Арвид сидел на веранде Дома собраний. Когда появилась официантка, он испытал разочарование. Это была не она. Сперва он подавил желание спросить, но потом не сдержался.

– Простите, фрёкен, а где официантка, которая обслуживала нас в субботу?

– Вам что-то не понравилось?

Взрослая женщина явно была встревожена. Решительный взгляд, безукоризненно белый передник.

– Нет, нет, что вы. Я забыл оставить чаевые…

– Суббота, – повторила официантка и задумалась. – А в котором часу?

Арвид ответил. Женщина с теплом в голосе ответила:

– Очень способная девушка, несмотря на то, как тяжело ей пришлось. – Тяжело? – Арвид изо всех сил пытался скрыть любопытство.

– Ее зовут Элин Стрёммер. Она дочь Акседя Стрёммера, смотрителя маяка Патер Ностер.

Элин Стрёммер! Ну разумеется. Сестра Карла-Акселя. Они пару раз пересекались. Тот всегда был занят делами фирмы.

– Если вы меня извините господин Стернквист…

Женщина кивнула в сторону других гостей.

– Разумеется.

Она отошла, но обернулась.

– Вы что-то хотели передать Элин?

В голубых глазах читался вопрос.

Поколебавшись, Арвид достал конверт, потом купюру и положил в конверт, который запечатал.

– Можете передать ей чаевые?

Он увидел разочарование в глазах официантки, но она была не в курсе, что в конверте уже лежало письмо. Он долго думал над тем, что написать и подбирал лучшие формулировки, не знал, как выразить словами то, что чувствовал. Много времени ушло у него на то, чтобы написать эти четыре строчки. Но отступать было поздно. Интересно, когда она получит письмо? Элин.

Врач сжал пальцы и положил руки на журнал на столе. Путте сразу все понял.

– Рак? – опередил он врача.

– Да, – ответил тот.

– Черт. Где?

– В животе. Вы должны были чувствовать боль.

– Временами. Я подозревал, что что-то не так, но боялся идти к врачу. Мои родители умерли от рака.

– Мы должны сделать анализы, – губы врача шевелились, но Путте не понимал смысла. – Лечение, облучение… жизненно важные органы… клетки…

Путте слышал слова, но не осознавал их. Час спустя он стоял на парковке больницы, не зная, что теперь предпринять. Когда он несколько часов назад входил в это здание, он был человеком с будущим, теперь же ничего не осталось. В воздухе висел удушающий запах горячего асфальта: неподалеку ремонтировали дорогу.

Раньше запахи его не раздражали. Он поднял глаза к небу. Ласточка пролетала над головой. Ярко светило весеннее солнце. Подснежники и крокусы показались из влажной земли в самых солнечных местах.

Он присел на корточки и разглядывал черную землю в клумбе. Взял горсть земли в ладонь и сжал пальцы.

– Из праха родился, в прах возвратишься…

При этой мысли он испугался и выпустил землю. Быстро вскочил, вытер руки о темные брюки. Они испачкались, но это сейчас была не самая главная проблема. Он не был примерным христианином.

Но ведь измениться никогда не поздно? Или уже поздно? Столько всего надо было исправить, а он не знал, сколько еще у него есть времени. Путте решительно направился к машине, открыл дверь, сел, включил зажигание и тронулся с места. Выехав с парковки, он включил третью передачу. На встречу ему попался мужчина, толкавший инвалидное кресло с толстой женщиной в платье в мелкий цветочек. На ней оно смотрелось как палатка. Как она вообще влезла в кресло, подумал Путте, но потом вспомнил, что решил стать добрее, а это подразумевало симпатию к больным людям. Пара передвигалась медленно. Но вместо того, чтобы притормозить на переходе, и дать им пройти, Путте вдавил педаль газа. Мужчина рванул инвалидное кресло назад и погрозил ему кулаком. – Женщина вскрикнула.

– У вас больше времени, чем у меня, – подумал он и поехал дальше.

