Неожиданно на кухню кто-то заходит…

…не спеша, идёт к холодильнику, открывает дверцу и достаёт бутылку с содовой. Да, за неделю жизни в пентхаусе я научилась различать, чем обычная газировка отличается от содовой, потому теперь могла с уверенностью сказать — что именно взял тот человек. А благодаря свету ламп, засветивших из холодильной камеры, понять — кто это был…

Исайя.

Неожиданно для самой себя застываю в углу, стараясь даже не дышать. Понятия не имею, почему хочу остаться незамеченной. Слежу за силуэтом, отпивающим из бутылки подслащенный напиток. Держу свой стакан двумя руками, надеясь, что никакой лишний звук не привлечёт ко мне внимания… ощущаю, как капля воды со стеклянной грани медленно стекает на мой палец, проползает по костяшке на запястье и… впитывается в ткань ночнушки: я успеваю прижать руки к себе.

Этот звук — его просто нельзя было услышать.

Но моё сердце начинает биться в три раза сильней.

Силуэт поворачивает голову.

… медленно закрывает дверцу холодильника, оставаясь едва различимым в темноте…

И шагает во мрак…

Теперь сердце отбивает настоящую барабанную дробь. Боже, куда он делся?! Отсюда, из этого угла, я просто не могу его увидеть. Подсветки хватает лишь на то, чтобы различать очертания приборов на другой стороне кухни и видеть выход из помещения… Но здесь, в том месте, где я спряталась… здесь — абсолютная темнота.

Ощущаю, как моё дыхание становится тяжелым. Мне трудно дышать беззвучно — особенно сейчас, когда я перестаю владеть собой. Я напугана.

Почему я боюсь? И чего я боюсь в своём собственном доме?

Неужели — Его?..

Неожиданно чувствую тепло чужого тела прямо напротив себя. И колыхание воздуха… где-то в районе моего лба… где-то надо мной…

Боже, это он? Он так рядом?! Сжимаюсь в единый комок нервов, зажмурив глаза…

И изумлённо замираю.

Какое странное ощущение…

Здесь и сейчас, стоя с закрытыми глазами, я могла точно сказать — где и как стоит молодой человек напротив. В десяти сантиметрах. С чуть опущенной головой. Взгляд направлен чётко на меня.

Судорожно выдыхаю, ощутив прилив жара. Почему моё тело нагревается?.. На что оно так реагирует?.. Еще сильнее прижимаю к себе холодный стакан — словно он способен остудить взбунтовавшийся организм. Опускаю голову, пытаясь справиться с собственной реакцией…

Секунда — и я перестаю чувствовать давление.

Открываю глаза.

Успеваю заметить, как быстрая тень мелькает в другом конце кухни. Недоверчиво хмурюсь, всё ещё пытаясь разглядеть хоть что-то перед собой. Через десять секунд тишины протягиваю руку вперёд.

Никого.

Боже… что это было?

Странное дело, но после этого происшествия я заснула, как убитая. Должно быть, переживания из-за не поддающегося логике поведения Исайи вытеснили все прочие мысли из моей головы, и, как ни странно, я смогла, наконец, расслабиться. А утром — стойко прошла через все круги ада, включавшие услуги визажиста, парикмахера и стилиста.

Все они были по очереди приглашены в дом. И все они знали Давида. Странные у него связи…

Ещё более странным было то, что все три мастера консультировались с ним во время работы надо мной. Словно он был профессионалом, а они — стажерами.

Я решила не удивляться и просто приняла всё, как есть.

Ближе к обеденному времени мы с Давидом пересекали коридор огромного офисного здания, принадлежавшего компании. Я старалась не смотреть по сторонам и не отвлекаться на интерьер и прочее: моя цель была чёткой — быстро дойти до кабинета, дать интервью, быстро уйти.

Разговоры с сотрудниками и объяснение каждому встречному — кто я такая, — строго запрещены. Экскурсия по зданию также отложена до следующего раза. Ничто не должно выбить меня из колеи. Я здесь лишь по одной причине. Точка.

— Тоня написала сообщение, — взглянув на экран своего нового телефона, сообщаю Давиду, — «всё готово». О чём она?

— Мы связались с ней и попросили подписать бумаги о неразглашении, — кивает мужчина и заходит в лифт вслед за мной.

