– А не съел! – и только Клава нервно реагирует на этот вызывающий вид Михаила, как он его ловит на этой своей провокации и, подхватив его за локоть руки, говорит. – Тогда нам прямая дорога за ними. – И вот Клава уже ведётся Михаилом в ресторанчик, куда относительно недавно уже зашла ведомая ими пара. Правда, Клава ещё пытается сделать попытки возразить, но Михаил их вовремя купирует вполне себе убедительными замечаниями. – Здесь мы всё самое интересное пропустим, а потом пиши пропало, или точнее будет: как всегда, представленное на ваше читательское обозрение событие основано на недостоверных фактах, по большей части на домыслах писательского ума, которому ведь нужно зарабатывать хоть как-то на хлеб для себя насущный и который в свою очередь мыслит одними штампами и стереотипами. – И Клава бы ему сказал, что он про всё это и про самого Михаила думает, но тот так быстро его вёл и завёл в ресторан, что он не успел всего этого сделать, и решил пока затаить в себе злость на Михаила и подумать над тем, каким образом и словами он будет ему мстить.
Ну а в ресторане тем временем идёт своя, не так уж сильно отличная от внешних пределов жизнь – здесь кто-то обслуживается по высшему по местным меркам разряду, кто-то чуть ниже пал, погружая себя в пучину своей невыносимости, в одиночку напиваясь, кто-то так не задирает планку и ограничивает себя полнотой своего кошелька, ну а кому-то уж суждено ходить в обслуживающем всех этих людей персоналии.
Что же касается Клавы и Михаила, то каждый из них видел своё место в ресторане по-своему. И если Клава, как человек ответственный и дела, кто сюда попал по своему внутреннему редакторскому заданию, предпочёл бы ограничиться чашкой кофе, то Михаил, человек однозначно большей души и сердца, был бы не прочь пройти все стадии и места в этом ресторане и запечатлеть их в своей памяти. Но реальность такова, что в этом деле ему приходится считаться со мнением Клавы, у кого есть бесспорные доказательства своей правоты и решающего слова – кошелёк с наличностью. И Михаил принимает этот факт реальности в расчёт, про себя решив уже на месте эту ситуацию переиграть с официантом, кому будет сделан дополнительный заказ, когда Клава по какой-нибудь надобности отойдёт в туалет помыть руки или же очистить свой костюм от случайной запачканности в виде пролитого на костюм кофе, от которой уж точно не застрахуешься.
– Место самое то. – Подвёл итог выбору собой места за одним из столиком Михаил, занимая стул у стеночки. Клава зрительно оценил выбор места своего сидения Михаилом, затем проследил имеющуюся связь между их столиком и столиком, за которым расположилась та молодая парочка, и молча отреагировал на это замечание Михаила.
– Ты что-то не в духе в последнее время. Тебя что-то тревожит? – задался вопросом Михаил, как только Клава занял своё место за столом. И вот сейчас бы Клаве всё что он думает высказать Михаилу, – удобнее момента может в ближайшее время и не предвидится, – но он, как будто воды в рот набрал, и только зло смотрит на Михаила.
А Михаила это только забавляет, и он продолжает провоцировать Клаву на необдуманные действия. – Вот с таким взглядом и смотрят на мир неуверенные в себе люди. – Заявляет Михаил. А Клава и не сообразит откуда в этом Михаиле столько самоуверенности и самонадеянности, так на прямую говорить ему, его на сегодня может быть основному кормильцу. – Вот сейчас на всё плюну и уйду, и тогда посмотрим, кто тебя накормит и напоит. – Клава мстительно помыслил и так же посмотрел на Михаила.
А Михаил как будто умеет читать мысли. И он с высоты своего понимания посмотрел на все эти потуги Клавы ему противостоять, усмехнулся и, с упором посмотрев на Клаву, сказал. – А если ты с первых сложностей сдулся, то, что ты забыл в нашей профессии. Где тебя на пути к успеху, или хотя бы к авторитетному мнению, ещё столько препятствий и драматических событий будет ждать. А без них с твоим журналистским мнением, даже если ты хорошо пишешь и фантазируешь на этот счёт, точно считаться не будут.
