– У меня нет лишних мазей, Шакал, – заявил ему Мелочник, как только он приблизился к стойке.

– Мазей? Я здесь не за этим.

– Да ну? – Мелочник ухмыльнулся. – А я думал, у тебя соски потрескались после кормежки щенят у Берил.

Старый болван от души посмеялся над собственной шуткой, не переставая, однако, наставлять приспешников, переставляющих с места на место мешки и бочки. Он явно ничего не знал о кавалеро. Ваятель приложил все усилия, чтобы скрыть правду об этом грязном деле.

Колпак и Шакал дождались, пока на крепость не спустилась ночь, а потом вынесли тела из опоросного сарая и сложили в колесную телегу, в которой обычно вывозили умерших свиней. Затем тела сожгли в печи Горнила, словно дрова. Шакал не был рад тому, что присоединился к Колпаку и Игнасио, верным псам вождя. И не собирался оставаться с ними надолго. Проведя бессонную ночь, он принял решение и отправился в хранилище прежде, чем вождь успел назначить ему следующее задание.

– Мне нужна птица Месителя, – сказал он Мелочнику. – Ваятель хочет отправить еще послание.

Мелочник на мгновение задержал на нем взгляд и только потом исчез в глубине своих запасов. Шакал слышал, как старый стригальщик монет распекает невидимых сопляков, которые вызвались помогать ему. Много лет назад Шакал любил работать в хранилище, и Мелочник тоже ему нравился. Но за время своей службы в качестве посвященного успел потерять к этому вкус. Теперь старый хилячный казался ему утомительным. Мелочник вернулся с плетеной клеткой, в которой смиренно сидел неоперившийся голубь. Шакал принял клетку у старика, чьи пальцы словно противились ее отдавать.

Выходя из хранилища, Шакал услышал крик ему вслед:

– Клетку вернешь!

Не потрудившись ответить, Шакал зашагал через двор.

На хрен Ваятеля.

И Игнасио.

И все их планы.

Шакала втянули в расправу над полудюжиной мужчин. Это была ловушка, которую он сам помог поставить, но одно дело – попасться в ловушку, а другое – в ней остаться. Ему нужно понять, почему та лошадь вернулась в кастиль. Если тело Гарсии тоже найдется, эти убийства окажутся напрасными. Шакалу нужно было убедиться, что труп все-таки попал к Месителю. Ваятель мог тоже отправить послание, но какой бы ответ ни пришел, едва ли он достиг бы ушей Шакала. Да он и не поверит тому, что расскажет вождь.

Нет, ему нужно отправиться к первоисточнику, в Топи Старой девы, и поговорить с Месителем самому. Для этого необходимо преодолеть немалый путь через болота, а где именно жил этот болотник, никто не знал. Тут Шакалу не помешала бы помощь, но единственные люди, которым он доверял, уже ушли по поручению вождя. Овес и Блажка могут вернуться только через несколько дней, а у него не было времени ждать. Ему нужно уйти прежде, чем Мелочник обмолвится вождю о птице.

Это было вопиющим нарушением, за которое вождь наверняка потребует изгнать его из копыта. Ну и пусть. Он отпускает орков, казнит кавалеро, да еще и скрывает это от копыта. Шакал воспользуется случаем, чтобы избавиться от старика и самому стать во главе.

Ступив в тень большой трубы Горнила, все еще отдававшей небу останки людей, которых он помог убить, Шакал заметил чародея. Тот сидел в тени трубы, разместив свою упитанную тушу на небольшом коврике. Присмотревшись, Шакал увидел, что его глаза были закрыты.

– Поручение огромной важности, друг? – спросил чародей, когда Шакал проходил мимо.

Шакал остановился и увидел на лице толстяка ленивую усмешку.

– Нет, – ответил Шакал.

– Замечательно!

Чародей встал, и довольно проворно для его комплекции. Он был намного ниже Шакала, но из-за тюрбана казался одного с ним роста.

– Я хочу сопровождать тебя.

Шакал хмыкнул, слегка опешив.

– Мало ли чего ты хочешь. Нет. – И двинулся дальше.

– Смелый, – заявил чародей, устремляясь за ним так, что закачались золотые бусины, свисавшие с косы в его бороде. – Но я слышал, это опасно – ходить одному в Топи Старой девы.

Шакал резко остановился. Неужели его раскрыли? Чародей читал его мысли?

– Откуда ты знаешь, куда я еду? – прорычал он грозно, наклонившись к толстяку.

