1

Я прилетел в этот маленький городок у моря рано утром. Когда самолёт заходил на посадку, я увидел в иллюминаторе белый город, неторопливо спускающийся с предгорий к идеально круглой бухте. Восходящее солнце весело отражалось в этом природном зеркале, и меня охватило чувство счастья от предстоящего отдыха: тёплого и ласкового моря, бездумного валяния на пляже, дегустации местных вин, обязательной поездки в горы и прочих нехитрых радостей. Всего-то пять часов полёта, и уже позади вечно хмурое небо, постоянные дожди, унылые и бесцветные будни. Есть в этом ежегодном свидании с морем какая-то особая прелесть и новизна ощущений, что-то потаённое, долго ожидаемое и, наконец, состоявшееся. А вот если здесь жить постоянно то, наверное, пропадёт эта радость и превратится в обыденность.

Прилетел я один: остальные прибудут завтра, если всё будет нормально. Ещё три месяца назад я забронировал в гостевом доме с обнадёживающим названием «Зелёная долина» два двойных номера на всю нашу кампанию и прилетел, так сказать, на разведку. Проверить, всё ли так, как обещали: тихое место, ненавязчивый сервис, и до моря триста метров пешком. Из багажа у меня с собой была только сумка через плечо. На выходе из здания аэропорта поймал такси, и мы покатили на улицу Виноградную, в «Зелёную долину».

«А место, действительно, не самое шумное», – подумал я, когда машина остановилась у двухэтажного дома, до конька увитого плющом и стоящего в окружении платанов. Я расплатился с водителем, взял с заднего сиденья свою сумку и через калитку вошёл в дворик, отделённый от улицы невысоким забором. Огромный платан, росший прямо посередине двора, своими размерами наводил на мысли о Пушкине, русалках и говорящих котах. В тени дерева стоял круглый стол, за которым сидели хозяева дома – пожилая армянская пара, Артур и Ануш. А вот под столом и в самом деле сидели два очень больших кота и вопросительно смотрели в мою сторону. «Заходи, заходи, дорогой!» – радушно приветствовал меня Артур и, уловив мой взгляд, добавил: «Ты не бойся! Они не кусаются…»

Я поздоровался с Ануш и пожал руку Артуру – мы были уже знакомы, и часто общались в скайпе, пока обговаривали наш заезд.

– А где остальные? – спросил Артур.

– Завтра прилетят, – ответил я.

– Ну, хорошо! – решил Артур, выбираясь из-за стола. – Пойдём, дом покажу.

И повёл меня через увитую виноградом арку к дому. Возле входной двери, плотно закрытой, стояла в большом рыжем ведре почему-то искусственная и пыльная пальма: «От мамы осталась», – пояснил Артур, открывая дверь: «Давно выбросить надо, да вот рука не поднимается».

В доме было хорошо. На первом этаже – кухня с двумя газовыми плитами (но готовить можно и в летней кухне на улице), двумя огромными холодильниками «Siemens» и покои хозяев, куда мы, естественно, не заходили. По деревянной лестнице поднялись на второй этаж, и Артур показал мне наши комнаты. Всё чисто и без особых изысков: в каждой комнате – по две застеленные кровати с тумбочками, сплит-системы и телевизоры, на полу линолеум, на окнах жалюзи. «Wi-Fi везде», – гордо сообщил мне хозяин и предложил располагаться и быть, как дома, а сам пошёл вниз. Я бросил сумку на кровать и вышел на балкон. Синеватые холмы предгорья плавно стекали к морю, до которого, действительно, было метров 300-400. От моря в сторону гор поднимались извилистые улочки, сейчас изумрудно зелёные в лучах совсем недавно проснувшегося солнца. И над всем этим покоем и тишиной царил сладковатый запах цветущих акаций, к которому примешивался запах моря. Я вдохнул полной грудью ещё прохладный воздух и опять ощутил прилив радости, чуть ли ни эйфории. Но в соседней комнате зашумел фен, и этот звук мгновенно вернул меня с небес на землю.

