Облизнув деревянную ложечку, Фима еле сдерживала смех, поглядывая на уверенные движения крепкого телосложения мужчины, рыжего отставного военного, Елизара Платоновича Широполова. Бывший десантник, в прошлом командир роты, страсть как любил бабулю, и всячески это ей доказывал, не только починив сантехнику в их квартире, но и обязательными походами в театры и на выставки. Правда, Широполов был сдержан в деньгах, а может, и просто прижимист, но драгоценностей бабуле отчего-то ещё ни разу не подарил, чем ужасно её оскорблял и, кажется, даже не догадывался об этом. А теперь выявился ещё один большой изъян этого рыжего крепыша — халтурщик в сексе. Такого бабуля точно не могла спустить с рук.

Решительно покинув кухню, она заперлась в спальне, а Ход наконец получил свою тарелку с законно заработанным ужином.

— Знаешь, я первый раз сталкиваюсь с такими женщинами, как твоя бабушка, — задумчиво заявил Дантэн, когда его стало отпускать, да и влияние схожего с ним биополя помогло расслабиться. — У неё энергия генерируется в нижнем поясе.

Фима задумчиво слушала атландийца, пытаясь понять, о чём он говорил.

— Нижний пояс? — переспросила она, а Ход показал на талию. — Понятно, — улыбаясь, кивнула девушка, взяв солонку с полки. — Бабуля считает, что женщина не должна стесняться своих желаний, так как мужчины же не стесняются, вот и пропагандирует секс без привязанностей, без ответственности и чувств. Ей важен процесс, как она говорит, для здоровья очень полезно.

— Ты считаешь не так?

Сима села напротив атландийца, опять покраснев от своих же мыслей.

— Мне нравится ваше видение любви, — нервно сцепив руки, Фима рассматривала свои пальцы и ногти. — Я тоже хочу полюбить один раз и навсегда.

Ответ был слишком дерзким даже для неё, но почему-то именно с Дантэном она чувствовала себя защищённой и могла поведать ему многое совершенно откровенно, не боясь, что он осудит.

Дантэн задумчиво жевал мясо, рассматривая длинные ресницы Симы, которые откидывали тени на её зарумянившиеся щёки, и не знал, как спросить. Взял чашку с остатками недопитого чая, одним глотком осушив её, решился:

— Как вы едите такую солёную еду? Это же опасно для организма.

Фима удивлённо моргнула, затем бросила взгляд в тарелку Дантэна и перевела на сковородку.

— Ой, — вырвалось у неё. Девушка подскочила и сама попробовала еду. — Я два раза посолила! Прости, совсем гадость?

— Да нет, есть можно, но не нужно, — рассмеялся Дантэн, глядя на всполошившуюся Симу.

— Прости, — расстроилась она, не зная, что теперь делать с мясом, как исправить.

— Поехали, поедим в ресторане, — предложил атландиец, — заодно город покажешь.

— Там многолюдно, — с затаённой надеждой попыталась отговорить его девушка. Она помнила, как тяжело ему было, когда он летел сюда, как жаловался на пробки.

— А ты выбери, где тихо.

Фиме послышался приказ, она удивлённо подняла взгляд на атландийца и забыла как дышать. Нет, о чём бы ни думала Заречина все эти три месяца, но точно не о том, что Сильнейший будет сидеть на её кухне, и так смотреть на неё ласково, нежно, протягивать к ней свою ладонь, а она… Глупость несусветная, но она млела, и не смела отказать ему в немой просьбе, потянулась к Дантэну и очутилась у него на коленях. Его горячие, чуть солоноватые губы тревожили, волновали, ласкали, обещали, и казалось, что девушка сошла окончательно с ума, так как ей слышался его голос, его шёпот, невероятно манящий, зовущий лишь её.

— Так, я готова! — вновь мир, созданный лишь для них двоих, разбился о голос бабы Мары. Только в этот раз Фима лишь вздрогнула, но не пыталась вырваться из объятий атландийца, хоть и дышала тяжело, и стыдно было взглянуть на родственницу.

— Буду завтра в обед, — словно не замечая смущения внучки, тараторила бабуля, выставляя два флакончика на стол. — Это я вам оставлю, хотя, конечно же, самой надо. Но понимаю, что вам-то нужнее. Так что имейте в виду, от сердца отрываю.

— Мы понимаем. Обязуемся использовать, как и это.

