За спиной Ваятеля Шакал видел, что орки карабкаются к скалам Батайята. Он не сказал ни слова, молчала и Блажка. Подъехали остальные Ублюдки, казалось, столь же озадаченные приказом вождя, но возражений больше не было.

Возвращалось копыто не торопясь. Изматывать варваров больше не было нужды. Все ехали молча, поглядывая, нет ли новой угрозы, но в душе переживали о своем. Шакал знал своих братьев. То, что они позволили оркам уйти, не нравилось никому. Ваятель сильно приблизил голосование, которое уберет его с места во главе стола. Черт, это уже предрешено. Шакалу остается только удостовериться в том, что никто из остальных не опередит его, метнув топор раньше.

Показалось Горнило, и вождь протрубил в рожок, давая соплякам знак опустить Свиной гребень. Когда копыто достигло стен, помост уже был опущен, и свины быстро его одолели – им не терпелось оказаться в своем загоне.

– Тушите уже чертовы печи! – приказал Ваятель соплякам. – Я не хочу спалить всю древесину из-за какой-то дюжины тяжаков.

– Зато спалишь потом из-за семерых, – пробормотал Шакал так, чтобы его услышал только Овес.

Друг предостерегающе сдвинул брови.

Спешившись, Ублюдки повели своих свинов в хлев. Когда они вошли в ворота, Шакал отшатнулся от жара, до сих пор наполнявшего тоннель. Должно пройти еще несколько часов, прежде чем он остынет.

– Простите меня, друг?

Голос донесся из тоннеля, и Шакал вместе со всеми выругался, от испуга на несколько шагов отступив назад.

– Кто это, на хрен, сказал? – с вызовом спросил Обхват.

Блажка и Колпак уже прижимали арбалеты к плечам, направив их в темный проход. Шакал переглянулся с Овсом и поднял собственное тренчало.

Из темноты за опускной решеткой показалась фигура.

– Тысяча и одно извинение, друзья. Я не хотел вас пугать.

Это был полуорк, но Шакал его не узнавал. Толстый, почти жирный, но с моложавым лицом, с идеально подстриженной черной бородой и усами. Голову его оплетал тюрбан, тело облекали восточные одежды. На пухлых пальцах, сжимающих стальные прутья решетки, блестело множество колец. Шакал знал, что сейчас эти прутья слишком горячие, чтобы к ним прикасаться. Самому ему трудно было даже дышать в такой близости от тоннеля, но чужак стоял внутри него и даже не потел. Он только смотрел на полукруг нацеленных на него арбалетов с безмятежным безразличием.

– Будьте так добры, впустите меня, – сказал он приветливым тоном, – уверяю вас, я буду лишь смиренным гостем.

– Вот и нет, – ответил Ваятель, проложив себе путь между Гвоздем и Мелочником. Затем он сделал два неуверенных шага к воротам и остановился перед стеной адского жара, пристально глядя на полуорка.

– Ты чародей, – проговорил вождь. На его лице, спрятанная повязками, заиграла улыбка.

– Что на этот раз натворил, Шак?

Берил даже не подняла головы, когда Шакал вошел в приют, – все ее внимание было поглощено визжащим ребенком, которого она отмывала. Он никогда толком не понимал, как ей это удавалось, но она говорила, что узнает по запаху каждого ребенка, которого воспитывает. Продолговатую комнату с низким потолком целиком заполняли юные полуорки – они носились, ползали или просто сидели на месте. И шума от каждого было больше, чем от свиньи во время течки.

– Возьми Пролазу, пока он не обжегся о котел, – спокойно сказала Берил, слегка наклонив голову к плечу.

Посмотрев в сторону знакомого камина, Шакал увидел маленькое слюнявое существо, тянущее пухлую ручку к булькающему котелку с кашей, подвешенному над слабым огнем. Перескочив через других детей, чтобы оказаться рядом, Шакал успел дотянуться до ребенка и схватить его прежде, чем тот получил урок. Мелкий полукровка захихикал, стоило поднять его на руки.

– Ты что это, дала слабину, Берил? – подколол ее Шакал, пристраивая ребенка на колено. – Раньше ты считала, что детей не стоит подпускать к горящему камину.

Вытащив мокрого младенца из-под умывальника, Берил пожала плечами.

– Эта партия умнее, чем были вы. – Она ловко вытерла и запеленала ребенка, чтобы передать его одной из девочек постарше, и, наконец повернувшись к Шакалу лицом, оглядела его с ног до головы.

