Морана не знала, что почувствовала. Она так привыкла к другому виду тепла, исходящему от него, это расстраивало ее, больше, чем она уже была. Она позволила глазам разглядеть голые мускулы его торса, мускулы, на которые она смотрела на днях прямо в квартире, вид его шрамов и татуировок был таким же шоком, как и тогда, вместе с этими великолепными мышцами. Но это были все еще расстегнутые джинсы, которые в сочетании с тем, что он ждал ее, заставили ее понять, что он быстро накинул на

себя одежду.

        Вид его голубых сердитых глаз заставил ее глубоко вздохнуть, ее тело лишилось энергии, даже когда она стояла там.

        Его ноздри раздулись, губы поджались, и он сделал шаг в сторону, удерживая двери лифта, в безмолвном приглашении войти.

        Сглотнув комок в горле, Морана сделала несколько шагов в темную гостиную, освещенную великолепным лунным светом, потрясающий, чистый вид на город и море заставил ее дыхание на мгновение перехватить.

        Она услышала, как гудит лифт при закрытии, и замерла, ее сердце остановилось на секунду, когда ее осенило. Они были одни. В полном одиночестве. И она стояла в его гостиной, а он был где-то позади нее.

        Что ей нужно делать? Она не могла проклинать его, не могла благодарить его, и неопределенность между двумя побуждениями утомила ее.

        Морана затаила дыхание, ожидая, пока он двинется. Он сдвинулся. К гостевой комнате. Морана следила за его движениями глазами, наблюдая, как его мускулы напрягаются, когда он двигает своим телом, его тело напрягается, скручивается. Она бы оценила его чистую красоту, если бы ее собственное тело не болело, если бы ее собственное сердце не истекало кровью.

        Он надолго исчез в комнате, а она стояла прижатая к месту, не зная, что делать. Затем он вышел, не сводя глаз с нее, и направился к лестнице, ведущей в его главную спальню. А затем исчез в своей комнате.

        Морана услышала какие-то звуки, гневные звуки открывающихся и хлопающих дверей, и медленно пошла к спальне для гостей, лишенная всякой энергии, ее плечи поникли.

        Значит, он был не самым гостеприимным человеком. Ничего такого, чего она еще не знала. Но, по крайней мере, он не отверг ее. Она не была уверена, сможет ли она выдержать это унижение сегодня вечером, вдобавок ко всему остальному.

        Как только она вошла в спальню, она моргнула. Дверь в ванную была открыта, пар вырывался из полной ванны, а большая черная футболка и брюки с завязками лежали на стуле, простыни на кровати были перевернуты.

        Морана стояла в дверном проеме, сдерживая слезы, нависшие над ее глазами, ее сердце не могло понять этого человека. Он ненавидел ее, она не сомневалась. Он утверждал, что она умерла, и пытался вытащить ее из своего организма. Он не сказал ей ни слова, даже не взглянул на нее, и тем не менее, в нем было свидетельство доброты, которая полностью расходилась со всем, что она знала о нем.

        Поджав губы, она взяла одежду и направилась в уютную ванную комнату, закрыв за собой дверь, но не обнаружив замка. Покачав головой, она оглядела большую комнату: коричневые и кремовые плитки успокаивали больные глаза, ванну, утопленную в глыбе из глубокого гранита красного дерева, и два полотенца на подставке рядом с ней.

        Морана скинула платье с тела на пол вместе с нижним бельем, повернувшись боком, чтобы посмотреть в зеркало над раковиной.

        Синий и фиолетовый пересекали ее туловище, ребра были нежными.

        Это сделал ее отец. Не поднимая руки, не

оскорбляя ее, он наказал ее. И она искала убежища у такого человека, как Тристан Кейн. Насколько запуталась ее жизнь?

        Закрыв глаза, она окунула палец ноги в теплую, совершенно теплую воду, прежде чем медленно взяться за края и сесть в ванну.

