Эмилия кивнула, что-то сказала и отвернулась. Петро видел ее лицо, радостное и румяное. Она заметила как-то взгляд Петро, подняла голову и улыбнулась ему, помахала ему. А потом убрала волосы с глаз, порозовела и отвернулась, продолжила отдавать приказы. Этой ночью оставалось еще много дел.

Его Эмилия плохо врала. Но Петро это даже нравилось.

ЭПИЛОГ

Лорко Фирнетто был с таким лицом, будто все время злился. Даже когда он говорил спокойным голосом, как сейчас, казалось, что он вот-вот начнет кричать ругательства.

— А шпион?

— Сэр, — Эмилия слабо кивнула, принимая вопрос. — Мы не встретили Густофа Вернера. Никто из лоялистов, которых мы задержали, не видел его лично, хотя они общались через его посланников.

Впервые за полторы недели Эмилия была чистой. В свежей алой форме, с волосами под беретом, она сияла. Все четверо ребят, вернувшись прошлой ночью в Кассафорте, тут же получили разные комнаты в замке и охрану, им позволили поесть, помыться и поспать на кроватях, что они не делали уже давно. Мальчики после этого выглядели как красивые моли, для Петро, но Эмилия стала бабочкой. Он разглядывал собравшихся в зале совета, поражаясь, что никто из них не понимал, как прекрасна была Эмилия.

Не меньше дюжины человек сидели вокруг прочного стола из ствола одного дерева из королевского леса. Эмилия и Петро стояли вместе, глядя на любопытное собрание, где были не только Фирнетто и советники короля Мило, но и старейшины Джина Катарре и Арнольдо Пиратимаре (брат нынешнего казарро), который был из инсулы Детей Муро. Король Мило сидел во главе стола, соединив кончики пальцев, тихо слушая отчеты. Но страшнее всего была Риса Диветри, сидящая рядом с ним, скрестив руки, пронзая взглядом младшего брата.

— Я всегда думал, что проклятый Вернер — это миф, — сказал старейшина Пиратимаре, — Чем больше мы о нем знаем, тем больше он кажется выдумкой.

— Миф не мечтает разрушить страну-соперника, заставив ее погубить себя изнутри, старейшина, — холодно сказала Риса. — Он существует.

— Мальчик, Вико, доказательство этого, — Эмилия склонила голову в сторону Рисы. — Он — творение его дяди. Но, если можно говорить за него, — добавила она, — думаю, он в состоянии быть своим творением.

— Что думаешь, сынок? — сказал Фирнетто, глядя на Петро. — Она говорит правду?

— Фосси из ваших стражей, высший командир, — Петро хотел быть вежливым с ним, но голос звучал сухо и холоднее, чем он ожидал. — Она не могла бы исказить такую важную информацию, — Риса переглянулась с королем. Петро не закончил. — Я хочу сказать, что она лучший страж из всех. Без обид, Камилла, — виновато добавил он, глядя на женщину в алом с другой стороны от короля Мило.

— Я и не обиделась, бурундучок, — ответила телохранитель Мило.

Его немного смущало прозвище, спокойно произнесенное Камиллой Сорранто, но это все было забыто через секунды, благодаря высшему командиру.

— Ваше величество, — сказал он королю. — Мы должны поспешить с ответным нападением на Веренигтеланде. Предлагаю наши силы…

— У нас нет сил, Лорко, — король Мило долго не говорил, пока Эмилия описывала их историю с дополнениями от Петро. Он тихо сидел, внимая каждое слово. Когда Петро впервые встретил Мило после свержения принца Берто, он был хитрым стражем, полным энергии. Нынче, хоть он остался юным и светловолосым, он реже улыбался. Он казался выше и тоньше, уже не парень, которого знал Петро, а почти мужчина. Четыре года сказались на нем. — Даже если мы соберем всех стражей города, нам не хватит, чтобы пойти на Брамен. Ты это знаешь.

Фирнетто опешил от пыла короля.

— Но нужен ответ.

— Веренигтеланде знает, что план посеять страх и заставить нас примкнуть к ним провалился. Они знают, что мы выяснили их намерения. Они знают, что у нас их оружие.

— Он — мальчик, Мило, — сказала Риса. На кого она злилась? Петро не понимал свою сестру. — Просто мальчик. Не оружие.

— Я знаю, кто он. Вопрос останется. Что нам делать с этим Вико?

— Отправить в Портонеферро, — прорычал Фирнетто.