– Зачем пожаловал? Ваятель не стал бы посылать тебя сюда просто так. Выкладывай.

Шутки шутками, но никакой слабины в Берил не чувствовалось. Хотя ей было хорошо за пятьдесят, она сохранила сильную приятную фигуру, хотя и стала полнее в бедрах и талии, чем была в годы, когда Шакал находился под ее опекой. Длинные каштановые локоны, собранные в практичный пучок, не утратили своего оттенка, а руки были по-прежнему сильными. В копыте часто шутили – когда рядом не было Блажки, – что, у женщин-полуорков ум портится раньше, чем тело.

Шакал открыл рот, собираясь ответить, но прежде чем успел произнести хоть слово, мальчик, которого он держал, сунул ему в рот кулак. Осторожно, чтобы не навредить ребенку зубами, Шакал продолжил говорить, позволив детской руке превратить свою речь в неразборчивое бормотание, и не умолк, пока мелкий полукровка не захохотал, а Берил не выдавила улыбку.

– Значит, ничего страшного у тебя не случилось, – заключила она. – Просто побудешь тут среди ровесников.

Шакал пожевал губами ручку мальчика, пока тот не засмеялся еще сильнее, затем подмигнул Берил. Повернув голову, посмотрел на упитанное детское личико. Глазки малыша зажмурились от восторга, и его ручка с громким чавканьем выскользнула изо рта Шакала.

– Черт, – проговорил Шакал, скосив глаза, чтобы заглянуть мальчику в рот. – У этого слюнтяя уже нижние клыки есть.

Берил медленно кивнула.

– Я только рада, что теперь его не нужно кормить молоком. Пролазе еще и двух нет, а он уже вдвое больше деток своего возраста. Волосы почти не растут, зато сильный, голодный и, как ты видишь, нижние клыки уже режутся. Я не завидую Колючке. Этот маленький монстр день и ночь ее сосет. Напоминает мне Овса в этом возрасте. Тоже лысенький, с клыками, и от сиськи не оторвешь.

– А здесь, вижу, ничего не поменялось, – Шакал улыбнулся.

Он опустил Пролазу на пол и поставил его на нетвердые ножки. Мальчик взвизгнул и заковылял вслед за одним из старших детей.

– И надолго тебя изгнали в Отрадную? – спросила Берил и обвела взглядом комнату, напоминая детям, что она все видит.

– Пока Ваятель не решит, что я опять могу ездить со всеми.

– Ты правда хочешь, чтобы я узнала о твоих деяниях от койкогрелок, Шакал?

– Нет, – ответил он. – Нет, я убил кавалеро у Санчо и позволил бордельщику передать просьбу копыту, чтобы мы начали платить за его девок. Сначала из-за этого меня назначили смотреть за сопляками, но потом я усомнился в решении Ваятеля в бою, так что… теперь я здесь.

– Шакал! – Берил неодобрительно качнула головой.

– Он позволил пятерым тяжакам сбежать, Берил! Он не мыслил здраво. Никто не мог поверить, что он дал такой приказ, но только нам с Блажкой хватило духу сказать об этом.

Берил вскинула руки при упоминании имени Блажки.

– Значит, ты рискнул собой ради нее. Я могла и сама догадаться.

Шакал проглотил раздражение и сдержался, подавив желание повысить голос.

– Ничего я не рисковал. Я первый это сказал. Мы…

– Бросили вызов Ваятелю, – перебила Берил, непримиримо сжав губы.

– Нет, – запротестовал Шакал, – мы только хотели узнать, почему он дал кучке орков спокойно сбежать из нашего удела.

Берил покачала головой, выражая разочарование, знакомая Шакалу реакция с малых лет.

– Он дрался с полнокровными задолго до того, как ты родился, Шак.

– И что, это я виноват, что он потерял к этому вкус?

Берил сверкнула глазами и огляделась перед тем, как шагнуть к нему.

– Довольно! – сказала она, понизив голос. – Нежка с Метлой сейчас снаружи развешивают белье. А что, если они побегут в Горнило и нашепчут Хорьку о том, что ты говорил? Или один из этих малышей расскажет Колючке о том, что слышал? Она и так передвигается с трудом, когда возвращается почти каждую ночь из койки Обхвата. В деревне есть девки, даже не койкогрелки, но они не прочь давать соплякам в надежде, что те скоро станут ездоками. Думаешь, они между собой не сплетничают? Что ты будешь делать, когда половина претендентов и так шепчутся: мол, ты собираешься встать во главе копыта?