Дантэн достал из кармана серебристые квадратики, а Фима вспыхнула и пришла в себя. Она начала вырываться, чтобы встать с его колен, так как вся ситуация стала ей противной, но атландиец держал её крепко, тихо посмеиваясь.

— Правильно, зачем вам детки так рано, — весело отозвалась бабуля. — Вам бы с полгодика друг другом насладиться, а потом уж и о детях подумаете. Ну давайте, развлекайтесь.

Бабуля послала молодым воздушный поцелуй и упорхнула, плотно прижимая полы светлого плаща, чтобы не распахнулся при ходьбе. Дверь за ней закрылась, а Сима всё смотрела на презервативы на столе и злилась.

— А бабулю твою не так-то просто поймать, — тихо посмеиваясь, отозвался первым Дантэн, расслабляя руки. Серафима тут же встала и отошла к окну. — Я думал, она расстроится, но сразу видно опыт. Сим, пойдём ужинать, я честно голодный.

Девушка обернулась к атландийцу, всё ещё обиженная на него. Ход накинул китель. Презервативы лежали на столе рядом с флаконами, оставленными бабулей, а атландиец протянул уже привычно руку. Серафима моргнула, сгоняя слёзы, расслабилась, и просто впорхнула в объятия Дантэна, мысленно посыпая голову пеплом. Оказывается, она совершенно спокойно воспринимала, когда он подкалывал её, а вот когда другие — это было неприятно, словно её лишали чего своего собственного, личного, особенного.

— Сим, — тихо позвал её атландиец, просто не понимая, что делать с девушкой. Странные перепады настроения ему не нравились. Он и сам был на грани, себя бы успокоить, а тут такой ураган жмётся, пытаясь сорвать щиты.

— Помолчи немного, — попросила его Фима, сильнее зажмурившись и крепче обнимая. — Минутку дай, я справлюсь. Сейчас пройдёт, — возвращала его же слова девушка, а атландиец опять рассмеялся. Сима росла просто на глазах, она становилась сильнее и всё это для него.

Стоять обниматься с кем-то было непривычно. Атландиец не мог уловить приятно это или напрягает. Расслабиться точно не получалось и хотелось сжать девушку в объятиях посильнее, да так, чтобы она оказалась опять на его коленях и дышала в основание шеи, согревая своим теплом. И, может быть, мужчина плюнул бы на ужин, если бы не голод. А то, что приготовила Сима, есть было опасно для организма. Хотя появилась другая мысль.

— Давай никуда не пойдём, а я приготовлю ужин? — тихо прошептал он девушке в макушку и та медленно подняла на него взгляд.

— Останемся дома? — переспросила, удивляясь.

— Да. Я, если честно, устал немного.

Ход не хотел признаваться, что гимнастика с Марой Захаровной оказалась выматывающим мероприятием, но полезным. Дантэн любил открывать для себя что-то новое, а глава клана Заречиных оказалась кладезем сплошных открытий.

— Давай, я тогда исправлю то, что напортачила. Думаю, надо просто пасты ещё сварить, только без соли, и всё выровняется, — затараторила Сима, усаживая Хода, а сама стала искать чистую кастрюлю, прикидывая в уме, сколько потребуется воды.

— Богдан сюда приходил? — мягко уточнил атландиец, включая экран тилинга и запуская программу, которая создавала помехи для любых подслушивающих устройств, и даже для комфонов, но в принципе так даже было лучше, никто их не потревожит.

— Нет, — бросила девушка через плечо, занимаясь готовкой. Вода качалась в серебристой кастрюле, плита медленно краснела, а Фима достала пачку итальянской вермишели.

— Ты ему доверяешь? — над следующим вопросом атландийца девушка задумалась, но лишь на краткий миг и, не оборачиваясь, мотнула головой.

— Просто захотелось путешествия.

— Подальше от меня? — тихо уточнил Дантэн, делая вид, что внимательно читает на флаконе состав интимной смазки.

— Нет, не от тебя, — недолго думая, отозвалась девушка, разворачиваясь лицом к Сильнейшему. — Дантэн, а всё же, откуда ты узнал про Богдана и Юлиану?

Ход взглянул на Симу, отставив флакон в сторону, протянул девушке руку и та доверчиво дала свою.

Серафима благосклонно отнеслась к тому, что снова очутилась на коленях мужчины, и к тому, как волнующе он зарылся носом ей в волосы, а от жаркого дыхания мурашки пробежались по коже, правда, от его слов, холод прокрался по венам.