– Совсем нет, леди Икения, – ответила я, в то время как Аселин буравил меня обиженным взглядом. – Здесь я во всем полагаюсь на ваш вкус. Я представления не имею, в чем мне следует предстать перед королевой.

– В этом сиротском платьице было бы в самый раз, – подала вдруг голос Корнелия. – Чтобы вернее произвести впечатление на её величество.

– Она наденет твоё платье, – осадила дочь леди Икения. – Если тебя не приглашали, не надо злиться.

Корнелия презрительно выпятила нижнюю губу, но ничего не сказала.

Кучер изо всех сил подгонял лошадей, и когда мы подъехали к дому со старыми тисами, бедные животные были все в мыле.

Никогда ещё меня не собирали в такой спешке – три служанки купали меня, мыли и расчесывали мне волосы, выгладили нижнюю рубашку и принесли платье. Оно было скромным, но из великолепной ткани – темно-розового шелка с пепельным оттенком, всё расшитое мелкими розочками. Верхняя юбка была распашной, и из-под нее виднелась нижняя юбка – серая с теплым розоватым оттенком, более плотная и гладкая, безо всякой вышивки.

Платье было в отличном состоянии, но сильно пахло лавандой – как будто долго провисело в шкафу, в окружении ароматических мешочков, чтобы моль не испортила. Значит, Корнелия давно его не надевала.

Я посмотрела на себя в зеркало и мысленно преклонилась перед безупречным чутьем леди Икении. Да, это платье идеально подходило для торжественной встречи, но в то же время было уместно и в церкви.

Мы успели к назначенному сроку, и уже без четверти шесть стояли у ворот, ведущих на Девин холм. Нас проверили по списку и пропустили, но коляску пришлось оставить за воротами.

– По Девину холму верхом может ездить только её величество и королевские курьеры, – объяснила леди Икения. – Это – священное место, сердце Тирона. Большая честь, что мы сюда приглашены.

– Поторопимся, – недовольно сказал Аселин, – скоро зазвонит колокол.

– Да, надо поторопиться, – подхватила леди Икения. – Мы должны ждать её величество перед входом в церковь. Так положено по этикету.

Конечно же, я была взволнована посещением Девина холма. Как бы удивились мои подруги из пансиона, если бы узнали, что я буду представлена королеве! Мы поднимались по Бесконечной лестнице, которая показалась мне и правда бесконечной – петляла и вилась не хуже лабиринта Мэйзи-холла. Наконец, мы очутились возле церкви – старейшей церкви во всем Тироне, где состоялось тысячу лет назад бракосочетание девы-королевы и её мужа-пахаря.

Церковь была не такая яркая и красивая, как собор в Саммюзиль-форде, но выглядела куда внушительнее – из грубо стёсаного серого камня, уходя острым шпилем в вечернее предзакатное небо, и колокольный звон мягкой волной растекся по небесам и земле, навевая мысли о прекрасном и вечном.

Возле собора стояли придворные – совсем немного, человек двадцать. Все они держали в руках молитвословы и смотрели в одну сторону, даже не оглянувшись, когда подошли мы и встали с самого края, чтобы никого не побеспокоить.

Бомм!.. Бомм!..

Колокол звенел, собирая на вечернюю службу, и на десятом ударе толпа придворных почтительно колыхнулась, склонившись навстречу правительнице Тирона – её величеству вдовствующей королеве Гвендолин.

Я посмотрела – и забыла поклониться, открыв рот. Потому что королеве, которой в прошлом году исполнилось шестьдесят пять, и чей юбилей торжественно праздновали по всей стране, на вид можно было дать не больше тридцати. Она была высокой, стройной блондинкой, с правильными чертами лица и огромными светлыми глазами, которые сверкали, как бриллианты. На светлых волосах покоилась низкая золотая корона, украшенная небольшими топазами, а платье из серебристой парчи было нарочито простого кроя – роскошно, но не помпезно. Красиво без вульгарности. Истинно по-королевски.

По левую руку от её величества шла девушка, держа на ладонях бархатную подушечку, на которой лежал простой молитвослов в черном кожаном переплете, а справа…

А справа от королевы вышагивал Вирджиль Майсгрейв. Его пестрый камзол выделялся на фоне придворных, надевших темные одежды, но граф, похоже, не испытывал ни малейшей неловкости по этому поводу и играл ямочками на щеках с таким довольным видом, будто получил полкоролевства в награду за верную службу.

Аселин дернул меня за рукав, чтобы я поклонилась, но тут граф заметил нас. Глаза его вспыхнули, он криво усмехнулся и, наклонившись к королеве, что-то прошептал ей на ухо.

– Она здесь? – спросила королева, и голос её прозвучал особенно громко, потому что колокола прекратили звенеть. Как по волшебству.

Невозможно передать, что я испытала, когда услышала голос королевы. Я мгновенно услышала и стальные нотки, и морозный холод. Королева спрашивала обо мне?! Граф что-то нашептал ей про меня? Сказал, что я – мошенница? Земля поплыла под ногами, но я призвала себя к спокойствию и твердости духа. Я ни в чем не виновата, и сейчас же объясню всё её величеству.

– Леди Икения здесь? – повторила королева. – Где же она? Пусть подойдет? Я хочу, чтобы она сидела рядом со мной на молитве.

Боже, она говорила не обо мне! Мне захотелось рассмеяться, но это было невозможно, разумеется. Поэтому оставалось только с облегчением выдохнуть. Зато леди Икения выпорхнула из шеренги придворных с такой легкостью, словно танцевала польку.

– Добрый вечер, ваше величество, – произнесла она, кланяясь. – Рада приветствовать вас. Рада, что вы пребываете в добром здравии и благодарю за честь молиться рядом с вами.

– Я тоже рада, что вы в добром здравии, – ответила королева. – Вы выехали из столицы и ничего мне не сказали. Я была очень удивлена…

– Прошу прощения, но возникли некие обстоятельства… – смущенно засмеялась леди Икения.

Беседуя, они пошли в церковь, и граф Майсгрейв замедлил шаг, уступая место рядом с королевой леди Икении. Проходя мимо, он хитро на меня посмотрел, и я покраснела, представив, как глупо выглядела, когда перепугалась, что королева желает видеть меня.

Милая Эмили, да у тебя мания величия, если ты считаешь, что королеве Тирона есть до тебя какое-то дело. Скорее всего, она и не подозревает о твоем существовании. Пока господин граф не пожелает просветить на эту тему.

Мы с Аселином заходили в церковь самыми последними и сели на скамейку в последнем ряду. Мне было видно, что леди Икения и королева сели на изящную скамейку прямо напротив алтаря, и её величество приняла у девушки-придворной молитвослов и набожно поцеловала его переплет.

Колдун сел во втором ряду, сразу за королевой, и она оглянулась, отыскав его взглядом, а потом улыбнулась. Она что-то сказала, и придворные немедленно передали по рядам: требуют Аселина Майсгрейва.

Мой жених торопливо вскочил и поспешил к алтарю, на ходу одергивая камзол и приглаживая ладонью непослушные пряди надо лбом. Аселина усадили рядом с графом, и я осталась одна. Потому что меня никто не позвал и даже не соизволил заметить.

Но это и к лучшему, не так ли?

Мне опять захотелось посмеяться, но это было не от веселья, а что-то нервное. Сгорбившись, чтобы привлекать как можно меньше внимания, я слушала, как шепчутся две юных придворных, сидевших передо мной.

– Странно видеть такую заботу со стороны господина графа о господине Аселине, – сказала одна из девиц. – Кто знает, не ждет ли сына судьба отца?

– Поэтому леди Икения и увезла сына в провинцию, – сказала другая. – Но что-то недостаточно далеко увезла.

Я насторожилась. Говорили об Аселине, но как-то непонятно. Что значит – леди Икения увезла сына? Ведь Аселин говорил, что его семья живет в столице, и все приехали в Саммюзиль-форд, чтобы познакомиться со мной.

– Интересно, зачем её величеству понадобился господин Аселин? – продолжала вторая девица мечтательно вздохнула, глядя на моего жениха.

– Её величеству? – фыркнула первая. – Скорее, он понадобился нашему колдуну.