Браслет… Тот самый браслет, который пытался мне всучить Хаджиев. А рядом роза и коробка с пирожными. И записка, которую взять какое-то время не решаюсь. Будто там язва сибирская.

Медленно обхожу квартиру, проверяю замки. Входная дверь заперта, как и было с вечера. Я всегда закрываюсь, всегда проверяю, закрылась ли. Как же так? Как он вошёл? Вскрыл замки, а потом снова запер? Чушь какая-то…

Возвращаюсь к записке, разворачиваю белый лист.

«Ты так сладко спала, что я не решился тревожить. С добрым утром, кукла Надя. P.S. Надень браслет».

– Да пошёл ты, психопат! – швыряю браслет в мусорное ведро вместе с запиской. Туда же отправляются и пирожные, а я, чуть ли не впервые за всю жизнь, ругаюсь матом и грохочу чашками, пытаясь найти свою любимую.

Наливаю кофе, пью большими глотками, обжигая губы и нёбо.

– Нет. Я не позволю тебе вернуться в мою жизнь. Слышишь? – это я говорю Мышке. Той самой неудачнице, боящейся своей тени. – Это не повторится. Поняла меня? – а после взрываюсь от истерического смеха. – Дожили. Я разговариваю сама с собой.

Выуживаю из кармана халата телефон, быстро нахожу нужный номер и нажимаю на зелёную трубочку. Он отвечает после первого гудка – ещё один повод любить этого человека.

– Что случилось? – он не тратит время на никому не нужные приветствия, этот период у нас уже давно закончился.

– Мне нужна твоя помощь.

– Опять сорвалась?

– Нет. Не сорвалась. С этим всё нормально.

– Но?..

– Но вернулись кошмары. Я вчера выпила успокоительное, но оно не помогло…

– А говоришь, не сорвалась, – звучит укоризненно.

– Да нет же. Валерьянка с пустырником. Обычные седативные на травах. Тут другое… Появился один человек… Он мне очень напоминает ЕГО. И я не знаю, что мне делать.

– Приезжай. Сейчас, – отрезает безапеляционно.

– Давай вечером? У меня сегодня два пациента…

– Сейчас, сказал! Возьми выходной.

– Хорошо.

***

Слава закрыл за мной дверь, помог снять пальто. Из гостиной послышался треск дров, и повеяло теплом.

– Ты растопил камин?

Он улыбнулся.

– Я же тебя ждал. Кофе, кстати, тоже сварил. Всё, как ты любишь.

– Обожаю тебя, – сжала его руку, изо всех сил сдерживая слёзы.

– Знаю. Давай, проходи.

Сухие поленья успокаивающе потрескивали в камине, а Слава со скучающим видом пролистывал свой блокнот в серой обложке. Сколько знаю Вячеслава Арсеньевича, он никогда с ним не расстаётся.

– Ни о чём не спросишь? – первой нарушаю тишину.

– Нет. Я думаю, сама расскажешь. Ты же за этим сюда пришла?

Слава в своём репертуаре. Он никогда не лезет с расспросами, и с ним можно молчать часами. Тем и вызывает доверие и желание выговориться. Я пробовала работать по его методу, но, как оказалось, молчать тоже надо уметь.

– В моей жизни появился один человек… Он пришёл как-то посреди ночи и заявил, что хорошо заплатит, если я поработаю с ним. Я по глупости согласилась, а теперь не знаю, как от него избавиться. Он, кажется, бандит и ужасно меня пугает. Врывается ко мне в квартиру посреди ночи, пытается заставить надеть какой-то гребаный браслет принадлежности. Я не знаю, как от него избавиться.

– Он намекает на сексуальные отношения?

– Слав, он не намекает. Он прямым текстом заявляет! Я боюсь сорваться. Очень боюсь, что не смогу противостоять и сломаюсь. Я не хочу снова становиться Мышкой.

Слава задумчиво кивает, быстро записывает.

– Бандит, говоришь? Имя его знаешь? Попробую передать знакомому из ФСБ. Может, помогут чем.

– Саид Хаджиев, тридцать два года. Кажется, чеченец. Твой знакомый правда поможет? Я буду безгранично благодарна, Слав.

Слава вскидывает на меня растерянный взгляд.

– Хаджиев?

– Да… А ты что, знаешь его?

Друг тяжело вздыхает, со стоном проводит ладонью по лицу.

– Только ты можешь вляпаться в подобное дерьмо.

