И теперь уже Клавдий схватится за сердце, не увидев внизу лестницы свалившуюся тёщу, и ой мамочки, подкосится в ногах.

– Только не сильно. – По следам этого представления сказал Клава, и тут же, без всякого предупреждения и при этом очень резко, получает боковой удар в бровь. И Клава, само собой, не удерживается в ногах и в момент валится с них чуть рядом, на дорожку. И как пока что совсем не понимается Клавой, то он выпадает из реальности на какое-то своё знаковое время. И вот сколько длилось это время, то он этого уж точно сказать не может, когда по отношению к нему находился в своей туманной относительности, в так сказать, не стабильности. И за это время его выпадения из реальности, мир мог спокойно, без его вмешательства в собственные дела, несколько раз обернуться вокруг своей оси, измениться до неузнаваемости, а может даже и пойти дальше, и эволюционировать в обратную сторону.

Ну а если в своей частности, что только и замечается людьми, в основном живущими частнособственническими интересами, то пока Клава в своём временном безсознании упирался головой в землю, Михаил вполне мог, с удовольствием поглядывая на него сверху, выкурить сигарету, присев на скамейку и опираясь на него ногами для большего комфорта и удовольствия. А чтобы уж совсем ему было довольно сидеть, то он прикрыл Клаву всё той же газеткой и, глядя на неё, таким образом почитывал статьи из газеты, которые теперь косвенно и со своей ассоциацией касались лежащего под ними Клавы.

– Сегодня в одной из парковых зон города было обнаружено очередное, уже третье за последнюю неделю тело без признаков сознательной жизни. Что даёт нам основания утверждать, что объявился серийный убийца. Чья мотивация убийственных поступков пока что не выяснена. «Без понимания мотивов действий преступника, задача его поиска всегда осложняется», – сказал неназвавшийся представитель следственной группы, майор Б. Хм. – Задумчиво хмыкнул над прочитанным Михаил, многозначительно посмотрел на Клаву, головой выглядывающего из-под газеты и смешно для себя его вопросил. – Может им добавить новую улику? – А вот это обращение Михаила к Клаве приводит того в себя. И он с полным непониманием происходящего смотрит перед собой, затем видимо заметив боковым зрением Михаила, переводит недоумевающий взгляд на него и пытается понять, что с ним сейчас происходит.

– Вздремнул ты немного. – Говорит Михаил, сверху поглядывая на Клаву.

– И много я проспал? – спрашивает Клава, выбираясь из-под газеты и присаживаясь пока что туда, где лежал.

– Может и целую жизнь. Главное, чтобы не всё и не было поздно. – Михаил видимо специально говорит всякую непонятность, чтобы Клаве было сложнее на ноги встать.

А Клаве, в общем-то, не до всех этих доразумений, и он, взявшись рукой за бровь, пытается собраться с мыслями и удержать себя в состоянии покоя. Итак, пока Михаил не приходит к нему на выручку и за подмышки не поднимает его на ноги, и затем садит на скамейку.

– Дай, посмотрю. – Говорит Михаил, отнимая его руку от лица. – Для первого раза сойдёт. – Заглянув в лицо Клавы, сделал невразумительные для Клавы выводы Михаил, стоя напротив него. Но Клава не стал у него спрашивать, на что он тут ещё намекает (второго раза он точно не потерпит), да и не дал ему такой возможности Михаил, вдруг наклонившийся и принявшийся что-то искать вокруг скамейки. А когда человек что-то ищет, или демонстрирует поисковые действия, то тут о себе забываешь и начинаешь, спрашивая себя: «Что он ищет?», следовать своим взглядом за взглядом ищущего и не пойми что человека (даже в том случае, если он это потерянное ищет в тебе).

А Михаил, этот ищущий сейчас человек, само собой, держит всё в тайне и не торопится посвящать в свои планы Клаву. А всё потому, как думается Клаве, что он и сам не знает, что ищет. А, прежде чем что-то начать искать, нужно эту вещь потерять – вот такой прагматичный подход у Клавы к искомым вещам. А если его спросить о людях первооткрывателях, земель, истин и ещё чего-то такого земного, то у него есть на это такой ответ: они от рождения потерянные были люди, вот они себя и в первую очередь искали посредством всех этих первооткрытий.

