– Что за одежда на вас? – Вася снова вернулся к реальности (или наоборот, к нереальности), услышав голос Ивана. – Никогда такой чудной не видел.

– Это… – Вася на мгновение запнулся. – Это в Москве такую шить стали. Скоро по всей стране обещают.

– А, так вы же из самой Москвы, – Иван оживился. – Никогда там не был. И как там?

– Красиво. Ленина видели.

– Эх… даже не знаю, когда там побываю. – Иван вспомнил слова товарища о Машиной учебе: – Так, значит, закончила учиться?

– Да.

– И на кого ж ты училась?

– На маркето…– Маша осеклась и быстро поправилась. – На агронома.

– Агрономы здесь пригодятся. Вот сойдет снег, займешься. А я надеялся, учителкой. Учителей здесь не хватает. Ни одного нет. А детишек много.

– Могу и учительницей, – осмелела Маша.

Иван расслабился было, но снова напрягся.

– А не врете? – подозрительно сощурив глаза, посмотрел на Кира. – Зубы мне заговариваете. Что ж ты так на эту кулацкую морду похож? Вы ведь вместе? Вы с ними заодно?

– Зачем же тогда он мешал ему стрелять?

– И верно! Но ребята вы все равно странные. Вот как разберемся, кто вы и откуда, так и решим, мешал он или помогал.

– А что сейчас мешает разобраться? Отпусти нас.

– Завтра мать Семена скажет, брат ты или нет ее сыну. А с тобой, – Иван повернулся к Киру, – поговорит мое начальство. Уж там такая глыбища, вмиг раскусит, если враг. А я человек маленький, как и Семен. Он тутошний, а я с Сергеем Сергеичем год назад приехал помогать наводить революционный порядок. – Он сунул руку в карман и вынул оттуда часы-луковицу с гравировкой на крышке, наверняка наградные. – Давайте спать ложитесь. Извиняйте, мягких перин, как вы там, в Москве, привыкли, у нас нет. Шубу вон, дайте ей. А сами уж как-нибудь.

Прикрутил огонек керосинки, и стало совсем тускло.

– И на всякий случай предупреждаю. Сплю я очень чутко. А стреляю метко. Сергей Сергеич меня Ворошиловским стрелком называет, хоть я нормативы и не сдавал пока.

Вася поверил его словам и не стал испытывать судьбу. По крайней мере не сразу, нужно выгадать удобный момент. Но и тянуть тоже нельзя. Совсем не светило Васе дожидаться появления начальства, которое может невесть чего придумать. А ну как прикажет расстрелять буржуев и иностранных шпионов?

Кирилл и Маша притихли, не зная, что делать. Однако Васин уверенный вид их успокоил. Оба знали, что друг и не из таких передряг выходил во время службы, и целиком и полностью положились на него. А сам он сейчас в своих силах был не очень уверен – с голыми руками против нагана не попрешь.

Когда Иван отвернулся, глядя в темное окно, Вася сделал товарищам знак – все под контролем, не паникуйте. Друзья стали ждать – верили в Васю. А он полагался лишь на удачу.

Все затихли. Некоторое время в доме стояла тишина, затем Кузьма из другого угла у большой русской печи недобро проворчал:

– Кто вы такие? Чего полезли?

– Тебе-то какое дело? – ответил вопросом Вася. – Я тебя не знаю и знать не хочу.

Иван, который, казалось бы, спал, приоткрыл один глаз.

– Ненавижу я вас, сволота красная, – продолжал Кузьма. – Всю жизнь испоганили. И мне судьбу сломали, и семью мою по миру пустили.

– Мы не кра… – начала было Маша, но под взглядом Васи осеклась и замолчала.

Иван с интересом посмотрел на нее, но промолчал.

– Ты сам себе все испоганил, – бросил Вася. – И нас из-за тебя задержали. Эх… я немножко не успел. Дал бы тебе в рыло чуточку раньше, и все было бы хорошо, и никто бы не умер.

– А мне уже хорошо! – Кузьма хрипло и зло рассмеялся. – Я своего обидчика на небушко отправил. И пусть меня за это в расход пустят. Мы теперь квиты. Отомстил я. Это он, гадина, все у нас отнял, всю семью мою разорил.

Иван повернулся к нему.

– Еще не квиты. Вот когда тебе приговор вынесут, тогда и будете. А еще и всю семейку твою гнилую проверят, авось, кого к тебе в гости и отправят.

