«Я беременна».

Элизабет в шоке смотрела на свое отражение в зеркале. Эта мысль пришла как озарение: беременна. Элизабет так испугалась, что во рту у нее мгновенно пересохло, дыхание перехватило, живот подвело.

Элизабет поспешно скользнула в тонкую сорочку, прикрыв припухшие груди и живот, который уже начал слегка округляться.

«Господи, как же это могло произойти?» Элизабет рассмеялась. Она прекрасно знала, как это произошло: она спала со своим управляющим, и вот результат. Медленно, все еще потрясенная, Элизабет стала надевать нижние юбки. У нее не было месячных с того первого раза, когда она пришла ночью в домишко О'Брайена, но Элизабет не придала этому значения, решив, что виной всему — волнения последних недель. Ни одна женщина в их семье не беременела так легко… Элизабет вновь взглянула на себя в зеркало: не было никаких сомнений — она беременна. Как только она не поняла этого раньше? Вот уже месяц все признаки налицо, а она, наивная, их не распознала. В животе постоянно ныло, приступы тошноты сменялись периодами сильного голода. Несколько недель назад ее грудь набухла и разболелась, как будто в нее впивались сотни маленьких игл. Теперь она начала полнеть прямо на глазах. Итак, она будет матерью. Но Элизабет не хотела иметь ребенка!

Несмотря на свое потрясение, Элизабет прекрасно понимала, что в ближайшее время ей придется позаботиться о судьбе будущего младенца: он не должен родиться вне брака. Элизабет знала, каково приходится незаконнорожденным. Она росла вместе со своей кузиной Миллисент, имевшей несчастье родиться прежде, чем ее мать вышла замуж за дядю Элизабет. Бедная девочка жила с сознанием того, что она — нежеланный ребенок, к ней относились как к низшему существу. Она носила обноски и ела на кухне вместе со слугами. На Рождество незаконнорожденной не полагалось подарков. Миллисент покончила с собой, когда ей было шестнадцать лет.

Элизабет вновь посмотрела на себя в зеркало. Сейчас не время для переживаний: беззащитное существо полностью зависимо от нее. Она страшно боится быть матерью, повторить те же ошибки, которые совершали ее родители, но у нее будет ребенок, и она сделает все, от нее зависящее, для блага этой крошки. Элизабет дала себе два дня на размышление. После этого придется решать, как поступить в сложившейся ситуации. Она расправила платье и взглянула на часы.

— Проклятье, — пробормотала она. — О'Брайен ждет меня в лаборатории.

Сначала нужно разобраться с новым составом пороха, с которым они экспериментируют, рассуждала Элизабет, натягивая чулки и ботинки, а уж потом подумать о ребенке. Она вскочила и бросилась из комнаты, на ходу застегивая платье.

— Кэти, где мой плащ? — крикнула она. — Чай с печеньем подайте мне в кабинет! Кэти!

— Иду, хозяйка! — ответила служанка снизу.

Спускаясь по лестнице, Элизабет слушала привычные звуки дома. Собаки лаяли на кухне в ожидании завтрака, в прихожей ругались две служанки, кухарка где-то отдавала отрывистые приказания.

«Черт побери! — подумала Элизабет. — Если я справляюсь с целым заводом и веду все это хозяйство, то чего же мне бояться маленького ребенка?»

Несколько часов спустя Элизабет сидела в тесном закутке на втором этаже конторы, где устроила себе небольшую лабораторию. О'Брайен неторопливо ходил по комнате у нее за спиной. Звук его шагов действовал Элизабет на нервы, она пыталась сосредоточиться, глядя на сосуды с молотым углем, серой, нитратом натрия и нитратом калия. Наконец она не выдержала и бросила перо на стол.

— О'Брайен! Прекратите ходить туда-сюда!

— Я думал. Когда я думаю, я люблю ходить. — Он остановился за ее стулом.

— О чем тут, собственно, думать? Нужно просто заменить нитрат натрия нитратом калия приблизительно в той же пропорции, и все сработает, мы это уже знаем. — Элизабет указала на стол, где они только что произвели опытный взрыв.

