– О великий жрец! Есть ли слова, которые мне стоит ещё раз услышать?

Жрец как будто не услышал вопрос, но, продолжая прерванную гонку своих мыслей в лабиринтах будущего, сам того не заметив, открыл им дорогу к ушам Заратуштры:

«Но знай пришелец продолжение истории поколений…

Ни один народ не может жить, не сделав сперва оценки: если хочешь сохранить себя, не дóлжно оценивать так, как оценивает сосед. Многое, что у одного народа называется добром, у другого зовётся глумлением и позором. У каждого народа – свой бог, и чем сильнее народ, тем особливее его бог. Когда же боги становятся общими, когда начинают у многих народов становиться общими понятия о зле и добре, тогда вымирают народы и тогда самое различие между злом и добром начинает стираться и исчезать, – так умирают и сами боги»

Но только Верховные жрецы северных ариев знали продолжение этой вечной мудрости, которое только сейчас пыталось найти место в сознании Заратуштры:

Если народ индивидуален в своём коллективном сознании, то он образует и индивидуальное государство. Но если у каждого народа должен быть свой собственный бог, то, следовательно, и у людей каждого государства также должен быть свой бог, отличный от богов народов иных государств.

Но если бог один в нескольких государствах, то такие государства являются химерами. Или химерой является их общий бог.

Вот и путники, южные арии. Куда денется тот опыт, который был накоплен этими переселенцами в иных условиях; разве не будут из поколения в поколение передаваться вера предков, устои, правила и практика ведения житейских дел? Разве нет у них своего понятия Добра и Зла? Слишком легко получив в странствиях от других народов приумножение знаний и опыта, не подвигнут ли их эти приобретения задать себе вопрос: «Разве мы не выше других?». Вобрав в себя кровь многих, разве не скажут ли они: «Наша кровь – новая кровь земли!»?

Уже через пару десятилетий их новое поколение свою нерасположенность нашим законам начнёт прятать за фасадом масок благонравия, но маски те с каждым кругом рождений будут становиться всё тяжелее и тяжелее, и наступит момент, когда носить их на лицах будет уже невмочь; маски опадут сами собой и тут же им понадобится собственный флаг. Затравки кодекса «Моё» дадут бурные ростки, которые за шестую часть единственного годового урожая будут обильно удобрять своею властью новоявленные кшатрии пришельцев, но ощущение ими своего могущества не сможет сравниться с могуществом кшатриев континента трёх урожаев в год. Память зависти не даст им покоя, и они захотят утроить своё личное «моё», но что в краях северных можно сделать только присвоением чужого «моё». Именно тогда и будет поднято знамя нового воинственного и жестокого бога-предводителя: забияка Перун станет на время их главным кумиром, и этого кумира они станут навязывать всем иным народам с тем, чтобы создать империю разных народов, но с одним богом и пусть он будет иметь несколько имён. И первое, что этот злобный бог затеет – это назначит себе избранных, но тех только, и только тех, кто признал Его Отцом множества, желая утроить личное «моё».

Первое, к чему стремятся воины в бою, – это захватить стяг врага; первым падёт наш центральный храм Ретры; женское начало Матери-земли будет предано забвению, а Море выбросит на берег её окаменевшие слёзы…

Жестокость породит только жестокость. И вот уже от собственных оголтелых они начнут избавляться их ссылкой на Остров. Через много столетий потомки переселенцев на том Острове-на-Углу генами вспомнят прошлое и, по подобию, начнут поступать также, наивно полагая, что они навсегда избавляются от населенцев своих узилищ, отсылая их за многие моря, и на Запад, и на Восток.

Так мир захлестнёт долгая Эпоха Моли.

О боги! Неужели, чтобы людям познать истину, им так необходимо испытать безмерность страданий?!»

