"Работая вместе, тысяча пауков может связать льва", сказал нам бельгиец. Очевидно, это была местная поговорка. "Однако, они не работают вместе, не так ли? Черные такого никогда не замечали. Наука - это наблюдение, а Африка не рождает ученых."

В те дни в Луленге началась повсеместная охота на горилл, так что не требуется большой проницательности, чтобы догадаться, что остаток нашего отряда охотился совсем не на пауков. Бельгиец рассказал нам, что только шесть недель прошло, как группа самцов горилл атаковала деревушку племени. Они взломали хранилища еды и увели женщину. Браслеты ее на следующий день нашли, однако она не вернулась, и бельгиец боялся, что никогда и не вернется. Осада была такой упорной, что деревушку пришлось покинуть.

"Захват женщины я отметаю, как предрассудок и преувеличение", сказал Арчер. Он всегда выражался очень строго; вам ни за что бы не догадаться, что он был родом из Кентукки. Правда, посмотреть было особенно не на что - очки в дюйм толщиной, в которых его глаза казались выпученными, непричесанные вихры, грязные манжеты. Он разливал вино бельгийца и, помню, был особенно щедр с собственным бокалом. Забавно, что помнятся такие подробности. "Но остаток истории заинтересовал меня. Если будет добыта горилла, я плачу за шкуру, подразумевая, что ее не испортят, когда будут снимать."

Бельгиец пообещал, что попросит. И он упорствовал в своем главном пункте, говоря очень серьезно и неторопливо. "Что касается женщины, то я слышу эти истории слишком часто, чтобы отвергать их так быстро, как вы. Я слышал о местных женщинах, подвергнутых унижениям гораздо худшим, чем смерть. Поэтому, могу ли я попросить вас об одолжении: проявить уважение к моему большему опыту и большему времени, проведенному здесь, оставить ваших женщин здесь в миссии, когда вы пойдете на охоту за гориллами?"

Это было предложено весьма учтиво и Арчеру, очевидно, стоило больших трудов отказаться. И все-таки он отказался, сказав к моему изумлению, что это - оставить меня и Беверли - было бы поражением всех его целей. Потом он сказал бельгийцу собственные мысли по этому поводу, что мы семеро слышали от него уже несколько раз - что гориллы безвредны и кротки, хотя велики и мускулисты. Вегетарианцы с милым характером. Он основывал это свое мнение полностью на износе их зубов; он прочитал об этом статью какого-то университета в Лондоне.

Арчер потом характеризовал знаменитое описание Дю Шайлю - сверкающие свирепые глаза, желтые клыки, создание из адского сна - как ловкую и опасную форму самовозвеличения. Это описание было состряпано для того, чтобы отпугнуть охотников на крупную дичь, и должно рассматриваться, как некая форма защиты горилл. Арчер намеревался доказать, что Дю Шайлю не прав, и поэтому ему нужна помощь моя и Беверли. "Если одна из этих девушек сможет завалить громадного самца", говорил он, "эта охота станет считаться такой же не захватывающей, как стрельба по коровам. Ни один мужчина не станет пересекать континент, чтобы сделать то, что уже сделала пара девиц."

Он никогда не просил нас, потому что это была не его манера. Он просто подавал все, как наш христианский долг, а потом оставлял нас, чтобы мы все пережевывали в собственных головах.

Конечно, у всех нас были винтовки. Эдди и я практиковались на бутылках и всяком таком, когда готовились к поездке. На пути в море я добилась весьма приличных успехов на глиняных тарелочках, запускаемых с палубы судна. Но я не слишком желала убивать кротких вегетерианцев - кошмар из ада подходил мне гораздо больше (да и пугал несравненно страшнее). Как я догадываюсь, и Беверли чувствовала то же самое.

Не то, чтобы она что-то об этом сказала тем вечером. Уилмет, в свои двадцать пять лет самый молодой из нас и так же короче на целую голову светлые волосы, розовые щеки и маленькие красные глазки - прихватил в багаж жестянку британских бисквитов в расчете на все путешествие и заканчивал каждый обед, съедая один из них, пока мы все на него смотрели. Он всегда объяснял, почему ими нельзя поделиться, хотя никто его и не спрашивал. Бисквиты приводят в порядок и поддерживают его желудок; он не может позволить себе истощиться, и так далее; а если он заболеет и ничего другого не останется, то вся его жизнь может зависеть от них, и так далее. Мы, собственно, не обращали внимания, если б он упорно не приносил их к обеду снова и снова.

