– То есть вам нравятся девушки? – уточнил он. Господи, да это лучшая отмазка для того, чтобы навязчивый тип отстал!

– Да, Антоша, мне нравятся девушки. Желательно без бороды, как у вас.

– У нас одинаковые интересы, Катюша. Мне тоже нравятся девушки без бороды.

Я тяжело вздохнула. Он мне надоел, честное слово! Не слушая его болтовню, я полезла я в рюкзак за портативным зарядным устройством – заметила, что телефон садится. И случайно уронила паспорт со вложенным в него билетом. Бородач моментально подхватил их, скользнул по билету взглядом и любезно отдал мне – на этот раз наши пальцы соприкоснулись, и меня будто током ударило. Я отчего-то смутилась, но не подала вида.

– Спасибо.

– Не за что. Так сказать, вернул долг, – улыбнулся он. Кажется, Антон хотел сказать что-то еще, но у него зазвонил телефон. Раздалась тяжелая музыка – буквально ворвалась в мои уши. Яростная, но мелодичная. Темная, цепляющая, но ненавистная.

«Сладкая боль». Терпеть не могу эту песню. До дрожи в коленях.

Долго это дерьмо мне слушать не пришлось – Бородач быстро ответил на звонок. К моему удивлению, разговаривал он на американском английском, да так бегло, будто бы это был его родной язык. Я хорошо понимала его – с английским у меня никогда не было проблем. Я несколько лет упорно учила его. Правда, в итоге он так мне и не пригодился. Я могла разве что сериалы смотреть без субтитров да слушать этого сумасшедшего типа.

– Да, слушаю. Нет, я прилечу сам. Задерживают рейс из Москвы. Не переживай, ничего не случиться, я успею. Время есть! Слушай, старичок, не кипятись. Я ничего не сорву. Кто паникует, тот не пьет виски. Тот вообще ничего не пьет. – Он отключился и тяжело вздохнул. Кажется, у Антошика были неприятности – вон какая грусть в глазах появилась.

Он открыл мой батончик и стал его жевать.

– Вкус у вас отвратительный, – сказала я, чувствуя голод все сильнее и сильнее. Да что он меня дразнит-то?!

– Да нет, отличный. Классный шоколад, – не согласился со мной бородач.

– Я про группу, которая стояла у вас на звонке, – ответила я ему назло.

– А, это. Не нравятся «Лорды»? – его голос стал насмешливым. – Группа хорошая. Или нет?

– Не очень. Орут как ненормальные. Скачут по сцене, словно психи. И тексты ужасные. Квинтэссенция ненависти к миру, – зачем-то призналась я. Честно говоря, они порядком надоели мне за все то время, пока мы готовили их концерт, ведь их музыка все время играла в офисе. И для меня это было то еще испытание…

– Вы слушали все их песни? – удивился бородач.

– Я послушала достаточно, чтобы составить свое мнение.

– Великий музыкальный критик Катя решила, что ее мнения достаточно, чтобы объявить группу Red Lords дерьмовой? – с непонятной горечью спросил бородач. Боже, по-моему, он фанат. И, кажется, обиделся. Окей, я перегнула палку. Я должна быть милой и доброй. Ведь наше агентство получит деньги за их концерт, о котором только ленивый не трубил в городе!

– Не передергивайте. Я просто не люблю эту группу. Вот и всё, – холодно ответила я.

– А что вы любите? – полюбопытствовал Антон, продолжая жевать батончик.

– Рэп, поп-музыку, электронику, – пожала я плечами.

– А я думал, вы слушаете церковное пение, – огорошил меня бородач.

– Потому что я ангел? – хихикнула я.

– Потому что вы демон, от которого пытаются избавиться. Так, снова мы говорим не о том, – спохватился он и сунул мне под нос батончик.

– Откусите, он вкусный, – предложил бородач с неприятной улыбочкой.

– А вдруг вы заразный? – отодвинулась на самый край я.

– Клянусь, я здоров, как бык. Просто мне надоело смотреть, как вы жадно заглядываете в мой рот.

– Уберите от меня свой батончик, – возмутилась я. – И сами уберитесь!