– Семью? – завопил Кузьма. – Что еще хуже можно моей семье сделать? Нищета. А был богатый двор. Да вы нас по миру пустили!

– Не по миру, не ври. Жилье вам дали, работой наделили. Но коль ты честно работать не хочешь в пролетарском государстве, то разговор с тобой будет особым. Там и по миру можно пустить. Или в расход.

– Сволочи вы, – выдохнул Кузьма.

– С волками разговор волчий. А семью твою – так и знай, проверим. И братьев твоих вместе с тобой расстреляем, если потребуется. А детей в детдом отдадут. Там они хоть людьми станут.

– Людьми? – Кузьма шумно плюнул на пол. – В детдоме? Дурррак ты.

– Воспитают их там советские учителя, а не попы. Читал я книжку недавно про такой детдом, «Республика ШКИД» называется. Ежели меня когда убьют, я и сам рад был бы, если моих детей туда определят.

– Да у тебя и детей-то нет.

– Нет, так будут, – повеселел Иван. – Не все ж мне с контрой воевать, когда-нибудь всех перебьем, и придет мне время жениться.

– Не дай бог. Лучше бобылем помирай.

– Ты мне еще поговори. Кляп снова в пасть суну.

Кузьма замолчал и больше голоса не подавал. Подождав немного, Иван, сказал:

– Всем спать!

Он достал наган из кобуры и закрыл глаза.

Долго сидели в полусумраке и, казалось, все уснули. Хотя навряд ли Маша и Кирилл заснули бы рядом с трупом. А Васе однажды приходилось спать рядом с телом убитого товарища, но об этом он старался не вспоминать.

Вася выжидал, когда, по его мнению, можно будет обезопасить Ивана и вернуться домой. Понимал, что чем быстрее это сделают, тем лучше. Как говорится, пропущенный час годом не нагонишь. И в то же время поспешишь – людей насмешишь. А смешить местных он не намеревался, лучше уж себя повеселить, – ведь смеется тот, кто смеется последним.

Осторожно и бесшумно, как он умел это делать, Вася поднялся и подкрался к Ивану. Нужно всего лишь аккуратно забрать у спящего оружие и нейтрализовать его. А уж это бывший спецназовец делать умел, этому их обучали и в теории, и на практике, а затем закрепили знания в боевой обстановке.

Но тут случилось непредвиденное. Видимо, Иван тоже прошел неплохую подготовку. Неожиданно ствол револьвера уткнулся в живот, а он открыл глаза. Грудь под френчем поднялась, он шумно выдохнул воздух. Щелкнул курок. Вася застыл, подняв руки и стоял так, опасаясь получить пулю. Он недооценил Ивана.

– А ведь я предупреждал, что сплю очень чутко. Я так и знал, что ты, морда буржуйская, чего-то затеваешь, видел глаза твои хитрые. Ждал, что ты ко мне полезешь. Что мне теперь, убить тебя? Имею полное право! Скажу, что ты на меня напал, а я защищался. А заодно и твоих дружков перестреляю, в барабане патронов на всех хватит, и еще останется. Стрелять? Очень уж хочется мне это сделать. Дай мне повод, и я им воспользуюсь.

– Н-нет, – ответил Вася. – Не надо.

– А ну отойди к стене! – приказал Иван.

Вася послушно сделал несколько шагов и уперся спиной к бревенчатой стене.

– А ты поди сюда! – Иван поманил стволом Кира. – Возьми веревку под кроватью и свяжи ему руки за спиной. И ноги. Да хорошо вяжи, я проверю!

Вася развернулся лицом к стене и позволил связать руки. Сел, вытянув ноги, прислонился спиной к стене. Кирилл беспрекословно выполнил приказ Ивана, обездвижил товарища.

– А теперь ты, девонька, свяжи второго.

– Я не уме… – начала было Маша.

– Я научу! – оборвал ее Иван. – А не сможешь, мне придется прострелить парню ногу, это свяжет получше веревки.

Маша подошла и неумело стала связывать руки Кира, а когда он присел рядом с Васей, то и ноги. Иван убрал револьвер, приблизился к пленным и подтянул узлы.

– Так-то лучше. Ну, теперь, коли я знаю, что никакие вы не студенты из Москвы, а контрреволюционеры и враги рабочего класса, а тем более, когда я вас обездвижил, можно немножко и поспать. А ты, девонька, дай-ка мне свои белые рученьки, я на всякий случай тоже свяжу. Веревочек здесь много, на всю буржуазию хватит. На всю проклятущую мировую буржуазию.