Но эта его мысль оказалась преждевременной. Михаил в один момент вдруг задерживается на одном месте и, видимо заметив нечто похожее на искомое, опускает руку, чтобы приподнять найденное. И как сейчас видится Клавой, то Михаил не слишком избирателен в деле поисков, и его вполне удовлетворит осколок стекла из-под бутылки.

– И для чего оно тебе? – всё же интересуется Клава. Михаил смотрит на него и говорит. – А разве не ясно. – Михаил вновь начинает со своего придирчивого отношения к умственным способностям Клавы. – Если ты в сопровождении меня явишься домой и будешь в единственном лице в таком непревзойдённом виде, то, что о тебе и обо мне подумают твои близкие.

– Что? – непонимающе спросил Клава. А усмехнувшийся Михаил и не ожидал от него другого ответа услышать. – А то, что тебя в подворотне отлупили, и ты даже не смог дать сдачи. И только моё появление спасло тебя от больших неприятностей. И хотя тебя на глазах пожалеют, но это будет жалобная снисходительность к слабаку и трусу. Тогда как я буду смотреться в глазах твоих близких, а в частности твоей супруги, героем, спасших тебя от слёз и одинокого нытья по дороге домой. – Клаве же крайне не понравилась такая упомянутая Михаилом частность, и он потребовал от него объяснений, как это стекло изменит эту ситуацию в необходимую для него сторону.

– Всё просто. Твоя Клава увидит, что и я не избежал последствий ударов этой судьбы и решит, что ты не только в слезах посиживал в стороне, а ты вместе со мной принимал деятельное участие в приведение хулиганствующих элементов к ответу. А я это подтвержу. – Утвердил своё решение Михаил и этим куском стекла резанул себя от верхней брови левого глаза вниз до половины щеки.

– Ну как я тебе? – в злобном оскале, но с прежней усмешкой, вопросил Клаву Михаил.

– Лишь бы Клаве был никак. – Про себя затревожился Клава, увидев, как Михаил преобразился. И теперь, в этом кровавом, со шрамом ореоле, он выглядел так, как выглядят в приключенческих фильмах брутальные злодеи, берущие разных красоток на абордаж своей злодейской харизмой. И Клаве даже несколько передумалось идти с ним домой, а также захотелось взять стекло и добавить себе на лицо этой злодейской харизмы. Но он вновь на полшага от Михаила отстаёт и тот свистом останавливает такси, и они оставляют, прикипевшую к их задам скамейку.

Глава

4

Правило «По одёжке встречают, а по уму провожают» никто не отменял. И, поэтому, к походу в гости, а тем более домой, нужно подходить с умом.

– Так, прежде чем войти, я тебе должен сказать…– Остановившись у крыльца своего вполне себе приличного по стандартам Михаила дома, обратился к нему Клава с этим предваряющим вход в гости предупреждением. Но что он дальше скажет, то об этом Михаил догадывается, не раз уже в своей жизни проходя через вот такие гостевые этапы: вот так в вечерний просвет заявляясь в гости по настойчивой, между прочим, просьбе своего, буквально сегодня познакомились нового знакомого, что не мешало тому заверять Михаила в том, что он его всю жизнь знает и отныне они неразлучны. Где он по подходу к крыльцу своего дома или же к двери своей квартиры, интуитивно начинал соображать и понимать не всю свою независимость в этой жизни, и что за этой дверью есть кто-то, кто изо дня в день даже не покушается на его независимость суждения, а просто-напросто гнобит.

Но отступать уже несколько поздно, когда новый знакомый Михаила выказался перед ним столь величавым и с амбициями человеком. И он лишь ради душевного спокойствия домашних и соседей, кто чутко спит, а больше, конечно, не спит и соображает, по какому на этот раз поводу закатить скандал, – чует сволочь, когда я особенно чуток к ложным обвинениям, – предупреждает Михаила: Значит так, после первой не стоит связываться со свояком (он отсидевший своё, но всегда готов повторить), а вот тёще непременно стоит указать на её место в кладовке, – туда мы её хитростью заманим. Что же касается тестя, то он милейший человек, и мы его выставим в коридор, встречать обязательно припрущихся соседей, всегда очень крикливых, и сегодня, как я полагаю, растревоженных нашим шумным единоборством со свояком на руках.