— О неразглашении чего именно? Вы же не имеете ввиду…

— Именно это и имею, — мягко отрезает Давид.

— Неужели это настолько важно — держать в секрете наши отношения? — нахмурившись, уточняю.

— Как вы себе представляете оглашение вслух деталей нашего договора? — спокойно спрашивает Давид.

— Я не это имела ввиду… но мы всё-таки живём вместе, — пытаюсь пояснить.

— Как вы объясните прессе, почему вы живёте с четырьмя мужчинами? — также спокойно перестраивается Давид.

Прикрываю глаза.

— Боже, я радуюсь, что не показала Даше весь дом и не успела представить никого, кроме вас… — понимаю, наконец, в каком шатком положении я могла бы оказаться, если бы Давид в тот момент не покинул пентхаус вместе с Яном, и тема разговора сама собой не перевелась бы в другую сторону.

А затем ко мне приходит другое осознание — что я сама ещё до сих пор не осмотрела весь свой дом.

Это вообще нормально — быть такой не любопытной?..

— Да, ваши друзья не владеют информацией, способной вас скомпрометировать. Поэтому с ними мы не связывались, — кивает Давид.

Мои бывшие друзья, если быть точной…

— Благодарю. Я слабо верю, что в случае с ними всё прошло бы также спокойно, как с Тоней.

— Ваша одноклассница — профессионал в своем деле.

После этих слов Давида почему-то улыбаюсь. Услышать похвалу от него… это приятно.

Да, мне приятно узнать, что не все мои знакомые достойны лишь порицания.

— А если я столкнусь с Марком?.. — протягиваю, выходя из лифта вслед за мужчиной.

— Не столкнётесь. Мы всё предусмотрели.

— Вы уверены, что это та карта, которую не стоит раскрывать?

— Марк добился определённой репутации в компании. Несмотря на то, что в данный момент является заместителем Георгия Валентиновича, для всех он — на нейтральной стороне. Таким козырем нельзя раскидываться просто так: мы прибережем его до нужного момента, — Давид останавливается и открывает передо мной дверь.

— Анна Андреевна! — с широкой улыбкой произносит журналист, поднимаясь с софы.

Мою руки, глядя на себя в зеркало. Кажется, я справилась.

Меня выдавали только потные ладошки, но, к великому счастью, никто из тех, кто прочтёт статью, не сможет этого заметить…

А когда меня фотографировали, я смогла сохранить уверенное выражение лица, так что фото, полагаю, тоже выйдет неплохим. Не лучшим, конечно — мой взгляд всё ещё не прошивает сталь…

Но по крайней мере я не опозорилась.

— Анна Андреевна…

Поворачиваю голову; из двери, ведущей в туалет, неожиданно выплывает высокая женщина, лицо которой мне слишком хорошо знакомо.

Марк постарался.

Сколько она здесь просидела? Я уверена, что Давид проверил все помещения перед тем, как пустить меня на этаж. В этом крыле должны были быть только мы трое: я, Давид и журналист.

Выдыхаю со странной, несвойственной мне улыбкой на губах. Она пряталась, сидя на унитазе?.. Эта красивая статная женщина, обладающая внушительным пакетом акций?..

— Я вас знаю? — спрашиваю, не отрывая глаз от собственных рук.

Нужно тщательно смыть пену с кожи. Это намного важнее всего, что сейчас может произойти.

Не стоит отвлекаться.

— Уверена, знаете, если верить вашим собственным словам во время интервью, — с улыбкой отвечает Наталья Ивановна Поплавская, подходя ко второй раковине, — кстати, очень недурно получилось. Такая уверенность в ответах, словно Георгий Валентинович и впрямь растил вас с целью сделать своей преемницей.

Она слышала моё интервью.

Как она могла слышать моё интервью?..

— «Словно»? — переспрашиваю без интонаций, отрывая бумажное полотенце.

— Ну, мне-то известно, сколько времени Георгий Валентинович проводил на работе. У него просто не было возможности вырастить такую смышленую внучку, — продолжая улыбаться, отвечает женщина.

— Удивительно, как хорошо вам знакомо его расписание, — вежливо улыбаюсь в ответ, откидывая мокрую бумагу в урну, — вы сами его составляли?..