– Хам, поднимите его! – Буран со стороны эпицентра усиливался, и рычание Порфирьева тонуло в сильном шипении. – Он живой?

– Вроде да, – чуть позже пришел ответ. – Датчик показывает, что живой! Сознание потерял!

– Дотянет, мы почти дома. – Порфирьев повысил голос: – Центр! У нас еще трехсотый! Повторяю: мы у входа, пинаем противовзрывную плиту. Нам вообще ждать или позже зайти?

– У нас были проблемы со шлюзом! – торопливо ответил Миронов. – Уже открываем!

Компьютерные экраны сообщили о запуске механизма открытия входных ворот, и стоящий возле Миронова Брилёв увидел изображение с камеры наблюдения. В первую секунду полковник решил, что в раскрывающиеся ворота снаружи бросили гранату. В быстро растущую меж створами ворот щель ударил настоящий взрыв из черной снежной пыли и земляного крошева, и несколько мгновений ничего не было видно. Но потом из бурунов клубящейся грязи начали выбегать солдаты в штурмовых комплектах, таща на себе неподвижные тела, и стало видно, что это не взрыв, а всего лишь отголоски бурана, попадающие в вырытый перед бункером ангар со склона раздавленной горы.

– Закрывай! – Брилёв услышал порфирьевский рык, но самого Варяга заметить не смог. В густом пыльном месиве фотохромный комбинезон спецназа был полностью неразличим. – Все внутри!

Ворота закрылись, и инженеры запустили шлюзование. Пока экспедиция шлюзовалась, полковник пересчитал людей Порфирьева. Их действительно оказалось на одного меньше, и двоих сотрудников, облаченных в старые скафандры МЧС, солдаты несли на руках в бессознательном состоянии. В лифте Порфирьева стало заметно лучше, на вид он держался достаточно уверенно и падающим от измождения не выглядел. Для дела это хорошо, но на всякий случай Брилёв вызвал Абрека по личному каналу связи и приказал ему забрать у Порфирьева оружие до того, как тот появится перед полковником. Лифт спускался в бункер долго, окружающую местность снова трясло, и автоматика раз десять снижала скорость движения лифтовой кабины до минимума, ожидая прекращения микровибраций в шахте. Выходило, что до истечения стандартного срока интоксикации экспедиции оставалось всего сорок минут, а дальше – у кого как, в зависимости от особенностей организма. У самого Порфирьева интоксикация начинается позже всех в бункере, то есть у него есть еще час. Будучи ракетчиком, Брилёв не был специалистом по подготовке и проведению спецопераций, и оставалось рассчитывать на то, что этого времени окажется достаточно.

Наконец, створы лифтовой кабины распахнулись, и оттуда высыпали засыпанные грязным радиоактивным снегом члены экспедиции. Внутреннее шлюзование прошло быстро, людей обдули сжатым воздухом прямо в шлюзе, чтобы сбить со скафандров радиоактивное крошево и крупную пыль, после чего выпустили в помещение дезактивации. Люди Порфирьева в первую очередь затолкали в кабины противорадиационной очистки раненых, сам Варяг вышел из лифта последним и нащупал взглядом Брилёва, стоящего в помещении контролеров за толстой прозрачной стеной из освинцованного стекла.

– Овен упал пятнадцать минут назад, – сейчас, без помех, рык Порфирьева и вовсе казался голосом маньяка-убийцы. – Дно без сознания больше четырех часов. За это время у него дважды шла носом кровь. Надо предупредить Снегирёву.

– Сделаем все возможное, – ответил Брилёв по громкой связи. – Проходите очистку, снимайте снаряжение. Обед и душ уже приготовлены. Добро пожаловать домой!

Полковник вышел из помещения контролеров и кивнул ожидающему возле дверей помощнику:

– Скажешь им, что первыми в медотсек пойдут раненые и Порфирьев, потому что так сказала Снегирёва. Биорегенераторов всего три, это всем известно, никто ничего не заподозрит. Ты все подготовил?

– Так точно! – отрапортовал Карен. – Отведем в душ, покормим, напоим, разместим, прикрепим по пять охранников к каждому! Все готово, проблем не будет! Только Яковлева с Соколянской заявляют, что на складах нет препаратов, которыми доктор Снегирёва колет пациентов во время интоксикации! Она их сама смешивает из стандартных компонентов, но эти тупые телки не берутся делать так же! Говорят, что могут только какие-то витамины поставить, потому что все остальное может только хуже сделать!