Я вернулся в номер и снял с себя всё, в чём прилетел. Потом вытащил из сумки плавки, шорты и футболку, пластиковые шлёпанцы и сумку-кенгуру и обрядился совсем по-летнему. Спустился вниз, где получил из рук Ануш кружку с кофе и тарелку с бутербродами. Уселся в тени платана за столом и неторопливо («неторопливо» – это, наверное, самое главное отпускное слово) всё съел и выпил, под пристальными взглядами обоих котов. Сказал спасибо Ануш и отправился на свидание с морем. Вниз по Виноградной улице: мимо небольшого рынка, уже делового и горланящего на всех языках мира; мимо вездесущего отделения Сбербанка, ещё закрытого; через перекрёсток под белую арку и – дальше по сосновой аллее до самого моря. Попутно я заходил в небольшие лавчонки, торговавшие «колониальным» товаром: приценивался, торговался, с наслаждением выцедил стаканчик холодного вина, купил противосолнечные очки, – я всё больше и больше проникался духом отпуска, безделья и тихого счастья.

К морю, на набережную, я вышел под звуки Имперского марша из «Звёздных войн»: в какой-то лавке работали, похоже, верные сторонники Империи и демонстрировали отдыхающим свою мощь при помощи огромных динамиков. «Трам-там-тарам, Там-тарам-там-тарам» завывали трубы, в такт им били барабаны, и я, едва не чеканя шаг, подошёл к горбатому белому мостику через куцую речушку. С середины моста увидел плакат «Пляж Метро», и название мне понравилось, наверное, из-за полной оторванности названия пляжа от местных реалий. Отдал смотрительнице, женщине лет шестидесяти, плату за шезлонг, снял футболку и шорты и, как был в шлёпанцах, так и пошёл к воде. Пляж был галечный, народу немного. Я ещё постоял, покурил, посматривая на авианосец, который, словно гигантский рождественский торт с одинокой свечкой, маячил на горизонте прямо напротив входа в бухту. Над авианосцем, как маленькие чёрные мушки над тухлым куском мяса, кружили вертолёты. Зашёл в воду по пояс, шёпотом сказал: «Ну, здравствуй, море!» – и погладил его по теплой зелёной спине. Море ответило мне мурлыканьем и с тихим плеском потёрлось об меня набежавшей волной.

Нырнул, проплыл под водой метров пять-шесть, ушёл в глубину и выскочил оттуда на поверхность с диким воплем Тарзана. Саженками быстро добрался до красных буёв, которые отмечали границу дозволенного плавания, и там лёг на спину, положив ноги на соединяющую буи сеть. Лежал, качался, как в тёплой и уютной постели, смотрел в бирюзовое безоблачное небо и думал: «Ведь вот оно! Вот оно – запомни этот миг, это мгновение и упейся его сладостью и сохрани».

Обратно поплыл уже не торопясь, брассом, руками раздвигая зелёную воду и рассматривая подводный мир. На берегу прибой вовсю резвился с моими шлёпанцами, и я отобрал их у него, обулся и пошел искать смотрительницу пляжа. Нашёл её лежащей на точно таком же, как и у меня, шезлонге и принимающей солнечные ванны. Присел на пустой соседний шезлонг и сказал, махнув рукой в сторону входа в бухту:

– Позвольте представиться, мадам: меня зовут Грей. А что это там такое на горизонте?

Женщина приняла вертикальное положение и сняла солнечные очки. Потом приставила руку козырьком ко лбу, внимательно оглядела свои морские владения и, неожиданно для меня, громовым голосом вперёдсмотрящего рявкнула:

– На горизонте шестивёсельная шлюпка, сэр!

Я люблю женщин с хорошо поставленным чувством юмора, но этому анекдоту было уже лет триста.

– И всё-таки: что это там такое виднеется? – И я показал пальцем прямо на авианосец.

Она перевела на меня свои удивительно молодые голубые глазки и спокойно ответила:

– Да нет там ничего…

Вот это да! Она его не видела?! Или это у меня случился солнечный удар и, вслед за авианосцем в море, я вот-вот увижу стадо слонов, бредущих по пляжу?

– Но, как же так, мадам. – Опять начал я.

– Молодой человек! – Строго оборвала она меня на полуслове. – Со зрением у меня, в отличие от внешности, всё в полном порядке. Как и с головой, кстати, тоже. И если я говорю Вам, что там ничего нет, – значит, там действительно нет ничего.

– Меня зовут Грей, – напомнил я ей, осторожно намекая на возможность знакомства.