- Утрись.
Румпельштильцхен шмыгает носом и трёт лицо рукавом.
- Я пить хочу, - произносит мальчик сиплым от слёз голосом. - Я устал.
Тётя Эрма шумно вздыхает:
- Вот и отдохнёшь. И не вздумай рот открывать, пока старшие не спросят.
Мальчик смотрит обижено, а в глазах тёти Эрмы — усталая строгость. И она не отводит глаз, пока не добивается согласного кивка. Вопросы застревают в пересохшем горле, и шершавый язык царапает нёбо.
- Хорошо, - выговаривает он с трудом, и тётя тяжело поднимается и стучит в дверь.
Им открывает женщина — облачённая в полосатую синюю юбку — громкоголосая и широкая в талии. Лица её Румпель разглядеть не может, потому что жёсткая тётушкина ладонь давит ему на макушку, не давая задрать голову и рассмотреть эту громкую женщину хорошенько. В комнате — такой непривычно большой, да ещё и не единственной — шаткая лестница ведёт на второй этаж, ему велят сесть. Мальчик залезает на лавку, узкую и жёсткую, болтает в воздухе ногами и оглядывает помещение. Всё здесь не так, как он привык — от выстланного почерневшими от времени досками пола, до выбеленного известью потолка. Он приоткрывает рот от удивления и забывает обо всём: о мучающей его жажде, об усталости, ноющих ногах, тёте Эрме, вдруг заговорившей медленно и тихо. Румпель не вслушивается в разговор. Он жадно оглядывает комнату, освещаемую лишь солнечными лучами, проникающими в узкие окона. На полу стоят корзины с шерстью, в углу свалены набитые чем-то мешки из дерюги. На полках почти нет посуды, зато есть множество маленьких горшочков, соседствующих с предметами о назначении которых мальчик не может даже догадываться. Но самое интересное — колёса. Или — девушки? Нет, девушки были всё-таки совершенно обычными. А вот колёса, поставленные отчего-то в доме, кажутся гораздо более занятными. Некоторые просто стоят — а другие — крутятся. Крутятся, но девушки, сидящие рядом и вытягивающие нитки — даже не касаются их. И совершенно непонятно, что приводит колёса в движение… Мальчик смотрит на женщин, вытягивающих нити, на большой очаг, на выстроившиеся на полках горшочки разных размеров и снова на колёса. Они вертятся. И каждое — в своём ритме. То, что у окна, движется быстрее всего. Или это только кажется?.. Мальчик беззвучно шевелит губами и сам не замечает, как проваливается в сон.
Просыпается он от гвалта голосов. Моргает и видит склонившееся над ним лицо незнакомой женщины.
- Проснулся? - говорит она громко и низко, и не давая времени ответить, задаёт следующий вопрос: - И как тебя зовут?
- Румпельштильцхен.
После сна мысли путаются, но мальчик успевает догадаться, что это та самая «полосатая юбка» - и теперь он наконец может рассмотреть толстые щёки с красными прожилками, выцветшие светло-голубые глаза, большой рот.
- И сколько тебе лет?
- Мне… - Румпель морщит лоб, шмыгает носом, трёт пальцем переносицу, но ничего из этого не помогает. - Мне… я не помню. Мама знает.
Нависшая над ним женщина обхватывает его за плечи.
- Ну, ладно, малыш, - её голос рокочет, как море в непогоду. - Меня зовут госпожа Лисселота, а с остальными ты скоро познакомишься. Ты, наверное, проголодался — да, Румпельштильцхен?
- Можно водички? - просит он и, забывая все наставления тётушки, продолжает. - А почему они вертятся?
За спиной госпожи Лиселот раздаётся смех, женщина отодвигается, переставая загораживать собой комнату, и Румпельштильцхен снова видит колёса, и полки, и очаг, и женщин, разглядывающих его с весёлым любопытством.
- Из-за ремней и педалей, - грохочет госпожа Лисселота. - Ты никогда не видел прялки?
Конечно, видел. Но она выглядела иначе, он точно помнит**.
- Это тоже прялка? - уточняет Румпельштильцхен, и комната в тот же миг заполняется улыбками и смехом.
- Да, это прялки. И Розенрот, Агнесса, Клармонда, маленькая Лисса и я прядём шерсть.
- А-а. - тянет Румпель. - А меня вы научите? Сейчас?
Женщина смеётся и её полосатая юбка, колышется, точно колокол.
- Для этого ты и здесь, твоя тётя заплатила за обучение, - мальчик растерянно моргает. - Но прясть ты не сегодня научишься. Сначала ты должен научиться мыть шерсть, потом — сушить и чесать…
- И тогда будет можно? - нетерпеливо смотрит мальчик на застывшие колёса.
