И знаете что? Я ей верю! Она загадала себе свидание и поездку на йога-ретрит для пенсионеров. Как думаете, сбылось? Ещё бы! Два в одном – ретрит с приятным бонусом.

Пока Ильдар Тихомирович продолжает наслаждаться своим свиданием с логарифмами, я открываю тетрадь по алгебре на середине, чтобы потом можно было вырвать листок, и стучу ручкой по чистой странице в клетку. Ди говорит, что ей писательство помогает не сойти с ума. Правда, она пишет фанфики (по «Очень странным делам» и Гарри Поттеру) и любит драматизировать, но писателям можно. Они люди творческие, а я… Какая я?

В голову приходит мысль о том, что меня ведь никто по‐настоящему не знает. Когда закончим школу, никто из одноклассников даже двух слов обо мне сказать не сможет. Да я и не готова со всеми подряд откровенничать, как Марго. Bсё же призраком быть тоже не хочу!

Смотрю на открытую тетрадь перед собой, вздыхаю: нет у меня кучи желаний, простите, госпожа Блиновская. Начнём с самоанализа. Пишу.

Вот так поворот! Что‐то я вошла во вкус со всеми этими откровениями.

Иногда я воображаю совершенно другую жизнь, где я –  не какая‐то там призрачная Олеся из четвёртой гимназии, а популярная танцовщица Леся! Мы с Владом – пара, влюблены друг в друга по уши. У меня свой блог, я много танцую, путешествую, и меня обожает весь мир!

Жаль, что этого не будет никогда. Ведь во мне нет ничего особенного, о чём миру стоило бы знать и за что меня обожать. Но я всё же испытываю облегчение, составив этот список. И пусть его никто никогда не увидит, зато я чувствую, будто стала чуточку реальнее, важнее.

Осторожно перевожу взгляд на Влада. Типа смотрю в окно. Он как раз сидит возле окна на второй парте с Глебом Балабановым – нашим главным ботаником. Раньше Влад со Ждановым сидел, но они постоянно ржали на уроках, и их рассадили. С Балабановым, конечно, не поржёшь. Он вечно такой серьёзный, в очках, как полагается. И волосы как‐то странно торчат в разные стороны. А у Влада волосы аккуратно уложены набок, и ещё у него потрясающая улыбка… и глаза… и форма лица…

Да, форма лица! Я на такие вещи, между прочим, всегда обращаю внимание. У Влада очень красивые острые скулы и аккуратный подбородок, это безумно привлекательно. У того же Балабанова голова похожа на тыкву.

И вдруг он поворачивается и смотрит прямо на меня. В смысле Балабанов. Глядит бесстыдно мне в глаза и поправляет очки на переносице. Я, разумеется, тут же отворачиваюсь. Вряд ли он догадается о моих чувствах к Владу или же подумает обо мне что‐нибудь неприличное. Сомневаюсь, что его вообще посещают какие‐то мысли, не касающиеся уроков. И всё равно находиться под прицелом его холодного взгляда не особенно приятно. Он даже напомнил мне маму этим взглядом. Она порой сидит, сидит, ест свой ужин, глядит в тарелку, а потом как поднимет голову, как посмотрит на меня. И молчит при этом. Мне не нравится такое внезапное внимание. Как будто я экспонат в музее – смотрите на меня, когда пожелаете, я к вашим услугам. Ничего подобного! У меня в этот момент своя жизнь протекает вообще‐то, свои дела и процессы. Может, я в зубах или в носу поковыряться хочу. Имею полное право! Так и подмывает крикнуть Балабанову:

– Хватит на меня пялиться!

Вот я ни на кого не пялюсь. Влад не считается, потому что я на него только поглядываю, и то совсем недолго. Мне, в отличие от некоторых, нормы приличия хорошо знакомы. Ещё я интуитивно чувствую, где та грань между «нормально» и «попахивает извращением».

Другое дело – инста. Здесь можно дать своей одержимости разгуляться. Признаюсь, я каждый день зависаю на страничке Влада. Но я на него не подписана. Это как‐то слишком, вдруг он подумает, что я его преследую, или догадается о моих чувствах? Даже не представляю его реакцию, но ещё страшнее – реакция Марго. Они вроде как встречаются. Вроде, потому что совместных фото у них немного и подписи под ними неоднозначные, типа «тусим…», «вечерочек…». Ну и как разобраться, что это может значить? Зачем вообще вести аккаунт в соцсетях и призывать всех на тебя подписываться, чтобы потом выкладывать фото с подписью из одного слова? Вечер… Спасибо, я и так вижу, что не ночь! А теперь можно мне подробности? Чем вы занимались? Как долго? Это дружеская прогулка или нечто большее?

Наверное, оно и к лучшему, что я не знаю деталей. Было бы больнее. А так хоть могу придумать свою историю. Например, они столкнулись случайно в парке и решили обсудить предстоящую контрошу по биологии. Меня такое объяснению вполне удовлетворяет.

Но вообще‐то я не понимаю другого: уж если ты решил выставлять свою жизнь напоказ, то к чему вся эта секретность? Те, кому она реально нужна, не прутся в блогеры. Взять хотя бы нас с Дианкой. Она пишет фанфики, я танцую, и мы обе не горим желанием об этом распространяться. Ди, конечно, своими работами делится, в отличие от меня, но под псевдонимом. Своё имя и фотку нигде не афиширует. Говорит, что это слишком личное и ей нужна приватность.

Мне тоже нужна приватность, поэтому я ничего о себе и не рассказываю, и не выставляю ни в инсту, ни куда‐либо ещё. А выложить фото и напустить дешёвой загадочности – это несерьёзно, как уж по мне!

Если честно, я ведь не из‐за приватности соцсети не веду. С приватностью у меня и так всё в порядке, хоть отбавляй! Могу поделиться, кому надо. Меня останавливает другое – вдруг я начну делиться, а всем будет плевать? Или же надо мной начнут смеяться? Не знаю, что хуже.

Внезапно звенит звонок, возвращая меня в реальность. Я закрываю тетрадку и убираю в рюкзак. И двух секунд не прошло с окончания урока, как ко мне подлетает Ди, явно чем‐то озабоченная:

– Тебе домой надо? – продолжает, не дожидаясь ответа: – Тогда пошли ко мне, я хочу показать тебе новую главу. После ссоры Гарри и Рона, помнишь? Нужно мнение со стороны. Мне кажется, получилось как‐то слишком сопливо.

Я могла бы отказаться, но Ди – моя единственная подруга. И у неё правда получаются неплохие фанфики, поэтому я улыбаюсь и киваю в знак согласия.

На выходе из класса к нам подлетает Жданов Степан, тычет Дианке в спину и говорит:

– Слушай, Марченко, дай тетрадь по алгебре, конспект урока списать.

Думаю, и чего это Жданов конспектами загорелся? А потом вспоминаю, что конец четверти близится, Ильдар Тихомирович грозился на следующем уроке проверить тетради.

Ди закатывает глаза:

– Её уже перехватил Василюк!