Улыбка чародея стала шире. Он сложил запястья, разведя ладони, и указал на птицу в клетке, которую нес Шакал.

– Эта маленькая пернатая душа вернется туда, как только ты ее выпустишь. Простые создания следуют простым инстинктам, мой друг.

– А ты знаешь топи?

– Я знаю птицу. Увы, как и многие в Уль-вундуласе, я не видал Старой девы. Но я хочу увидеть ее, поэтому мне нужно пойти.

– Хрена с два, – бросил Шакал, отворачиваясь.

– Ты ведь знаешь, что я хожу туда, куда хочу.

Шакал, остановился. Голос чародея оставался учтивым, почти подобострастным, однако из-под его пышной вежливости проступала угроза. Шакал обернулся и заглянул в пляшущие глаза полуорка.

– Да, ходишь, – сказал он, тоже стараясь говорить грозно. – Появиться в тоннеле – это был ловкий трюк?

– По правде говоря, я не хотел устраивать переполоха.

– Ну, разумеется, не хотел. Имя у тебя есть?

– Ухад Уль-Бадир Тарук Ультани, – проговорил чародей и слегка наклонил подбородок.

Шакал сощурился.

– Кошмар хренов, а не имя. Я буду звать тебя Штукарем.

Чародей улыбнулся.

– Это то, что вы называете «копытным именем»?

– Это то, что я называю именем, которое я могу выговорить. И насколько мне известно, ты пока еще не член копыта, потому что голосования по тебе я не припомню.

– Действительно, так и есть, – согласился чародей.

Шакал улыбнулся. Если он возьмет тирканианца с собой, то лишит Ваятеля его любимого гостя. Это хорошо. И кроме того, за это время можно будет разобраться в незнакомце. Это еще лучше. Если чародей способен не только не зажариться в тоннеле Горнила, то на болотах его силы могут пригодиться. Если же нет, то эта дряблая туша станет более сытной пищей для роха, чем Шакал. Обогнать его будет нетрудно.

Шакал хлопнул по мягкому плечу чародея.

– Раз ты не вступил в копыто, значит, ты претендент! Сопляк. Так что идем, Штукарь, посмотришь на Топи Старой девы.

– Премного благодарен! – Пухлое лицо чародея просияло. – Как думаешь, твой Ваятель это одобрит?

Шакал покачал головой, поворачиваясь, чтобы двинуться дальше.

– Меня это мало волнует. К тому же ты ходишь, куда хочешь, верно? Так посмотрим, можешь ли ездить.

Свернув свой коврик и привязав его к бесформенной куче мешков, Штукарь перекинул все это через плечо.

– Могу я узнать, как тебя зовут, друг?

– Шакал.

– О! – Штукарь поднял палец. – Назвали так потому, что ты можешь есть что угодно, у тебя противный смех и ты готов спариваться даже с уродливыми женщинами!

Шакал остановился, сжал кулак, развернулся к чародею, но увидел на его лице озорную усмешку. Значит, чувство юмора. И хорошее.

Шакал, расслабившись, улыбнулся.

– Два из трех угадал.

В хлеву их поджидал Биро. Парень уже подготовил Очажка к поездке. Шакал наскоро осмотрел борова и одобрительно кивнул сопляку.

– Заседлай еще свина из тех, на ком ездят разведчики, – приказал он Биро, садясь верхом. – Наш новый друг поедет со мной.

Парень покорно двинулся с места, но Штукарь остановил его, нежно коснувшись предплечья.

– Думаю, мне не нужно седло.

– Так поедешь? – спросил Шакал, не зная, как к этому отнестись – с почтением или сомнением.

– А ты думаешь, на этих зверях это неразумно?

– Ты когда-нибудь ездил на варваре?

Штукаря вопрос, казалось, позабавил.

– Какое любопытное название для животного. Нет, никогда.

Шакал стиснул зубы, решив больше ничего не говорить.

Биро вывел свина из хлева. На этом свине учили ездить сопляков, но он был достаточно крепким зверем. Биро, при всей своей юности, все-таки соображал, поэтому выбрал тучному чародею борова покрупнее.

– Премного благодарен, – проговорил мальчишке Штукарь. Биро отпустил свинодерг и отошел. Шакал наблюдал, как Штукарь наклонился к морде своего варвара. Толстяк долго простоял так, сгорбившись, затем выпрямился. И, уже ничего не опасаясь, обошел вокруг зверя и легко взгромоздился ему на спину.