А Клава этими словами Михаила и его чистым взглядом, без всяких примесей возбуждающих разум легальных веществ, поставлен в тупик. И он не знает как на этот его выпад реагировать. Поверить Михаилу в том, что он весь этот странный спектакль со своим опьянением разыграл и продолжает разыгрывать только ради его становления в профессии, или счесть всё это за его уловку, чтобы добиться от него того, чего он хочет.
А Михаил тем временем продолжает читать Клаву, обращаясь к нему с вопросом. – Что, опять вопрос веры не даёт принять решение?
– Доверия. – Поправляет его Клава.
– А ты доверься и всё что надо увидишь. – Говорит Михаил.
– Вот этого-то я и боюсь. – Отвечает Клава.
– Это всё потому, что ты стереотипно, штампами мыслишь. – Делает заявление Михаил. И Клава уже не выдерживает, – да сколько можно уже, – такого к себе оскорбительного и ограниченного к себе подхода со стороны Михаила, и нервно восклицает. – Да с какой стати ты так решил?
– С твоей. – Удивлённо пожимает плечами Михаил. – И если ты так углублённо смотришь на окружающий мир, то, что я ещё могу сказать на это. – А Клава с этим не согласен и вообще он не поймёт, с чего это взял Михаил так о нём думать. И он так прямо и спрашивает его. – Да с чего ты это взял? – А Михаил в своей ловкой манере ему отвечает. – А может это не я взял, а ты сам себя в этом убеждаешь. – И Клаве только и остаётся, как схватиться руками за голову и констатировать факт того, что с Михаилом невозможно разговаривать.
А Михаил себя вдруг начинает неожиданно вести (хотя эпитет вдруг здесь не совсем неуместен). Так он лезет рукой внутрь своего пиджака и через мгновение вынимает оттуда очень знакомую Клаве бутылочку со знаковой этикеткой с несколькими звёздами на ней, и как видно, ещё наполовину не исчерпавшей себя. При виде неё Клава хотел было напомнить Михаилу, что в такого рода заведения со своим не только не позволяют приходить, но бывает, что и очень агрессивно реагируют, но Михаил вновь его опередил, заявив. – А вот и наглядное доказательство твоего клишированного мышления.
– Я не понимаю. – Отреагировал Клава.
– А что непонятного-то. – Усмехнулся Михаил. – Ты, видя эту бутылку со знаковой этикеткой на ней, – а это значит только то, что на этой этикетке написано, – и то как я её использую по своему назначению – добавляю в кофе, а затем это всё приводит меня в повышенное настроение или состояние духа, как кому больше по душе, делаешь из всего это один единственный, как по твоему, очевидный вывод: Михаил мне точно не попутчик, а он забулдыга каких свет хоть и видывал, но очень редко. В общем, я алкоголик и пью на рабочем месте. Так? – жёстко вопросил Михаил.
– А разве не так? – растерянно переспросил Клава.
– Только отчасти. – Смягчился Михаил. – А это. – Указав на бутылочку, сказал Михаил. – Сердечный бальзам, так сказать, выполненный по народному рецепту, который я для вот таких типов как ты и налил в такую знаковую бутылку. А вот для чего я это сделал, то ты, я думаю, догадаешься…Или нет? – уже с озорной хитринкой в глазу вопросил Михаил. А Клава хоть сразу и не сообразил, на что тот намекает, сообразил главное: сказать, что да, он догадался. А как только это сказал, то действительно частично понял Михаила и догадался, для чего он ему продемонстрировал себя в таком неприхотливом к жизни и неприспособленном к ответственности качестве. И если насчёт того, что Михаил его посчитал за определённый, не устраивающий его типаж людей, Клава вновь внутри себя возмутился за такое подведение себя под классификацию, то вот насчёт других своих догадок, то он решил спросить Михаила.
– И для чего тебе это всё нужно было? – спросил Клава.
– Я бы сказал, что это больше нужно тебе, – сказал Михаил, – но не буду акцентировать на этом внимание. А скажу, что хотел показать тебе, что мир не настолько прямолинейно реален, как на первый взгляд видится. А чтобы его по-настоящему, не используя все эти клише в виде тех же товарных знаков и этикеток увидеть, нужно уметь отстраняться от этой витринной реальности, в которой больше иллюзорного, чем настоящего. И, вглядываясь в него через фокус идеи, которая стоит за каждой формой жизни и действий, отделив плевела иллюзий от зёрен истин, можно увидеть настоящую суть этого мира.