Дальше этот безумный диалог не продолжился. На мой рейс вдруг объявили посадку и я, услышав объявление, тотчас подорвалась с места вместе с другими пассажирами. И бросилась к нужному выходу.

Еще совсем немного, и я буду дома! И никакие бородатые Антоны мне не помешают.

Как же далека я была от истины!

5 лет назад, Галаз

В небольшой комнате царил беспорядок – вещи валялись на полу, кровать была не заправлена, а из распахнутого настежь окна, из которого был виден вдалеке кусок моря, дул соленый ветер. Громко играла музыка – ее было слышно даже с улицы. Тяжелый рок, дерзкий и импульсивный. Живая бас-гитара, мощные ударные и вокал – то бархатный, пробирающий до мурашек, то экстремальный, от которого внутри все разрывалось.

Сидевший на полу молодой человек со спутанными светлыми волосами до линии подбородка качал головой в такт музыки и делал вид, что играет на басу. Взгляд его при этом был совершенно отсутствующий, а глаза – словно стеклянные. Он явно был не здесь – где-то далеко, в своих больных мирах.

Одна песня в колонках сменяла другую, а молодой человек все улыбался и делал вид, что играет на гитаре, словно музыкант из группы, которую слушал. Он даже не пошелохнулся, когда дверь распахнулась и в комнату влетела тоненькая девушка с копной рыжих волос. Она остановилась, будто остолбенела, разглядывая парня, а после бросилась к нему. Буквально упала на колени рядом с ним и схватила за плечи.

– Сережа! Сережа, ты что, с ума сошел?! – в отчаянии закричала она.

Он улыбнулся ей, но его глаза оставались все такими же. Страшными и стеклянными. На глазах рыжеволосой девушки появились слезы. Пухлые губы задрожали.

– Ты действительно эту дрянь принимаешь? Сережа! Сережа, прошу, ответь!

Он оттолкнул ее от себя – так, что девушка упала. И закрыл глаза – началась его любимая песня, «Сладкая боль», которую он знал наизусть и подпевал бархатному вкрадчивому голосу солиста.

Я ненавижу боль, как дьявола.

Я ненавижу себя самого.

Ведь мы одно целое.

В салоне самолета я оказалась минут через сорок, уставшая, голодная, но довольная. Боже, еще немного, и я буду дома! Приеду в свою маленькую уютную квартирку, поем, высплюсь, а завтра поеду на любимую работу. Снова окунусь в дела и погружусь в атмосферу бесконечной спешки, когда все вопросы нужно было решить еще вчера. Мне нравится это. Нравится быть в центре событий.

Я запихала рюкзак наверх, села в свое кресло у иллюминатора и заранее пристегнулась. За окном все еще лил дождь, но молнии больше не разрывали небо, а грома не было слышно. Сейчас мы взлетим, я выпью кофе, когда стюардессы будут разносить напитки, закрою глаза и открою их только тогда, когда мы приземлимся. Жаль, конечно, что с бородачом Антоном так получилось – все-таки забавный тип, хоть и достал меня. Я буду иногда вспоминать его с улыбкой. Будет о чем рассказать подружкам за чашкой кофе или по скайпу. Даже немножко жаль, что мы расстались так быстро. Надеюсь, его рейс тоже скоро объявят.

Я так устала, что провалилась в зыбкий короткий сон еще до взлета. И очнулась тогда, когда у меня под ухом стали навязчиво шуршать фольгой. Я что-то пробормотала, но просыпаться не спешила. Шуршание усилилось.

– Вставай, спящая красавица, – услышала я чей-то бодрый голос. – Мы сейчас полетим!

Я нехотя разлепила один глаз, чтобы увидеть того, кто посмел меня разбудить, и едва не подпрыгнула на месте от удивления.

Опять он. Опять бородач! Сидит на кресле рядом со мной и улыбается, чтоб его чемоданом треснуло трижды и вешалкой прихлопнуло.

– Ку-ку, – сказал он довольным голосом, убирая от моего уха тот самый кокосовый батончик, оберткой которого так старательно шуршал. В точности кот, которому пакет попался в ночи. И взгляд такой же хитрый.