— Не верю, — он пожал плечами, — лгунья из тебя никакая, Сора. Ложь — не твое поле боя.

— Думайте как пожелаете, — фыркнула девушка.

— О, неужели из невинной овечки ты превратилась в грубиянку? Наконец-то показала свое истинное лицо? А?

— О чем вы вообще говорите?!

— Сора, не строй из себя глупышку, — ухмыльнулся он. Его сердце каждый раз сжималось, когда он заставлял себя вылить очередной яд на нее, но другого выхода не было: либо так, либо она никогда и ничего не скажет ему о своих истинных чувствах. — Вспомнила о своем парне, когда оказалась в объятиях другого? И часто ты себе это позволяешь? Не завидую я Неджи…

Она покрылась краской. Оправдываться, что еще десять минут назад она и на ногах не стояла, было глупо.

— Разве не вы позволили себе такие прикосновения?!

— А ты была против? Мне казалось, тебе это очень даже нравится, — Итачи встал вплотную к ней, заставляя ту вжаться в стену. — Ну что ты молчишь? Правда глаза колет?

Молчание. Сора поджала губы, отвернувшись.

— Я тебе говорил, чтобы ты больше не говорила со мной о Неджи? — Итачи уткнулся носом ей в макушку. Его злость вмиг пропала, уступая место прежней нежности.

— Говорили, — тихо ответила она, сжимая его плечо пальцами. — Пожалуйста, Итачи-сан, не нужно.

Учиха, сжав челюсть, шумно выдохнул. Если бы девушка ответила на его прикосновения, то это была бы не она. Такой исход был очевиден, но он надеялся, в глубине души лелеял мысль, что все будет иначе. Его сердце в очередной раз сжалось в тугой узел. Он не хотел быть жалким, никчемным. Но казалось, что по-другому он не может. Он, способный вырезать всю деревню, готов был лежать у ее ног.

Нежно, мягко касаясь его волос, Сора провела ладонью по его голове. Она знала, что больше никогда не сможет стоять так близко к нему, ощущать его запах и слышать дыхание. Прикрыв глаза, мысленно произнесла: «Прости». И без сил опустила руки.

— Итачи-сан, давайте больше не будем вести себя так. Это была моя ошибка. Такого больше не повторится, — серо говорила она, словно читала предложения по тетрадке. — Спасибо, что помогли добраться. До завтра и спокойной ночи.

Сора выскользнула из его ослабевшей хватки и последовала к себе в комнату. Все также не поднимая головы, Итачи остался стоять на месте. На его лице был написан ужас. Он не мог ничего сделать. Впервые в жизни он был таким слабым.

На следующее утро капитан команды проснулся в здравом духе и прекрасно себя ощущал, что нельзя было сказать о Соре: болела голова, тело было одним большим отеком, хотелось лежать и никуда не идти. Поймав строгий взгляд Минори, девушка быстро приняла ледяной душ и стала более походить на человека. К своему превеликому ужасу, Сора помнила все вчерашние события до мельчайших подробностей, и стыд окатывал ее каждый раз, когда в голове всплывали те или иные картинки.

Команда наспех позавтракала и двинулась в сторону причала. Шисуи пытался вытащить клешнями из девушки все впечатления ее первой попойки, на что та неохотно отзывалась, оправдываясь тем, что не хочет вспоминать тот позор. Итачи, будучи в маске Анбу, вовсе проглотил язык, еле выдавливая из себя даже дежурные фразы. Судзуки же держалась отстранено.

В горле каждый раз пересыхало, когда Сора видела хоть край одежды Итачи, не говоря о нем самом. С трудом ей удавалось держаться бесстрастно, когда сердце готово было вырваться из груди. Даже дышать с ним одним воздухом было по истине сложным испытанием.

Два дня на корабле пролетели как две недели. По крайней мере, для Итачи и Соры, которые даже выходили из палубы в разное время. Шисуи такой расклад определенно не нравился, но поделать ничего не мог: друг был чернее тучи, а это могло значить только то, что что-то между ними пошло не так, как было в розовых мечтах капитана. Порой он замечал, как Судзуки внимательно рассматривает Итачи или сидит неподалеку от его каюты, делая вид, что занимается своими делами. «Влюбилась, — подумал Шисуи, улыбаясь, — как же легко женщины ведутся на нашего Итачи. Ему и делать ничего не приходится». Но понимая, что ирьенин слишком взрослая, да и сердце друга было давно занято, Шисуи не делал попыток помочь девушке завоевать сердце Учихи.

