- Я угощала тебя.

   Но он уже уверенно настаивает на своём.

   - Нет, там была другая.

   - Умён, - чирикает тот, что с вмятиной.

   - Наблюдательность и память ещё не ум, - возражает другой.

   - Дикари наблюдательны, - поддерживает его ещё один.

   Он внимательно вслушивается в их голоса, но женщина берёт его за руку.

   - Идём.

   Его возвращают на женскую половину? Но спорить, он понимает, нельзя, и он послушно следует за женщиной к стене. Ни двери, ни ниши, но женщина входит в стену, и он следует за ней. Еле слышный свист, на мгновение перехватывает дыхание, и он уже в другой комнате. Тоже боль-шой, но совсем другой. Узорчатый пол, колонны, лестницы...

   - Здесь мы живём.

   - Это ваш замок?

   Она смеётся почти по-человечески.

   - Да, можно сказать и так. Идём.

   Но он выдёргивает руку и бежит обратно, к тому месту в стене, где они прошли. Она не пыталась остановить его, хотя отлично знала, что произойдет. А может, поняла, что это не попытка побега, а проверка. Он хотел проверить: пропустит ли его стена одного, без неё, по его воле. И он не бился о стену, как пойманный зверёк или птица, а просто похло-пал ладонью по холодной твёрдой как камень стене и спокойным шагом вернулся к ней. Она ни о чём его не спросила, и он ничего не стал объяснять...

   ...Гиан достал ключ и открыл дверь. Дорсайцы мастера фокусов и игр с пространством, он с удовольствием пользуется их мембранами, да и установка такой мембраны не самое дорогое удовольствие, но ему нравится ощущать рукой тяжесть и холод ключа, теплоту натурального дерева дверной ручки, вещественность мебели и утвари. В чём-то он остался, конечно, дикарём. Но это необременительно для него и терпимо для окружающих.

   В квартире тихо, пахнет свежей листвой и цветами. Золотинка спрыгнула с его плеча и золотой молнией унеслась на кухню, откуда сразу послышалось мелодичное позвякивание: Золотинка нетерпеливо била мордочкой по диску опознавателя над кормушкой. И когда он, привычно сбросив в утилизатор у входа уличную обувь, босиком вошёл в кухню, Золотинка уже ела, аппетитно, как в рекламе, хрустя тёмно-бордовыми шариками "Универсума N5 для периода малой активности". В экспедициях он кормил её "Универсумом-динамик", или собственным пайком, или всем, что попадалось под руку. Золотинка недаром всеядная. И если чувствует предстоящую голодовку, то и ненасытная. Как раз в их первой совместной экспедиции она вдруг начала есть, есть и есть, выжрала за день весь запас, а через три часа полетели обогреватели и контейнером из-под "Универсума" пришлось пожертвовать, пустив его на ремонт обогревателей. Не сожри она корм, он бы пошёл туда же. Энергию можно получить, только пожертвовав веществом. С тех пор он доверяет её аппетиту как ещё одному индикатору. Но надо и самому поесть.

   Готовить он умел. В рамках учебной программы самообеспечения. Не гурман, хотя поесть любит, и не страстный кулинар, поэтому полуфабрикаты его вполне устраивают.

   Золотинка поела и теперь сыто умывалась и чистилась на этажерке у окна. Обычно на таких ставят цветы или безделушки, но он приспособил для Золотинки. Сейчас она лежала на верхней полке и чистила хвост, распушив его и перебирая передними лапками шерстинки.

   Гиан поставил жариться отбивные - еды должно быть много - и взялся за салат. Конечно, он дикарь, причём хищный, и мясо предпочитает всему остальному. Когда у него есть выбор...

   ...Сумеречная снова взяла его за руку и повела по украшенному синими узорами коридору. Он шёл, легко приноровившись к её шагу, и разглядывал узоры. Вскоре он заметил, что узор повторяется, описывая большие круги. Может, это... он не додумал, потому что она остановилась у одного из таких кругов. Они опять пойдут в стену? Нет. Она положила ладонь на узор, и в центре круга возникла чёрная точка, стремительно расширилась и стала... проходом. Дверью, только круглой. Она отпустила его руку и слегка подтолкнула вперёд.

   - Входи. Здесь живу я. Сейчас ты вымоешься и сменишь одежду. Потом поешь.

   Он послушно вошёл в комнату, показавшуюся в первый момент полутёмной. Мягко колыхались большие, от пола до потолка, полотнища узорчатой ткани, образуя шатёр. Похоже на парадную, увешанную гобеленами и коврами спальню в замке, там стояла большая кровать под балдахином. Когда он был маленьким, ему как-то разрешили поиграть в ней. Он помнит: занавеси опущены, мать и отец лежат рядом под тканевыми одеялами, так натоплено в спальне, а он бегает вокруг них по кровати. Пока мать не позвала кормилицу, и та не унесла его. Он помнит: отец смеялся, глядя на него.

   - Иди сюда.

   Он повернулся. Ещё одна комната? Сколько же их здесь. А снаружи замок Сумеречных не такой уж большой. Почему? Думая об этом, пошел на её голос и оказался в ярко освещенной комнате. Но это...

   - Здесь моются?

   - Да. Раздевайся. Сними все и брось сюда, - она показала ему на непроницаемо чёрный квадрат на полу. - Я дам тебе другую одежду.

   Он не знал, не мог знать, но как-то догадался, что брошенное на квадрат исчезнет бесследно. Жалко: одежда совсем новая, не сношенная, у рубашки даже цветные завязки засалиться не успели. Но он послушно развязал горловой узел, снял рубашку и бросил её. Рубашка задрожала и исчезла. Видно, провалилась. Он сел на пол и снял сапоги, мягкие детские сапожки, штаны, бросил их туда же и встал. Теперь на нем были только пояс с ножом и на шее шнурок с оберегом.

   - Это я не отдам.

   Она внимательно смотрела на него. Её лицо оставлось неподвижным, и молчание было долгим. Потом она медленно кивнула.

   - Хорошо. Положи это пока сюда. Потом заберёшь.

   Она открыла сундучок у стены, и он сложил туда пояс - полоску кожи с набитыми на нее металлическими бляшками, нож - детский кинжал в простых безузорчатых ножнах и шнурок с мешочком оберега.