Жрец унял поток своих тяжких мыслей, окружив густой тишиной слух Совести Заратуштры. Но вскоре тот прервал гнёт скорби своего учителя вопросом:

– Зная последствия пропуска южного народа через наши земли на запад, – образования там сообществ племён Внеморальной Оси, – почему жрецы не воспротивились решению вождей? Ведь повлиять на развитие будущего можно только из прошлого, – того времени, которое было только сейчас, но которое люди по наивности называют настоящим.

– Увиденные мною картины будущего не являются прямым следствием нашей поддержки решения вождей. Образовавшись единожды, династиями царей скоро будет охвачен весь мир; этот процесс мы не в состоянии остановить. Повлиять на него, находясь только мыслями в будущем, невозможно; для этого нужно жить там. Уроки же событий прошлого, уроки Четырёх предыдущих поколений людей никого, как правило, не настораживают. Мы дали согласие на проход пришлых племён, понимая, что события предрешены, но их последствия можно ослабить. При ином решении у нас не осталось бы времени для действий. И более того, отказ был бы осуждён всеми людьми Земель Единства, и тогда дробление человечества началось бы быстрее и с более тяжёлыми последствиями, принеся людями огромные страдания.

– Учитель! Я хочу помочь людям, я хочу дать им человека, кто сможет побороть эти страдания, – сверхчеловека, по следам которого станет возможным найти дорогу к знаниям людей Четвёртого и предыдущих Поколений, к знаниям тех, кто покорил небо и время. Я хочу дать людям сверхчеловека сейчас! Но захотят ли они меня понять?

– Не давай им ничего. Лучше сними с них что-нибудь и неси вместе с ними. Разделённая с другими несправедливость есть уже половина справедливости. И тот должен взять на себя несправедливость, кто может нести её! В каждом человеке есть добро, и если ты снимешь с человека груз его страданий, то свои добродетели он сам будет способен нести, без твоей помощи.

Ничего не бойся! Опасайся лишь невежд, тех, кто упорствует в своих заблуждениях. И вот что я не говорил тебе прежде – не спорь с ними: очень трудно вести против течения ту часть человечества, которая стремится вниз по течению! Бойся глупости осад! Путь этих упорствующих в Явь будет очень долог, так как невежество – самый страшный человеческий грех! Но в том и задача твоя: сократить их путь, отдав накопленное в хождении причине Явленного Вновь; только с его появлением чаша весов со Злом начнёт подниматься.

Костёр уже догорал. Камень, казавшийся неподвижным и просто мёртвой глыбой сообщества элементов земли, стал вдруг излучать напряжение, которое ощущалось Заратуштрой примерно так же, как и чувство напряжённого внимания собеседника. Казалось, что слова жреца материализуются в пространстве, разделяясь на мельчайшие облачка водяной пыли своих сотен элементов, впитывали их и затем преобразовывали в цепочки, которые представлялись Заратуштре роем светящихся, пляшущих, немного смешных голубых звёздочек. Рой перемещался на зов камня, плясуны свободно заполняли «дом» валуна, ласкали невидимые перегородки бесчисленного множества «комнат» и, проникая наконец в них, казалось, успокаивалась средь элементов земли.

Всё это напоминало обряд венчания постольку, поскольку каждая пара смешливых плясунов порождала вскорости один, такой же пляшущий комочек, но уже с изумрудным мерцанием. И вдруг весь народившийся ясельный рой устремился вниз, к перекрестью потоков Великих подземных рек. В местах падения малышей вода вспенивалась, озаряя подземные прибрежья изумрудными всполохами.

«Наверное, именно эти водяные молнии и есть материализованные людские мысли и слова. Если существует безусловное и вездесущее Начало, то для него нет ничего тайного, ибо исток всегда связан с устьем. Следовательно, человек не может утаить от Создательницы ни свои мысли, ни слова и, уж конечно, ни дела; каждому человеку даётся оценка. Но как остальные люди смогут узнать, что есть злая мысль и плохое слово, если и мысль и слово человека исчезнут в небытие? Ведь тогда людям не на чем будет поверять свои мысли и слова свои, понимать то, что нельзя.