – Катоном Младшим, а тот вознегодовал:

– Разве мы не видим злодеев в золоте и пурпуре? Мы наблюдаем грешников всюду – они богаты, довольны, окружены раболепием и мирно оканчивают дни в своей постели, оплаканные домашними. А где кара небес? Где боязнь наказания за грех? Страх наказания богов или ужас преисподней удерживает человека от совершения зла!

– А ещё грешник пусть задумается о раскаянии, – глубокомысленно произнёс Марк. – Я сейчас подумал о преступлении Верреса. Ни раскаяние, ни угрызения совести не пришли к нему после суда, как ожидалось от него. А нераскаявшиеся преступники, подкупая суд людской, должны помнить, что они не уйдут от суда богов. Очевидно, что Верресом овладело безумие, которое сопутствовало его злодейству и привело к моральной гибели как гражданина республики. Вот я о чём!

Цицерон успешно вёл адвокатскую деятельность. Ему довелось защищать бывшего наместника Галлии Гая Пизона, обвинённого в убийстве галла. Адвокат отвёл обвинение, ссылаясь на исполнение своим подзащитным закона при исполнении должностных обязанностей. Памятным оказался процесс против Луция Мурена, только что избранного очередным консулом, – «за домогательство должности незаконными путями», иначе – подкуп избирателей. Главной проблемой защитника явилось обстоятельство, что обвинителем выступил «идеально честный римлянин» Катон Младший, о котором Цицерон однажды высказался, что «ведет он себя так, словно находится в идеальном государстве Платона, а не среди подонков Ромула»…

Против Катона испробованные ранее Марком методы защиты представлялись невозможными. Цицерон начал с достоинств… обвинителя, что Катон – «самый лучший, самый воздержанный, самый справедливый, самый твердый. Словом, он – само совершенство, выше которого даже вообразить ничего нельзя»… Цицерон хочет не исправить его, а только направить. Но как? Можно было бы, если бы у Катона «добродетели смягчались прекрасным чувством меры».

– Ну, а если ты ошибся, Катон? Ты заявил в Сенате, что привлечёшь к ответственности кандидата в консулы Мурена. Но произнёс в гневе, все видели, а мудрец не поддается гневу! Я полагаю, что для тебя, мудрого человека, милосердие казалось прекраснейшим чувством, и ты можешь судить о проступках человека, которого осуждаешь, не в порыве гнева и раздражения.

Цицерон выстраивал речь в защиту Мурены, опираясь только на чувства Катона. Говорил о его мудрости и принципиальности, которая «обязывает не уступать своей симпатии к кому бы то ни было, не прощать чьей-либо вины». Вот почему адвокат уверен, что Катону не свойственно милосердие, которое возможно лишь у неразумных и легкомысленных людей.

Люди на Форуме, следившие за сражением ораторов, поняли, какую игру ведёт адвокат, смеялись. Катон в ответ тоже усмехался: