Открылась входная дверь.

Сэм вернулся.

Он бросил на пол прихожей понтовые пакеты, из них вывалились коробки. Сэм принялся вскрывать их и подбрасывать в воздух шелковое белье. Он все болтал о какой-то женщине, благотворительном вечере и легковом автомобиле, но Гейбу было по фигу. Он почти не слушал его. Просто радовался, что уже не один.

– Потанцуй со мной, – велел Сэм. Гейб замотал головой, но все же встал с ним в пару. Как всегда. Сэму было невозможно отказать. Он так легко получал свое.

Сэм приобнял его за талию и закружился по комнате, а потом бросился открывать очередную коробку.

– Hermès! – сказал он, показывая ярлычок на паре брюк.

Когда появилась Крикет, Гейб расплатился с ней за траву, а Сэм отчитал его за то, что заказывает такие вещи через сообщения.

– След остается, – сказал он. Впрочем, это не помешало ему растянуться на Гейбовой койке и глубоко затянуться из бонга. – Мне кажется, в Бостоне у нас все получится, – сказал он. – Этот город может стать нашим домом.

Сэм никогда не скрывал надежд, желаний и потребностей. Никогда. И эту свою отчаянную нужду стать частью чего-то тоже выставлял напоказ. Надо было только присмотреться, и она становилась очевидной. Поразительно, думал Гейб, сколько людей этого не видят. Он поджег шишки и затянулся. Он услышал, как забурлила вода в колбе, почувствовал, как дым щекочет легкие, и задержал дыхание так надолго, как только мог.

– Все идет хорошо, – сказал Сэм. – Реально хорошо.

Хорошо было и прежде, но Гейб погнал эту мысль прочь. Главное, что Сэм тут, рядом.

В дверь позвонили. Сэм спал, и Гейб прокрался в прихожую, где накинул на дверь цепочку. Эту привычку он завел, еще когда они обитали в одном наркопритоне в Сан-Франциско. Приоткрыв дверь на дюйм, Гейб в слабом полуденном свете увидел на пороге миниатюрную женщину: квадратные очки, румяные щеки, длинные черные волосы, торчащие из-под лихо сдвинутого набок берета. За ее руку цеплялась маленькая девочка, с ног до головы одетая в розовое. У ног женщины сидел бассет-хаунд.

– Эстер Терсби, – представилась женщина. – Я хотела бы осмотреть квартиру.

Гейб захлопнул дверь и, сняв цепочку, снова ее распахнул. В прихожую ворвался холодный воздух. Снегопад на улице к тому времени прекратился. Женщина в берете потянула носом. Весь дом, похоже, пропах травой. Женщина поправила на плече дорогую оранжевую сумку и спросила:

– Еще сдается? – Она прошла внутрь. – Мило, – заметила она, хотя наморщенный лоб говорил об обратном.

– Квартира не сдается.

– Правда? – спросила Эстер. – Клянусь вам, адрес точный.

Девочка подергала ее за рукав:

– Писить.

– Подержите, – женщина вручила Гейбу поводок. – Не возражаете? Да, и вот это держите. Внутри собачий корм. – Она протянула ему оранжевую сумку. – Где у вас туалет?

Помолчав, Гейб мотнул головой в сторону коридора.

– За кухней.

– Спасибо. Вы не представляете, как быстро это может стать катастрофой.

С этими словами Эстер убежала, оставив Гейба в коридоре с собакой, которая, поскуливая, зарылась носом в сумку. Гейб провел рукой по оранжевой коже. Порылся в карманах, нащупал там стопку чеков. Нашел пакетик с собачьим печеньем, однако рыться в сумке не перестал. Открыл бумажник. Пошерудил в кармашке с мелочью. Достал водительские права и запомнил адрес. Оказалось, Эстер живет тут же, в Сомервилле. Если бы в сумку запустил свои лапы Сэм, он бы присвоил какую-нибудь мелочь для коллекции, ручку там или помаду. Гейб был куда осторожнее. К тому времени, как Эстер с девочкой вернулись из туалета, Гейб скормил собаке половинку печенья. Он залился краской при мысли, что Эстер видела кухню: покрытые коркой грязи стойки и шкафчики цвета старого ногтя на ноге. Пора ему бросать такой образ жизни.

– Он скулил, – пояснил Гейб, протягивая Эстер открытую сумку. Она сама сказала ему про корм, но он знал, что все равно выглядит виноватым. Как бы в доказательство он бросил на пол вторую половинку печенья.

– Это она, – ответила Эстер. – Ее зовут Вафля. – Она забрала у Гейба поводок. – Простите, что потревожили…

Эстер молчала, и до Гейба не сразу дошло, что она ждет, когда он прервет затянувшуюся паузу. Что же сказать?..

– Вы вегетарианка? – спросил он.

– Вообще нет. А что?

– Просто меня достали вегетарианцы.

– Ну ладно, – сказала Эстер и тут же рассмеялась, отчего показалась участливее и добрее. – Об этом я не подумала. Меня они тоже достали.

Гейб улыбнулся. Улыбнулась и Эстер, а потом посмотрела на входную дверь. На мгновение Гейб увидел себя ее глазами: высокий небритый парень, который почти все время проводит в одиночестве, пялится в строчки кода на экране компьютера, а еще у него красные глаза. Она, с другой стороны, могла бы быть куклой с ее фарфоровой кожей и шелковистыми волосами. На ней был замшевый жилет с бахромой, серые шерстяные легинсы и крохотная мини-юбка. Ноги Эстер были по-своему, по-кукольному, очень длинны и заканчивались парой кожаных сапожек, в которых, однако, по снегу не погуляешь. Американская девочка в стиле бохо-шик. Часть Гейба хотела прикоснуться к ней, запустить пальцы ей в волосы, убедиться, что она настоящая. На всякий случай он сцепил руки за спиной.

– Тако любите? – спросил он.

– Их, по-моему, все любят. Разве что, кроме вегетарианцев.

– Я на обед съел. С котлетой.

– Вегана?

– Нет, тако.

Эстер улыбнулась:

– Да я поняла, – успокоила она Гейба и после паузы добавила: – Давно тут живете?

– Прилично, – ответил Гейб.

– И я. В Сомервилле, по крайней мере. Думала перебраться на Дэвис-сквер, но аренда тут дорогая.

– Даже на такие клоповники.

– Отпусти уже даму, пусть идет по делам.

Гейб не заметил, как Сэм вышел из спальни и встал рядом. В его присутствии Гейб почувствовал, как исчезает где-то на заднем плане. Волосы у Сэма со сна стояли торчком, однако Эстер к нему присматривалась с любопытством. Женщины – и даже большинство мужчин, – видя Сэма первый раз, всегда останавливали на нем взгляд.

– А это… – начал было Гейб. Как там ему называть Сэма теперь?

– Аарон, – подсказал тот. – Барри и сам наверняка забыл представиться. Вечно он в присутствии женщин теряется.

– Только не при мне, – возразила Эстер, закидывая сумку на плечо. – Аарон и Барри, значит?

– Верно, – подтвердил Сэм.

– Ну что ж, благодарю, что пустили в туалет.

– Не за что, – сказал Сэм.

– Простите, что потревожила. Надо уточнить адрес у риелтора.

Сэм открыл дверь, впуская свежий воздух, и Гейб проводил Эстер взглядом, пока она спускалась по крыльцу, ведя за собой девочку и собаку на поводке. Его окутал запах хвои от венка на двери. Гейб вдохнул аромат сосновых иголок и преющих листьев. Ощутил на губах сладкий привкус озерной воды и вспомнил, как нырял все глубже и глубже в холодную темноту, пока легкие не начинали гореть. Над собой он увидел луну, белое пятно на фоне черного неба. Гейб вспомнил Лайлу, которую слишком уж долго называл мисс Блейн. Она звала его Чувак, или Кучеряшка, или, как ему больше нравилось, Здоровяк.

Сейчас он смотрел, как Эстер идет по тропинке к калитке в сетчатом заборе и выходит к здоровенному синему пикапу. Забирается на подножку, чтобы усадить в салон девочку. Интересно, думал Гейб, ей хватит росту, чтобы самой сесть за руль, не говоря уж о том, чтобы вести? Может, ей пригодится его помощь?

– Не будь таким недоумком, – предупреждающе сказал Сэм, проследив за его взглядом. – Вернись на землю. Пойдем еще пыхнем. – Гейб не обратил на него внимания, и тогда Сэм добавил: – Я уже говорил о Фелиции Накадзаве? Мы с ней идем в «Баррен». Пошли со мной, познакомлю вас. Тебе же вроде азиаточки нравятся? Фелиция одинокая, пухловатая, запала на одного типа и думает, наверное, будто весь мир ополчился против нее. Ты с ней справишься лучше меня. Я вам, ребята, все устрою. – Сэм положил руку на плечо Гейбу. – И, если совсем честно, тебе не помешает хорошенько потрахаться!