– Ага, куда катится мир. – кто-то поддержал, и вновь из-за спины.

– Мой отец был финансовым аналитиком и читал лекции в университете, – спокойно, без иронии произнесла я. Ребята немного успокоились.

Не дожидаясь новых острот Сорокиной, решила сама все рассказать. Не удивлюсь, если к концу недели обо мне в университете будут ходить «легенды», и слушать правду никто не станет. Слухи же интереснее распускать.

– Священником у меня был дядя, но он, к сожалению, погиб несколько лет назад. Все эти месяцы я жила в его семье. – это все, что я хотела им сообщить. О том, что мой дядя погиб, спасая человека, я не стала упоминать. Не поймут.

С моими последними словами в аудиторию вошел преподаватель – представительный мужчина средних лет. В глаза бросались кустистые брови, нависшие над глазами, и объемная талия. Все засуетились. Стараясь создавать меньше шума, ребята рассаживались по местам.

Я хотела подождать и осмотреться, а уже после занять свободное место, но Антон потянул меня за локоть. Свободной парты не оказалось, а Дема решил, что мы должны сидеть вместе. Антон кивком приказал освободить место высокому светловолосому парню.

– Присаживайся, – забрав сумку, он повесил ее на свой стул, а папку кинул на стол.

За огромными мониторами легко можно было спрятаться, а шум работающей техники заглушал перешёптывания однокурсников. Все делали вид, что внимательно слушают, но и преподаватель, и студенты знали, что это не так.

Кто-то задал Ивану Семеновичу вопрос, тот принялся объяснять. Антон сползал со стула вниз, наклонился низко над столом, взглядом пригласил и меня спрятаться за монитором компьютера.

– Ты молодец. По делу все сказала, но можно было так не стараться. Ирка не авторитет. Она пытается выделиться и подмять под себя бабскую часть курса, но за три года ей это сделать не удалось. – почти в ухо шептал мне Антон. Теплое дыхание щекотало кожу, меня это смущало, но лицо я не отводила. – Она тебя еще не раз цеплять будет, ты тише реагируй.

«Теперь она постарается заслужить авторитет, унижая и цепляя меня?» – подумала я.

Наверное, меня все-таки задели слова Сорокиной, я даже не заметила, что говорила эмоционально. На миг возникло желание узнать, а кто, собственно, на курсе лидер, но вовремя прикусила язык. Я не должна впутывать в это Дему. Сама во всем разберусь.

– Спасибо. – чуть повернув к нему лицо, прошептала почти в губы. Наше дыхание столкнулось в воздухе, поймав аромат ягодной жвачки, я отвела лицо. Словесно Антон никак не отреагировал на нашу близость, хотя я готова была услышать какую-нибудь шуточку, но взгляд его изменился.

– Дема? – тихо окрикнул Антона парень, сидящий за нами. – Ты что, с ней мутить собрался?

Я не знала, стоит ли вмешиваться, а Антон не спешил отвечать. Выпрямившись на стуле, он делал вид, что слушает преподавателя. На его лице медленно расцветала нагловатая ухмылка. Интересно, что он задумал?

– Арлекин, с какой целью интересуешься? – не оборачиваясь, задал он вопрос.

– Да… просто так, – прозвучало с задней парты.

– Напомнить тебе, что не делается просто так? – я села прямо, взяла в руки ручку, отступила полстаницы в тетради и стала записывать лекцию.

– А если я захочу с ней лавстори замутить?

– Рылом не вышел, – зло, насмешливо произнес Дема. С соседних парт послышался смех. Обернуться жуть как тянуло, но я изображала глухонемую. На каком-то интуитивном уроне понимала, что не стоит вмешиваться. Внутри все кипело, нервы натянуты до предела. Как бы Антон ни пытался выглядеть расслабленным, пальцы, сжимавшие шариковую ручку, побелели. Кто этот Арлекин?

– Ланская, а ты еще целка? – холодный надменный голос, словно лезвие, резанул прямо возле уха. По телу прокатила дрожь. Арлекин или кто он там, поднялся и навис надо мной сзади.

– А ты? – не дергаясь и не оборачиваясь, спокойно спросила я.

Ребята с задней парты специально провоцировали Демина. Раздался хрюкающий смех откуда-то сбоку, но его тут же оборвала затрещина. Этот звук привлек внимание преподавателя, но, убедившись, что все смотрят на него, продолжил излагать материал.

– Нарываешься? – это снова мне. Помня намек Антона, что мне стоит самой отстаивать границы, решила поговорить с нахалом.

– Нет, интересуюсь. – развернулась я к парням. Одного из них тут же узнала. Вадим Озеров. Два года назад он часто подсаживался за мою парту. Тогда он казался мне другим… Беззаботным. Волосы были вечно растрепаны, в глазах плясали смешинки, а сейчас напротив меня сидел хмурый неулыбчивый парень с потухшим взглядом. Что с ним произошло?