Путте посмотрел на подписанный вручную конверт. Отправителя звали Рольф Ларссон. Это имя ничего ему не говорило. Давно он уже не получал писем по почте. Теперь все пользуются электронной почтой, а это совсем не то. Письмо казалось более настоящим, потому что кто-то потратил время и усилия на то, чтобы его написать и отправить. Это тебе не кликнуть по иконке.

Ботинки оставляли грязные следы на плитке. Он вскрыл конверт на ходу. Внутри была короткая записка и еще один конверт. Стоя на пороге, он зачитал написанные вручную «Дорогой Пер-Уно». Отправитель явно не знал его лично. Никто из знакомых не звал его так. «Мой отец в 2004 году купил дом, принадлежавший капитану Карлу-Акселю Стрёммеру. Недавно мой отец скончался, и среди его вещей нашлось письмо, адресованное вам. Оно приложено. Если у вас будут вопросы, звоните по…

Карл-Аксель. Это имя пробудило воспоминания. Путте снял ботинки, и посмотрел на второй конверт. Старомодным почерком аккуратно было выведено его имя Пер-Уно Линдблум. Выглядит крайне официально. Он не стал разрывать конверт, а пошел в библиотеку и достал нож для разрезания бумаги из английского письменного стала. Модель корабля, которую ему вручил Карл-Аксель по случаю повышения по службе до должности капитана, свисала с потолка. Они повесили ее вместе с Карлом-Акселем после долгого обсуждения, в какую сторону направить нос. Это важно, направляется ли корабль в Люсекиль или другой порт в Богуслене или в Данию или Англию. А, может, в Германию? Полдня ушло на то, чтобы определить курс корабля, груз, который он вез, и направление ветра. Также основательно они подошли к ремонту детской и трансформации ее в библиотеку. Они с Карлом-Акселем закрыли стены темными деревянными панелями. На работу ушло много времени, Анита считала бессмысленными эти бесконечные обсуждения курса корабля. С тех пор в комнате ничего не изменилось, он только поменял освещение, тоже по совету Карла-Акселя, чтобы лучше подсветить модель корабля.

Путте помнил все как вчера. Ему было пятнадцать, когда он покинул рыдающую мать и ушел в море. Его первым портом был Рио. Огромный белый пароход. На полпути вверх по трапу его встретил улыбающийся мужчина. Главный штурман Карл-Аксель Стрёммер. Мускулистый, загорелый и самый компетентный матрос из всех, кого Путте довелось встретить за долгие годы в море. Путте часто сопровождал его на дежурствах, когда Карл-Аксель управлял огромным судном.

Путте вырос без отца. У Карла-Акселя не было детей. Они быстро сблизились, и Карл-Аксель научил подростка всему, что он знал. Когда Путте назначили главным штурманом, он стал правой рукой уже капитана Карла-Акселя.

Карл-Аксель так и не обзавелся семьей. Пару раз он встречал рождество с Анитой и Путте, но ему было непривычно ощущать твердую почву под ногами вместо трясущейся палубы, и спать он предпочитал на борту. Под старость борода его побелела, мальчики называли его дедушкой. Это трогало старика. Он извинялся и выходил «почистить трубку». Путте казалось, что и в жилах у него не кровь, а морская вода.

Он всегда представлял, что Карл-Аксель поселится в теплом местечке с видом на море и лодкой на причале. Изнутри конверт был зеленым. Он достал письмо и начал читать. Закончив, перечитал еще раз. Карл-Аксель, старый лис, думал он, поднимаясь и подходя к модели корабля. Капитанская рубка и правда отсоединялась. Путте положил ее на стол и включил лампу, чтобы разглядеть получше. Под рубкой обнаружилась латунная петля. К ней был привязан тонкий просмоленный шнурок, исчезавший в глубине корабля. Он осторожно потянул за шнурок. На конце обнаружилась свернутая трубочкой пожелтевшая бумага. Он вытащил ее наружу и аккуратно развернул.