- Тогда - да. А сейчас тебе надо поесть.
И одна из сгрудившихся перед ним женщин, потоньше и потише обширной госпожи Лисселоты, протягивает Румпелю миску холодной простокваши и большой хлебный ломоть.
***
Он непременно научится. Колесо будет крутиться, и пушистые волокна шерсти будут обращаться в его руках в тонкую нить. Но пока, за те недели, что он провёл в мастерской, ему даже мыть шерсть не доверили. Зато он посыпает пол свежей соломой и, когда она пачкается и мнётся, сметает её к очагу — что не так-то просто, когда метла несколько больше тебя самого. И ещё — вычищает очаг и ссыпает золу в ларь под лестницей***. Госпожа Лисселота говорит, что для начала он должен хорошенько освоить эту работу, а потом уж учиться большему.
Сама госпожа Лисселота часто отсутствует, и её табурет — ближайший к очагу — пустует. Зато остальные мастерицы не покидают его до самого вечера. Клармонда приносит Румпельштильцхену лакомства: то твёрдые пряники, то сушёные ягоды, то кусочки кислых зелёных яблок в сладком тягучем меду. Когда Румпель её благодарно обнимает, она гладит его по голове, приговаривая: «Ты мой сиротка». Мальчик не знает точно, что означают эти слова, но, наверное, что-то хорошее, звучит ласково. Агнесса расчёсывает волосы Румпельштильцхена деревянным гребнем, называет его своим женишком и целует прямо в губы. Она красивая, как ундина. Только гораздо добрей. И улыбка, освещающая её лицо, никогда не обернётся оскалом. С ней он готов был бы пойти куда угодно — даже на морское дно. Когда мастерицы работают, Румпельштильцхен садиться у ног Агнессы прямо на солому, и она улыбается ему время от времени. А маленькая Лиссе — полная, невысокая женщина со сморщенным добрым лицом знает множество историй, и рассказывает их — не отрываясь от прядения, и она так искусна, что её колесо не замедляется и нить не рвётся — даже когда речь заходит о вещах удивительных и жутких.
Все так добры к Румпельштильцхену, что, бывает, за целый день он ни разу не вспоминает о родителях, о деревне, о лесе, о мальчишках, упрямой Марлин и драчливых двоюродных братьях. И лишь вечерами, когда он остаётся в мастерской один, вытягивается на тюфяке и уютно заворачивается в лоскутное одеяло, и только не прогоревшие угли в очаге освещают тёмную комнату, Румпельштильцхен понимает, что он так и не вернулся домой. «Мама, мама, прости меня, - просит он. - Я больше никогда не буду убегать, ты только вернись. Я буду послушным». Но мама не отзывается, и это он виноват, он же не отозвался тогда, когда она искала его. Румпель в отчаянии кусает собственный кулак и плачет, пока тюфяк под его щекой не становится совсем мокрым. Но, засыпая, он почти верит, что мама вовсе не умерла, просто спряталась где-то, чтобы его наказать. И когда утром госпожа Лисселот спускается в мастерскую, она видит, что мальчик, смявший одеяло в неопрятный ком и почти скатившийся со своего нехитрого ложа, улыбается во сне.
Комментарий к Потерянный мальчик
* саржа — в Средневековье в южно-германских землях наполовину шерстяная, наполовину льняная некрашенная ткань. Когда саржу ткали — на станок натягивали шерстяные нити, а в уток заправляли лён. Одежду из саржи носили только низшие сословия. Юбка собственно не юбка в современном смысле, а нижняя часть расширяющегося к подолу цельнокроеного платья. Поверх него надевали безрукавку (подобный вид одежды относится к VIII-XII веку, но мы также можем видеть подобные безрукавки на шнуровке и в сериале: на Миле и безымянной соседке Румпельштильцхена во флэшбеках первого и второго сезонов сериала) или коту.
** Румпельштильцхен не узнаёт прялку, потому что в доме крестьянина чуть ли не до XVIII-XIX не использовались прялки с колесом, характерные для ремесленных мастерских. Деревенская прялка представляла собой доску, к которой привязывалась подготовленная шерсть. Появление самопрялки в данном контексте может выглядеть анахронизмом, потому что в остальном я беру за основу культуру и быт Эльзаса VIII-XI веков, а самопрялки появились в XIV веке. Но - здесь я больше опиралась на канон-сериала, чем на историческую действительность. Всё же это не ориджинал, я пишу по “Сказке” и должны быть точки схода.
