– Добро пожаловать домой. – Подхватив меня под локоть, рыжий с видом радушного хозяина обвел рукой печальный пейзаж. – Вот ваше царство.

– Вы шутите, я надеюсь, – прошипела я, покосившись на кладбище.

– Ничуть, – сверкнул в улыбке белоснежными зубами Фокс. – Входите и все поймете. А что не поймете – я с удовольствием объясню. Если вы позволите мне войти.

Переваривая двусмысленные фразочки, я поглядывала на улыбающегося мужчину и пыталась понять, что же мне не нравится. Он обернулся, настойчиво подталкивая меня к некогда красивым, а теперь ржавым воротам:

– Ну что же вы, Секлетинья Ивановна?

Солнечный зайчик скользнул по приторной улыбке, и тогда я сообразила: зубы! У рыжего были мелкие, острые, совсем не человеческие зубы с выдающимися клыками. Запоздало удивившись, как умудрилась не заметить этого раньше, я уже открыла рот, чтобы завизжать, и тут… Тут события завертелись с такой скоростью, что орать мне стало некогда.

Громко хрустнула какая-то ветка в кустах за машиной.

– Лис, шевелись! – вполголоса рыкнул седой, пригибаясь.

Улыбка мгновенно слетела с лица рыжего, сменившись звериным оскалом. Он схватил меня за руку и, не заботясь о такой мелочи, как вежливость, потащил к ржавым воротам.

Я попыталась вырваться, но куда там… Такое ощущение, будто предплечье зажали в тиски, а тиски прикрутили к паровозу: или быстро, очень-очень быстро перебираешь ногами, или собираешь мордой все окрестные кочки. Оставив бесплодные попытки высвободиться, я обернулась, чтобы позвать на помощь. Но крик застрял в глотке.

У машины разгорелась настоящая битва. Седой и Бер, прикрывая друг друга, отбивались от десятка нападавших самой разнообразной наружности. Тут были байкеры в кожаных куртках с цепями в руках, оборванцы, сильно смахивавшие на бомжей, и высокая бледная девица, словно сошедшая с обложки журнала. Впечатление не портила даже бейсбольная бита, с которой она обращалась очень умело: на моих глазах огромная ручища Бера с гадким хрустом повисла плетью. Впрочем, уже в следующую секунду он вырвал деревяшку из тонких наманикюренных пальцев и с треском сломал о чью-то голову.

– Быстрее, – подгонял Фокс, тоже оглядываясь через плечо. – Положите руку на ворота! Они вас пропустят! Ни в коем случае не выходите, пока мы не вернемся! И никого не приглашайте внутрь!

Он буквально швырнул меня на ворота. Чтобы не впечататься лицом в ржавые завитушки, я рефлекторно выставила вперед ладони. Но под пальцами не оказалось даже намека на преграду. Что-то сверкнуло, едва не ослепив меня, и я с запоздалым визгом кувырком полетела куда-то вперед.

Кое-как поднявшись на четвереньки, я первым делом закрутила головой. Слава всем богам, меня не преследовали. Ворота, в которые я только что влетела, были закрыты, и сквозь кованую решетку не проникал ни один звук. Впрочем, через нее вообще ничего не проникало, за створками клубился плотный непроницаемый туман. Нервно икнув, я выпрямилась и, поминутно оглядываясь, пошла вперед по усыпанной сухими ветками и листьями дорожке. Разумеется, ни к чему хорошему это не привело: запнувшись в какой-то выщербине, я снова растянулась во весь рост. А когда отплевалась от песка, наконец увидела его…

Ну что ж… Особняк существовал не только в воображении драчливых юристов. Однако, стоя на тропинке между двумя склепами и машинально отряхивая джинсы от налипших прошлогодних листьев, радоваться этому у меня пока не получалось. Я вообще не могла решить, что же мне такое досталось в наследство: подарок судьбы или основательно подгнивший плод фигового дерева.

В доме, сложенном из массивных, почти черных каменных блоков, было три этажа. Высокие стрельчатые окна упорно навевали мысли о средневековых замках и бойницах. Зато длинные шпили и загнутые края крыши словно сошли с китайских гравюр. Несколько метров пространства под темными стенами занимал чахлый газон, окруженный низким заборчиком, который даже я с моим невеликим ростом спокойно могла бы переступить. Калитка была гостеприимно приоткрыта, а рядом на витом столбике висела покосившаяся вывеска. Облупившаяся краска и толстый слой пыли делали ее совершенно бесполезной.