Когда медиков передали в руки помощникам Мизукаге, миссия почти была выполнена: оставалось тайком проверить готовность деревни скрытого Тумана к военным действиям и оценить общую обстановку. Все-таки не зря Итачи напросился на это задание у Хокаге, хотя та изначально отправляла Шисуи вместе с его командой. И если бы не настойчивость Итачи, ничего бы не вышло.

День за днем пролетали незаметно. Из-за кучи новой информации и обязанностей, в которых еще было необходимо разобраться, ирьенины из деревни Листа потеряли счет дням. Они изучали новые медицинские техники, серьезно занимались обученим других, молодых ирьенинов, полноценно работали в местной больнице, пытаясь поставить на ноги запущенных пациентов. Сора была благодарна, что ей не оставалось времени даже поесть, иначе бы и это свободное время она бы тратила на мысли об Итачи и Неджи.

Сора часто виделась со своей наставницей, с которой познакомилась еще в то время, когда впервые посетила деревню. Танака-сама, отмечая возросшие умения в медицине, была довольна успехами своей ученицы и была готова передать ей свои знания. Все случилось как по щелчку пальцев: успех не заставил себя ждать, и о девушке заговорили в высших кругах, отмечая, какую помощь та оказала деревне, пополняя их списки вылечившихся пациентов. Кояме удавалось преобразовывать старые техники, дополняя их другими элементами, что давало гораздо больший эффект в лечении. Ее молодые ученики в академии неосознанно, но учили ее, когда использовали техники своих кланов.

Миссия затянулась: ирьеины из Конохи провели в деревне Тумана не три, а пять месяцев. Цунаде негодовала, желая уже обрушить всю злобу на Мизукаге, но каждый раз получала заискивающие просьбы дать ему еще пару недель, чтобы девушки успели закончить семестр и не было необходимости искать новых учителей. Хокаге сдалась, и наконец спустя почти полгода Судзуки и Кояма вернулись в деревню, сопровождаемые уже Анбу Мизукаге.

Минори почти не изменилась: она была также бледна и смертельно строга. Сора же, как и в первый раз, вернулась сильно осунувшейся и мертвецки белой, но с довольной улыбкой и небольшой дополнительной сумкой, которую она забила подарками. Сухо попрощавшись с напарницей, с которой ей так и не удалось подружиться, девушка направилась домой. Наверняка родители ждали ее с ломающимся от количества еды столом. В животе неприятно заурчало. Проходя мимо столба, у которого всегда ждал ее Неджи, девушка тепло улыбнулась. Как бы ей хотелось, чтобы он оказался в деревне, а не на очередной миссии.

Как и ожидалось, родители уже у входа в дом ждали ее. Неужели отец даже отпросился с работы пораньше?

Внезапно ощутив порыв любви, девушка метнулась к маме, на ходу бросая сумку и рюкзак. Отец подошел сзади, обнимая своих маленьких женщин. Порой видя грустное лицо жены, он жалел, что отпустил дочь на такую продолжительную миссию.

Сора еще часами рассказывала родителям о своих успехах и успехах ее учеников, которыми она невероятно гордилась, об ее ощущениях, когда та впервые пришла на урок, который должен был вести не серьезный дядя в очках, а она сама. Они сидели до позднего вечера, пока глаза отца не стали закрываться. Посмеявшись, Сора отправила их спать, а сама была готова еще свернуть горы, поэтому, приведя себя в порядок, решила прогуляться по улицам Конохи.

Было тихо. Белый диск освещал дорогу, и Сора незаметно для себя засмотрелась на небо, отмечая, как соскучилась по ярким звездам, которые не скрываются за одеялом из туч. Поежившись, она обхватила себя руками, и изо рта заклубился пар. Понимая, что это странно и глупо, девушка пустилась в сторону дома Неджи, молясь не заблудиться.

Она ходила, нарезала круги, кажется, вокруг одно и того же дома, промерзла до костей, но нашла тот самый дом с рыжими ставнями, которые и сейчас являлись для нее главным и единственным ориентиром. Свет нигде не горел. Еще бы!