Старейшина Катарре возмущенно выпрямилась на стуле и сказала:

— Изгнание — не выход! Пусть пойдет в одну из инсул. У нас есть место, и, если старейшина Пиратимаре не против, мы приняли бы его.

— Точно, — отозвался другой старейшина.

— Принц Вико не будет изгнан, — король Мило звучал уверенно. — И не будет в инсулах. Он не из домов Семи или Тридцати, и его не допускали боги, — старейшина Катарре отклонилась на спинку стула, ворча под нос, хоть и была с ним согласна. — Его можно было бы оставить жить в замке, но, боюсь, это позволит лоялистам снова собраться и требовать его на троне. Я не хочу при этом заставлять его скрывать свою личность. Это парадокс.

— Ему нужна семья, — до этого Петро говорил, когда его спрашивали. Но в этом деле ему нужно было, чтобы его слышали. — Я бы хотел предложить ему свою, — потрясенный шепот зазвучал в комнате. Петро продолжил выражать мысли поверх этих звуков. — Ему нужно нормальное место для жизни, где он не будет ждать, когда за него все сделают, а будет учиться что-нибудь делать сам. Может, он научится работать у печей с моим отцом, или станет резать и собирать стекла для окон в мастерской моей матери. Мама всегда говорила, что без нас в казе одиноко, Риса. Ты это знаешь, — ее лицо было нечитаемым. — Думаю, они не будут против. И Вико нужен старший брат. Он уже мне доверяет. И он мне нравится.

Он прикусил губу в конце, боясь, что его тут же подавят возражениями. Никто не стал перечить. Старейшины с одобрением кивнули друг другу.

— Если сможешь часто навещать его в первые месяцы, — сказал король Мило, приподняв брови, глядя на единственную, кто мог возразить, — это помогло бы ему устроиться.

— Это не будет проблемой, — сказала старейшина Катарре.

Король улыбнулся.

— Риса?

Она кивнула через миг.

— Я спрошу у мамы с папой, — Петро затаил дыхание перед ее ответом и медленно выдохнул после этого через нос.

— А Веренигтеланде? — спросил Фирнетто. Он все еще звучал недовольно. — И Тридцать, которые были в сговоре с ними?

Мило уже обдумал это.

— Мы допросим лоялистов, которых так умно задержала стражница Фосси.

— И мальчика.

— Боги, Лорко! Что ты за монстр? — он перестал вести себя строго и рассмеялся. Это был старый Мило, которого Петро знал. — Ты стал бы пытать мальчика, если бы я позволил. Да, нужно расспросить принца Вико. Мягко. Никак иначе. У тебя мягко — это с медными кастетами. Я сделаю это сам.

— И я, — сказала Риса.

— И моя леди, — согласился Мило. — Мы уже знаем некоторые фамилии помощников лоялистов. Катарди. Фало. Годи. Ди Ангели. За следующие несколько недель мы по очереди намекнем им уйти. Покинуть Тридцать и страну. Их запах пропадет с наших улиц, инсул и застав.

Высшего командира это решение не устраивало.

— Опубликуйте их имена! Пусть все знают, что они — предатели.

Мило посерьезнел. Он соединил пальцы.

— Так все узнают об их деле. Узнают, как близко мы были к союзу с врагами, и это напугает многих. Я не дам широкой огласки ненависти небольшой группы людей. Если люди узнают, их поступки могут посчитать дозволенными. И поэтому, друзья, я должен попросить о серьезном одолжении, — последние слова были для Петро и Эмилии. Мило встал из-за стола и протянул к ним руки. — Никто вне этой комнаты не узнает о том, что вы сделали.

— Что? — Риса нахмурилась.

Мило не слушал ее, заговорил только с Петро и Эмилией.

— Кроме нескольких поверхностных ран, никто из пилигримов в Насцензе не умер, благодаря вашим действиям. Мы уже пустили весть, что произошедшее в Насцензе было результатом хулиганов со сциллийскими свечами, выпившими много вина. Они устроили бардак, но не навредили.

— Гобелену Лены было больше четырех сотен лет! — отметила Джина Катарре.

— И ремесленникам инсулы будет приятно сделать такой же или лучше, — сообщил Мило. — Потом мы сообщим, что нашли внука короля Алессандро и примем его, как подобает. Мы ничего не скажем о заговоре лоялистов, — он кашлянул. — Вы оба — герои страны. Но не все герои должны звучать в песнях. Мне очень жаль, но это так.