— Одно дело взорвать щепотку состава на лабораторном столе и совсем другое — производить порох крупными партиями. Сначала, Лиз, вам нужно будет найти правильные процентные соотношения. Это самое легкое и займет несколько месяцев. Потом придется выяснить, откуда можно ввозить нитрат калия.

Элизабет потерла поясницу. О'Брайен опять держал себя вызывающе. В такие минуты ей частенько хотелось ударить его. Неужели она могла считать его привлекательным? Этот человек слишком самоуверен, слишком нахален.

— О'Брайен, вы пессимистичны, как всегда.

— Отнюдь. Но я мыслю реально.

— Вы не верите, что я сумею отыскать верную пропорцию, ведь так?

— Я думаю, что на это уйдет много времени, а у нас его нет, хозяйка. Сегодня прибывает новая партия угля, и к полудню мы примемся за работу.

— Так скоро? — Элизабет отхлебнула чаю и откусила кусочек черничного печенья: она теперь только им и питалась. — Я надеялась, мы успеем заняться хозяйством. Нужно чинить изгороди, и некоторые коттеджи тоже нуждаются в ремонте до наступления холодов. Если мы хотим открыть собственную лавку для рабочих, придется сделать соответствующие закупки. Потребуется уйма времени, денег и новые рабочие руки. Наше предприятие трещит по швам, мистер О'Брайен.

— Разве вы не желали добиться успеха, Лиз? Пожалуйста, вот он, успех, а с ним и головная боль, — весело пожал плечами О'Брайен.

Элизабет положила голову на руки. Он прав, этого она и желала, просто все произошло так быстро. Потребовалось громадное напряжение сил, чтобы управлять заводом, хотя всю физическую работу выполняли другие. О'Брайен положил ей руку на плечо. Впервые за целый месяц он прикоснулся к ней.

— Лиз, как вы себя чувствуете?

Тон его стал мягче. Неожиданно Элизабет захотелось рассказать ему все. Ведь это его ребенок, и, значит, он имеет право знать. Но Элизабет подавила свой порыв. Он так плохо говорил о Таррингтонах, обвинял ее в том, что совершил ее отец много лет назад! «Я не из тех, кто женится». Эти слова звучали у нее в голове. Зачем ему брать на себя ответственность за ребенка, пусть и своего собственного? Но даже захоти он жениться на ней, Элизабет не сможет выйти за него замуж. О'Брайен — управляющий, почти рабочий, леди ее круга не выходят замуж за людей столь низкого происхождения. Ей нужен Джессоп — это единственный выход.

— Спасибо, все хорошо. — Элизабет встала из-за стола. — Просто немного болит живот.

Думаю, я оставлю здесь Ноя, а сама проведу вторую половину дня дома.

О'Брайен провожал ее глазами, прислонившись к стене.

— Неужели это вы, миссис Лоуренс, собрались отдохнуть после обеда? Я не ослышался?

— О'Брайен, избавьте меня от своих замечаний, — сказала Элизабет, останавливаясь в дверях. — У меня нет сил их выслушивать.

— Вы уходите, оттого что вам нездоровится, или спешите к Джессопу, который в последние дни бегает за вами, как щенок? — спросил О'Брайен с усмешкой.

— Именно к нему. Сегодня мы собираемся обсудить свои планы относительно свадьбы. — Элизабет улыбнулась, надеясь уязвить его. — Мне надо подготовиться.

— Меня это не касается, — развел руками О'Брайен. — Не я же выхожу замуж за этого осла.

— Займитесь своими делами, мистер О'Брайен. — Элизабет спустилась вниз по лестнице. Ей действительно нужно было время, чтобы подготовиться. Ведь она собиралась изменить своим принципам.

По зрелом размышлении Элизабет послала Джессопу записку. Она сообщила ему, что желает отдохнуть от своих трудов и с удовольствием примет его приглашение к обеду. Элизабет не надеялась осуществить свой план в собственном доме. Она приняла ванну и оделась самым тщательным образом. Для вечера Элизабет выбрала одно из платьев, подаренных Джессопом. Надев этот желто-оранжевый туалет со множеством оборок, она почувствовала себя садовым нарциссом. В талии было тесновато, и это только удвоило ее решимость: она должна совершить этот поступок ради новой зародившейся в ней жизни, ради завода Лоуренса, который ребенок, мальчик или девочка, когда-нибудь унаследует.