Но вдруг он и Беверли тесно сблизили головы и зашептались, и он дал ей один из своих бесценных бисквитов. Она взяла его, бросив лишь взгляд на Мериона, когда он встрял, чтобы сказать, что ему бисквиты нравятся тоже. Уилмет ответил, что их осталось слишком мало, чтобы делиться с каждым, поэтому Мерион плеснул воды в жестянку и испортил все оставшиеся бисквиты. Уилмет ушел из-за стола и не вернулся, а тема охоты на горилл, где участвуют только девушки, переросла в эту неприятность.

Той ночью я проснулась под газом москитной сетки в таком жаре, что подумала, что подхватила малярию. Мерион отдал нам весь хинин и я намеревалась принимать его регулярно, но не всегда об этом вспоминала. Лихорадки в джунглях есть и похуже, особенно если вы коллекционируете пауков, поэтому я радовалась возможности излечить малярию. Кожа горела изнутри, особенно ладони и ступни, и я потела, как тает масло в жаркий день. Я думала не разбудить ли Беверли, но к тому времени, когда я встала, приступ уже прошел, да и в любом случае ее постель оказалась пуста.

Она вернулась под утро. Я планировала поговорить с ней, узнать ее мысли об охоте на горилл, но я-то проснулась рано, а она спала допоздна.

***

Я позавтракала в одиночестве и пошла побродить вокруг миссии. Было прохладно, звучали лишь птицы да ветер. На западе темное трио гор, две из них курились дымом. Передо мною расстилались вспаханные поля, банановые плантации и розовые шпалеры, по которым вились тропинки ко входу в церковь, покрытые арками. Как часто мы выращиваем сад вокруг наших домов для богослужений. Чтобы добраться до Бога, мы идем через Рай.

Мерион присоединился ко мне на кладбище, где я сразу насчитала три смерти от когтей льва, все имена были британскими. Я подумала, как же диковинно все это, как невероятно печально, что все воспитатели, няни и закрытые школы привели вот к этому, где даже трупы надо заваливать камнями, чтобы до них не добрались гиены. Сама я надеялась на более современный вид смерти, смерти дома, смерти от американских причин, когда позади меня тактично покашлял Мерион.

Он не походил на мою идею доктора, но я верю, что он был доктор хороший. Хорошо оплаченный, это уж точно и определенно. Что до внешнего вида, то он напоминал мне негодяя из какого-то фильма с Лилиан Гиш, мясистого и нуждавшегося в срочном бритье, однако достаточно красивого, если отмоется. Во время ходьбы он размахивал руками и поэтому занимал больше пространства, чем необходимо. В этой самоуверенности присутствовало нечто, чем я восхищалась, хотя в принципе он меня раздражал. Часто он мне не нравился больше всех остальных, и могу поспорить, что он был достаточно проницателен, чтобы это понимать. "Надеюсь, вы спали хорошо", сказал он, искоса взглянул на меня и снова отвернулся. Надеюсь, вы спали хорошо, надеюсь, вас никоем образом не потревожило, когда Беверли выскользнула наружу, чтобы встретиться со мной в середине ночи.

Или, возможно, надеюсь, что Беверли не выскальзывала прошлой ночью.

А, может быть, просто - надеюсь, вы спали хорошо. Это был не тот вопрос, чтобы мне мучаться с ответом на него.

"Так что же вы думаете", сказал он далее, "об арчеровой схеме охоты на горилл?", а потом он не дал мне времени на ответ. "Отцы-настоятели рассказали мне, что группа из Манчестера отправилась как раз в прошлом месяце и вернулась с семнадцатью. Четверо - детеныши. Милая маленькая семейная группа для Британского музея. Я надеюсь только на то, что они хоть что-то нам оставили." А потом, понизив голос, он добавил: "Я рад шансу обсудить с вами некие вопросы в частном порядке."