― Так ты меня узнала, Лизка-вредина? ― у него была обаятельная и такая знакомая улыбка.

   ― Димка, ты? Так похудел, вот уж точно не назвала бы тебя теперь Колобком...

   ― Похудеешь тут, просидев целую неделю на голодном пайке в пещере, хорошо, что там в лужах была вода...

   ― Ах, да что ты! Вот значит, как. Так ты в пещеру провалился, а тебя все так искали, бабушка твоя...

   ― Она умерла, знаю, ― грустно вздохнул Димка.

   ― И моя тоже. А что было с тобой потом?

   ― Потом я умер, ― спокойно ответил он.

   ― Как же так? ― растерялась я, ― ну, да, ты же мне снишься. Дим, мне так жаль, что это с тобой случилось. Если бы тогда не побежала в эти чёртовы холмы, ты бы не пострадал. Я виновата перед тобой, Дим. У меня так больше и не появилось друзей, ни в школе, ни в университете. Ты простил меня?

   ― Конечно, Лиза. Не волнуйся, теперь всё позади. Я с тобой, и ты не будешь одинока.

   ― Хорошо, но ведь это сон, и я давно выросла...

  Он тихо засмеялся.

  ― Но в душе ты осталась прежней, ведь так?

   ― Верно. Вот если бы вернуться назад и всё исправить...

   ― К сожалению, это невозможно. Пойдём со мной. Не бойся, это же сон!

  Я поколебалась немного и протянула ему руку. Он крепко сжал её. Его рука была тёплой и такой "живой". Я улыбнулась и ахнула, осмотрев себя: на мне было моё детское короткое платье, ноги были босы, а волосы заплетены в те же косички, так и не ставшие толще. И я была лишь ненамного выше Димки, прямо как в детстве.

   ― Тебе нравится? ― улыбаясь, спросил Колобок.

   ― Да, очень!

   ― Тогда пошли! ― и Димка повёл меня вперёд.

  Баба Маша долго ждала свою жиличку домой. "Молодая ещё, глупая, как бы с ней чего не случилось!" ― переживала она, около полуночи выйдя за калитку. Она увидела, как двое ребятишек, мальчик и девочка, уходили, взявшись за руки, по деревенской улице, и через несколько мгновений растворились в воздухе.

   Баба Маша быстро перекрестилась и ушла домой, от греха подальше...

  Она не видела, как в темноте у калитки стояла и смотрела вслед странной парочке голенастая белобрысая девочка с грустными глазами.

  "Мама! Я же тебе говорила: "Беги! Почему ты не послушалась? Теперь они тебя никогда не отпустят, потому что не умеют прощать", ― она тяжело вздохнула и тоже ушла в темноту, но в другую сторону.

  На следующий день всей деревней искали пропавшую практикантку. Баба Маша плакала, вытирая сухенькой ручкой слёзы с морщинистого лица. Но ни "местные", ни полиция так и не нашли её следов. А в экспедиции решили, что ей просто всё надоело. Чудна́я, нелюдимая она была. Вот и сбежала отсюда куда-подальше, и правильно сделала.