        Стон покинул ее в тот момент, когда она это сделала, слезу радости от интенсивного удовольствия, от тепла обволакивающих ее мышцы, стекали по ее щекам. Она откинулась на спинку ванны, расслабилась в воде, закрыла глаза и забыла на мгновение обо всем.

        Рядом с ней зажужжал ее телефон. Посмотрев одним глазом, она открыла сообщение и удивленно моргнула.

        Тристан Кейн: Тебе нужен врач?

        Почему он сам не спросил ее? Удивленная, она набрала ответ.

        Я: Нет. Утром я буду в порядке.

        После этого она ждала ответа. Ничего не пришло.

        Пожав плечами, чувствуя странное противоречие, но решив оставить все мысли на утро, она осталась в ванне, пока вода не остынет, а затем медленно, вяло поднялась. Ее тело болело еще больше, и все же узлы в ее мышцах расслабились после ванны. Быстро вытираясь, Морана надела одолженную одежду. Футболка висела на ее маленьком теле, почти до колен, запах чего-то мускусного окутывал ее, когда она выходила в спальню.

        Звук голосов тянул ее к закрытой двери, голоса доносились из открытой кухни.

        — У тебя через час самолет на Тенебру, Тристан, — раздался голос Данте.

        Сердце Мораны упало. Она не знала, почему это произошло, и это рассердило ее еще больше. Почему ей было до этого дело?

        Тристан Кейн промолчал. Что с ним случилось? Морана услышала вздох Данте.

        — Слушай, я бы полетел сам, но отец специально просит, чтобы полетел ты. Знаешь, когда он вызывает ...

        — Я не его собака, — сказал Тристан Кейн.

        — Я тоже, — голос Данте стал жестче. — Но у нас есть невинные люди, за которыми нужно присматривать. Так что, ты должен отправиться в Тенебру.

        Тристан Кейн не сказал ни слова, и Морана отошла обратно в удобную кровать, скользнула на простыни и выключила свет.

        Ее телефон снова зазвонил.

        Тристан Кейн: Сколько из этого ты услышала?

        Морана сглотнула.

        Я: Достаточно, чтобы знать, что ты улетаешь.

        Тристан Кейн: Тебе стало легче?

        Я: Меня все равно это не беспокоит.

        Образовалась пауза на мгновение, прежде чем пришло еще одно сообщение.

        Тристан Кейн: В ящике есть обезболивающие.

        Морана долго смотрела на сообщение, прежде чем закрыть глаза и заснуть, в ее сердце не было беспокойства. Если бы Тристан Кейн убил ее во сне, это, вероятно, было бы милосердием.

***

        Ее разбудил звук какого-то грохота,

прогремевшего по квартире.

        Морана внезапно села на кровати, боль во всех мышцах вернулась в десять раз, когда стон покинул ее. Ее глаза моргнули в темноте. Как долго она спала?

        Она посмотрела на часы у кровати и моргнула. Восемь часов. Она спала восемь часов подряд.

        Дверь в ее комнату внезапно открылась, и Тристан Кейн стоял на пороге, его глаза горели такой яростью, что она задрожала. Разве он не должен был быть в Тенебре?

        — Дай мне ключи от машины, — прорычал он.

        Морана моргнула, ее рука автоматически схватилась за клатч, прежде чем остановилась.

        — Зачем? — спросила она немного подозрительно.

        — Затем, что в твоей машине установлен чертов трекер, и твой отец отслеживает его, пока мы ведём диалог.

        Морана почувствовала, как у нее отвисла челюсть, прежде чем она встала с кровати, его одежда свободно болталась на ней. Его глаза не смотрели на одежду или другие части ее тела. Он просто стоял. С резкими линиями и углами, как у мужчины, протянув руку, в ожидании ключей.

        Ключей от ее машины.

        Сглотнув, Морана перевернула ключи, ее живот скручивался узлами, сдерживая желание спросить его, что он собирался с ними делать. Тристан Кейн молча отвернулся и передал ключи Данте.