Меня заинтересовал сосед Вадима. Ну, как заинтересовал? Я пыталась его вспомнить, но не получалось. Это, наверное, Арлекин. Симпатичный парень. На меня пристально смотрела пара темно-карих глаз, которые имели выраженный восточный разрез. Модная стрижка делала мягкий овал более мужественным. Несмотря на внешнюю привлекательность, парень мне не понравился. Случается иногда в жизни так, что нас в людях отталкивают какие-то незаметные на первый взгляд мелочи. Может, свою роль сыграла его манера поведения или холодное, безучастное лицо не выражающие никаких эмоций. Он будто никогда не смеялся, отсутствие вокруг глаз мелких морщин являлось тому косвенным подтверждением.

– Почему ты можешь задать мне интимные вопросы, а я тебе нет? – ничего в его облике не изменилось, только глаза стали более живыми, заинтересованными, что ли.

– Девушка, вы кто? – несложно догадаться, кому был адресован вопрос. Я быстро развернулась лицом к преподавателю, забывая о своем собеседнике.

– Новенькая. – кто-то из группы пришел мне на помощь.

– Почему отвлекаетесь? – поднявшись из-за парты, я извинилась.

– Ваше имя и фамилия? – заглянул Иван Семенович в журнал.

– Валерия Ланская.

– Садитесь, – сухо, произнес преподаватель. – На своих лекциях я требую тишины, – предупредил он меня.

– Мы еще поговорим, – последнее слово за собой оставил Вадим Озеров.

Отвечать я не стала. Я уже второй раз за последнюю неделю жалела, что вернулась в родной город.

Марат

Устало откинувшись на спинку дивана, прикрыл глаза. Скоро начнутся состязания, на кону большие бабки и жизнь моих друзей. За каждого члена команды ответственность лежит на мне. Мы уже много лет вместе, сроднились, словно братья, хотя даже между родственниками не всегда встретишь такую преданность. Доверять как себе и подавно не будешь, а я своим пацанам доверял. Никому, а им да. Не раз приходилось подставлять плечо и даже спасать друг другу жизнь. Это сейчас у нас в клубе есть элементарные правила безопасности, а несколько лет назад все было по-другому. С возрастом мы сами стали диктовать условия.

У меня всегда все под контролем. Всегда! Но не в этот раз! Сейчас все шло через задницу, но я пытался влиться в режим. Истощал тренировками тело, будил в себе зверя. Перед состязаниями никаких мыслей, чувств, сомнений быть не должно, только инстинкты! Я обязан быть готов к старту… Не выходило! И чем больше думал о ней, тем сильней ненавидел. Кто она? Откуда взялась на мою голову?! А ее глаза… Самые красивые и самые отвратительные одновременно! Наваждение какое-то! Не мог определиться, что хочу с ней сделать: задушить, чтобы не смотрела больше на этом мир своими бирюзовыми глазами, или жестко оттрахать и выкинуть ее наконец-то из головы. Хотя не уверен, что и это поможет.

«Ей шестнадцать, Шах, шестнадцать!.. Тут без вариантов!» – навязчиво звучало в голове.

Весь последний месяц я срывался на голубоглазых блондинках. Секс не спасал! Трахал их, пока они не начинали молить о пощаде, а удовлетворения мне это не приносило, и выкинуть ту, кто засела так глубоко в моей голове не получалось. И чем дольше она владела моим сознанием, тем глубже я ее презирал. Это чувство разъедало, росло и укреплялось.

Я помнил тот день в мельчайших подробностях. Взглядом зацепился за светлые волосы – люблю натуральных блондинок. Присмотрелся. Девчонка выделялась в толпе: красивая, худенькая, высокая. Она меня заинтересовала. Ей не нравились приколы пацанов, и это было слишком заметно. Решил к ней подойти. Подняла на меня взгляд, и я на миг потерялся, окунулся в прошлое. Ненавистью пропитался каждый уголок души. Не сразу я понял, что передо мной стоит незнакомая девушка. Она держала в руках салфетки, которые оттеняли цвет ее глаз, и даже не подозревала, каких демонов во мне разбудила. Ничего лучше не придумал, как забрать долбанные салфетки. Я уже три недели задаю себе вопрос – зачем? Ответ придумать не получается. Нераспакованная пачка валяется на комоде, как напоминание о том, что я не хренова машина, во мне еще осталось, что-то живое, пусть и не совсем адекватное. Я даже почувствовал раскаяние и подошел к кассе, чтобы вернуть салфетки. Вернул только одну пачку… Там, на кассе, что-то пошло не так!