Проскользнув сквозь калитку, я поднялась по каменным ступеням к входу в особняк. «Дуб, не иначе, – с невольным уважением подумала я, всем телом повиснув на позеленевшей от времени медной ручке. – Мореный какой-нибудь…»

Тяжелая створка поддавалась нехотя, но мне все-таки удалось ее немного сдвинуть. Порадовавшись, что никогда не отличалась крупным телосложением, а о груди и вовсе только мечтала, я протиснулась в образовавшуюся щель и оказалась в огромном гулком холле. Дверь моментально захлопнулась за моей спиной, но я этого не заметила, разинув рот разглядывая убранство.

Честно говоря, я так ошалела, что осознать сразу всю картину была попросту не способна. Взгляд выхватывал отдельные детали, мозг их отмечал, но и только. Прямо у входа начиналась длинная мраморная стойка. За ней высились шкафы с множеством узких картотечных ящиков. По углам торчали старинные доспехи в два моих роста. В простенках висели даже на вид пыльные портьеры, а потолок терялся где-то в полумраке. Чуть дальше широкая лестница, на месте которой современный архитектор выстроил бы целый дом, уводила куда-то на второй этаж. И все это великолепие освещалось десятком свечей в замысловатом канделябре из черненого серебра.

«Мне достался в наследство музей? – сорвался с губ нервный смешок. – Или я просто адресом ошиблась?» По углам зашелестело эхо, и сразу стало как-то неуютно. В тот момент я почти хотела, чтобы где-нибудь наверху лестницы появилась строгая бабулька с высокой халой на макушке и заявила, что музей закрыт. Или вообще отругала бы меня… Но лестница оставалась пустой.

– Есть кто живой? – вполголоса позвала я.

– А вам именно живой нужен? – прозвучал в ответ приятный бархатистый голос, и раздались цокающие шаги.

Мистическая атмосфера мгновенно рассеялась без следа, и я рассмеялась от облегчения. «Надо же, до чего меня, оказывается, легко напугать, – мелькнула в голове веселая мысль. – Впихнуть на старое кладбище, и вот уже…»

– Скелеты мерещатся!

Мысль превратилась в дикий визг: из-за дальних доспехов вышел самый настоящий скелет, а цокали по мраморному полу не каблуки смотрительницы, как я вообразила, а костяные пятки.

Сама не заметив как, я оказалась у двери и замолотила в нее кулаками:

– Люди! Помогите!

– Вам только люди подходят?

– Что? – опешила я, оглядываясь через плечо в безумной надежде, что монстр мне только померещился. Какое там?! Чистенький, какой-то ухоженный скелет стоял посреди холла, нервно постукивая ногой, и пялился на меня пустыми глазницами.

«Вот бы сейчас в обморок упасть… – тоскливо подумала я, прижимаясь спиной к упрямой створке.

– Люди, говорю, обязательно нужны? – повторил бархатный баритон. – Их тут давненько не было.

– А кто был? – пискнула я, не отводя взгляда от монстра в нескольких метрах перед собой.

– Кого тут только не было, – раздался какой-то мурлыкающий смешок прямо рядом со мной, и я в панике шарахнулась в сторону. – Да что ж вы такая нервная, девушка?

С хрустом врезавшись лопатками в мраморную стойку, я заморгала и уставилась на нового собеседника.

– Ну… разве я такой страшный? – показал в подобии улыбки острые клыки крупный рыжий кот, и я наконец-то рухнула в спасительный для разума обморок.

Сознание возвращалось медленно и неохотно. Сначала я почувствовала, что лежу. Потом осознала, что подо мной что-то мягкое, а на лицо льется вода. И только долгие секунды спустя с визгом подскочила, пытаясь одновременно и увернуться от ледяной струи, и стереть то, что на меня уже вылилось.

– Не любишь воду? – В поле зрения появилась рыжая усатая морда. – Понимаю. Сам все эти купания терпеть не могу. Но что поделать? Иногда по-другому никак. Вот я даром что бессмертный, а блохи меня, как любого дворового крысолова, кусают. Только ванна с шампунем и помогает.