– Пусть ставят витамины, – Брилёв скривился. – Пусть делают хоть что-то, лишь бы не во вред!

Варяг как назло проходил противорадиационную очистку одним из последних и в помещение для снятия скафандров вышел после всех своих людей, чем сократил оставшееся время еще сильней.

– Ствол в порядке? – Абрек со своими людьми встретил его в дверях и протянул руку: – Давай сюда, отдадим инженерам проверить, с оружием напряг, сам знаешь!

– Должен быть в порядке. – Варяг отдал ему автомат. – Прицельные приспособления пусть проверят. Я, пока варил лопнувшие лыжи и прочую хрень, которая ломалась каждые полчаса, несколько раз сильно задевал автоматом за железо. Бураном с ног сбивает, приходилось привязываться. На аэросанях один движок сгорел, пришлось колонну сварить в один локомотив, чтобы прицеп не бросать. Еле дошли досюда. Вся эта спайка управляется хуже беременной черепахи, я смог загнать ее в наш каньон только наполовину, левый полоз уткнулся в какую-то хрень в темноте, времени высвобождать уже не было. Продуктов привезли только двадцать тонн, они в аэросанях. Не знаю, можно ли их есть после всего этого. В прицепе стройматериалы для крыши…

Амбал скользнул взглядом по глазам стоящих перед ним спецназовцев, покосился на отобранный автомат и умолк. После чего угрюмо насупил соломенные брови и негромко прорычал:

– Опять нагадили? Что на этот раз?

– Не гони! – возмущенно вскинулся Абрек. – У нас был вооруженный мятеж! Террористы пытались захватить бункер, вырубили электричество, воду, подачу воздуха, мы трое суток дышали благодаря химпластинам! Тысяча двести двухсотых!

– Сейчас заплачу, – безразлично прорычал Порфирьев. – Ты у меня автомат отобрал, чтобы я не присоединился к террористам, лежа в биорегенераторе? Так туда с оружием не пускают. Или вы умудрились прошляпить биорегенераторы?

– Нас предали, – угрюмо ответил Абрек. – Никто не ожидал выстрелов в спину от своего! Медотсек захвачен террористами. Со Снегирёвой серьезные проблемы. Пойдем, сам посмотришь. Нужно посоветоваться, там все сложно.

– У нас есть записи со скрытых камер, – Брилёв посчитал, что пришло время вступить в разговор. Внешне Варяг не проявлял агрессии, конечно, это ничего не гарантирует, но раз не бросился в драку сразу, значит, полученные известия не повлияли на его адекватность. Это обнадеживает. В конце концов, кукловоды из ГРУ должны были предусмотреть нечто подобное для агента, отвечающего за силовое прикрытие. – Там видно, как все произошло. Наблюдение ведется до сих пор.

Помрачневший амбал коротко согласился, солдаты в штурмовых комплектах взяли его в кольцо, и все направились в административный подуровень. К тому моменту люди Порфирьева уже находились в противоположной части первого уровня, режим секретности был взвинчен до предела, все гермопереборки вновь задраены, покидать номера без особого уведомления было запрещено под предлогом выноски трупов. Пока возвращение экспедиции удавалось сохранять в тайне, но время до интоксикации быстро истекало, и Брилёв нервничал все сильней. На всякий случай он взял с собой в кабинет пятерых солдат под видом участников совещания и усадил всех так, чтобы Порфирьев оказался от него самым дальним.

Инженеры вывели на видеопанель записи со скрытых камер медотсека, и несколько минут Варяг молча смотрел видео. Во время просмотра Абрек комментировал происходящее, но Порфирьев не проронил ни слова до тех самых пор, пока смотреть стало нечего, и камеры вернулись в режим трансляции в реальном времени. Пару секунд амбал смотрел на торчащую из-под стола окровавленную руку Снегирёвой, все также сжимающую пистолет, потом покосился на данные с датчиков ее биомониторинга и спросил:

– Давно она так лежит?

– Сутки, – ответил Абрек. – Приходит в себя, только когда террористы пытаются вскрывать двери. Стреляет наугад и снова отключается.