– Всё так плохо? – обхватываю чашку с кофе дрожащими пальцами.

– Я не думаю, что всё очень хреново, но всё же со знакомым переговорю. Не нужно тебе с этим человеком общаться. Нехорошая семейка. Говорят, младший вообще зверь.

– А младший это и есть Саид, – заключаю со вздохом. – Он на одном из сеансов рассказал, что его братья сажали его на цепь. – И, предупреждая Славкин непонимающий взгляд, добавляю: – В прямом смысле слова.

– Охуенно, что сказать, – ворчит Радугин и тянется за кофейником. – Ладно, с этим Саидом позже решим. Что насчет тебя?

А что касается меня, тут всё довольно просто. Исчезнет из моей жизни Хаджиев – прекратятся кошмары.

– Мне не хочется напиться или снова сесть на транквилизаторы. Если ты об этом.

Слава испытывающе смотрит на меня несколько минут, подливает кофе.

– Да, я об этом. Не хочу, чтобы снова…

– Я же говорю, меня не тянет. А вчера я выпила несколько таблеток валерьянки с пустырником.

– И транквилизаторов у тебя нет? – спрашивает настойчиво.

– Нет, – тут вру. Они у меня есть. Но я ведь больше не принимаю. Всё нормально у меня. Хотя, конечно… Не совсем нормально.

– Ладно. Что чувствуешь сейчас?

– Страх.

– И всё?

– Ощущение дежавю. Тот же взгляд, те же ухмылки. Будто Шевцов под другой личиной.

Я познакомилась с ним в десятом классе. Как и большинству девочек такого возраста, мне безумно нравились «крутые» парни. Юрий Шевцов был именно таким. Богатый, красивый, умеющий обаять и заставить слушать. Было в нём что-то такое, отчего подгибались коленки. Ну, и опасность, конечно же. Какая же крутизна, да без опасности?

Первую сигарету я попробовала с ним. Первый настоящий поцелуй, от которого подгибаются коленки – с ним. Первый секс – с ним же. Я была до тошноты правильной девочкой. Но была ею до встречи с Юркой. А после меня словно подменили. «Первая любовь», – так говорила мама папе, когда тот ругал меня за ночные пьянки-гулянки. «Первая любовь», – говорили соседи, когда видели меня, возвращающуюся домой под утро нетвёрдой походкой. «Первая любовь», – развели руками в милиции, когда я впервые обратилась с побоями.

А потом всё покатилось по наклонной. Побои и насилие становились всё изощрённей, а я понемногу превратилась в Мышку. Наркотики и выпивка стали обезболивающим и стрессопонижающим. Сексуальное насилие стало нормой. Я понемногу падала в пропасть, сгорая в своём личном аду. А они все говорили, что это первая любовь…

– Может, тебе уехать на время? – Слава напомнил о себе, и я дёрнулась, расплескав кофе.

– Что? Уехать? Куда? А как же работа? А как же твои слова, что нельзя убегать от проблем, нужно их решать?

– Случай не тот, Надь. Иногда лучше не переть на рожон, а просто переждать. Если надумаешь, скажи мне.

– Опять домик в деревне у бабушки? – невесело усмехнулась.

– Он самый.

ГЛАВА 12

Просыпаюсь от жуткой головной боли. Виски и затылочная часть, словно в огне, а во рту горько и сухо. Тошнит. Так я что, отравилась?

Резким вторжением в сознание вчерашняя гулянка в честь моего совершеннолетия. Танька, текила, лимон с солью и… Какой-то парень. Он больно сжимает мою руку, куда-то тащит. Всё размыто, меня тошнит, и отчего-то болит желудок.

– Стой! Я домой хочу! – упираюсь, вынуждая его остановиться.

– Так мы ж и идём домой. Я тут рядом живу, – отвечает тот, а я пытаюсь сфокусироваться на его лице. Получается плохо. Никогда не пила и начинать не стоило.

– Нет, я к себе… – к горлу подкатывает тошнотворный комок. – Домой… Мне надо…

– Да чё ты ломаешься? – уже раздражается мой случайный ухажор, и я начинаю чувствовать опасность даже сквозь алкогольный дурман.

– Отпусти! – выдёргиваю свою руку из его клещей, на что парень реагирует особо агрессивно, хватая меня за волосы на затылке и больно стягивая их у корней.

– Слушай ты, соска! Я что, по-твоему, тебя и твою лахудру-подружку зря поил за свой счёт? А отрабатывать кто будет, а?