Отличный совет. Почему бы не последовать ему?

Я ждал, что она начнет сопротивляться, чтобы впоследствии сдаться, но девушка замерла на мгновение, позволяя себя целовать, а затем стала неторопливо отвечать мне, переводя поцелуй из напористого и страстного, в неторопливый и искушающий. Настолько отключился от реальности, что в какой-то момент понял, что задыхаюсь от обычного поцелуя не меньше самой девчонки, словно юный сопляк, коим был когда-то.

По-прежнему придерживая ее за затылок, второй рукой погладил нежную щеку и углубил поцелуй, скользнув в горячий ротик языком. Мне позволили и это. Стоило мне только задуматься, что тело стало меня предавать, натягивая брюки в районе паха, и пора бы перемещаться в сторону лавки, как девушка ловко отстранилась.

Заметил и лихорадочный, потемневший взгляд, и припухшие губы, и тяжелое дыхание. Но, при попытке притянуть ее обратно, блондинка уже более уверенно и бескомпромиссно отошла в строну, дотрагиваясь до губ кончиками пальцев, и в растерянности посмотрела на меня.

– Лучше? – стараясь скрыть собственную растерянность, поинтересовался я с насмешкой.

– Гораздо, – в тон мне, ответила девушка.

– Но вы все равно желаете уехать? – уточнил я.

– Да, – кивнула она светлой головкой, а после поправила растрепанные пряди. – Я узнала все, что хотела.

– И что же вы узнали? – заинтересовался я.

– Что от ваших поцелуев хочется забыть все на свете, Калеб, – со странной грустью улыбнулась она, а после, не давая времени среагировать, взяла с лавки сумочку и посмотрела на меня в ожидании. – Проводите меня до такси?

***

– Катюш, можно с тобой поговорить? – постучавшись ко мне в комнату, спросил отец через дверь. Поднялась с постели, открыла дверь в свою комнату и улыбнулась отцу.

– Да, конечно, пап. Входи, – кивнула я головой, пропуская мужчину, и невольно залюбовалась отцом. Он у меня гордость. Так выглядеть, для своих лет, не каждому дано. И, вообще, папа замечательный. Чем думала мама, когда с ним разводилась – представляю с трудом. Видимо, не мозгом. Совсем не им. – Я не знала, что ты уже вернулся, – заметила я, прикрыв дверь. В этом доме оставлять дверь открытой было чревато. Несмотря на то, что говорили на родном языке, рисковать не хотелось.

– Освободился пораньше, – нервно улыбнулся папа, бросив на меня взгляд, а я заподозрила неладное. Сразу и его внезапное желание поговорить стало выглядеть подозрительным, потому насторожилась.

– Пап, в чем дело? – сразу же перешла я к сути, подозревая, что отец молчит, потому что не может начать разговор. Сложила руки на груди и прямо посмотрела на родителя. Отец замер, поджал губы, а после сел в плетенное кресло, в котором я недавно читала книгу, и посмотрел на меня взглядом побитой собаки. Вот дряньство…

– Катюш, я очень люблю тебя. Ты – самое ценное, что есть в моей жизни, – начал отец, а я, против воли начала злиться, стараясь этого не демонстрировать, так как подозревала, что могу обидеть отца.

– Пап, я тоже тебя люблю, – честно призналась я, присев на край своей постели.

– Кать, – тяжело вздохнул он. – Меня очень беспокоит то, что ты целыми днями сидишь в своей комнате в одиночестве. Ты приехала ко мне впервые за несколько лет, но мы почти не видимся, даже когда я нахожусь дома.

– Не правда, – постаралась я пошутить. – Позавчера я уезжала в город.

– Да, я помню, – резко кивнул отец головой. – Как и то, что ты не рассказала, куда и с кем отправляешься.

– Тебя не было дома, чтобы поделиться своими планами, – пожала я плечами. – И вернулась я даже до твоего приезда. Ко всему прочему, мне казалось, что я достаточно взрослая, чтобы не отчитываться о своих передвижениях. Тем более твоей жене. Это ведь она тебе наябедничала?

– Об этом я и хотел поговорить, – тяжело вздохнул папа, отчего мне стало его почти жаль. – Кать, я понимаю, что ты не в восторге от моего нового брака. Я знаю, что Стелла тебе не нравится.

– Я никогда такого не говорила, – возразила я, но отца обмануть не получилось. Он снисходительно улыбнулся и продолжил:

– Я не настаиваю, чтобы ты безоговорочно полюбила ее и приняла если не как мачеху, то подругу.

– Ну, с этим ты, конечно, замахнулся, – усмехнулась я, сложив руки на груди. – Она старше меня на десять лет. Для мачехи – маловато. Для подруги – многовато.

– Это я и имею в виду. Кать, пойми меня, пожалуйста, правильно. Я люблю тебя. Больше жизни люблю, дочка. Я очень тосковал по тебе все эти годы. И Стелла помогла мне пережить их, – грустно улыбнулся папа. – Теперь, когда ты, наконец, приехала, мне тревожно от того, что ты воспринимаешь ее как врага и чужого человека. От этого переживает и она. Я много рассказывал ей о тебе, и когда она узнала о твоем решении нас навестить, Стелла была очень рада…

– Пап, давай откровенно, – не выдержала я, вновь подавив вспышку злости. – Для тебя она может быть любимой женой, подругой и всем, кем ты пожелаешь. Я знала о том, что ты женился, когда решила приехать к тебе. Я знала на ком. Но давай не будем строить иллюзий. Я приехала именно к тебе. Потому что тоже очень скучала и тосковала. Но мне странно от того, что ты навязываешь мне дружбу со Стеллой. Для меня она – чужой человек. Жена отца, с которой я общалась за годы вашего брака всего трижды. Не более.

– Но для меня нет, – с чувством произнес папа, заставив меня замолчать. – После развода с твоей матерью, мне было плохо. Я долго приходил в чувство, после того, как она бросила меня и забрала тебя. Несколько лет я не жил – существовал. А после появилась Стелла и помогла мне вновь почувствовать вкус к жизни. Она помогла мне, Катюш, – выразительно посмотрела на меня отец. – И она стала мне дорога. Потому я бы очень хотел, чтобы моя любимая дочь и жена поладили между собой. Я не прошу тебя безоговорочно полюбить ее или признать подругой. Я прошу лишь дать ей шанс. Вот увидишь, стоит с ней пообщаться поближе, и она тебе понравится.

Посмотрев в несчастное лицо отца, я с трудом заставила себя замолчать. Я не произнесла рвущихся возражений, вспомнив его вид в редких звонках по скайпу, после развода родителей. Он был блеклой тенью самого себя, и призрак того несчастья вновь появился на его посвежевшем, моложавом лице, сразу же прибавляя отцу десяток лет.

Я до боли сжала челюсти, опустила взгляд и коротко кивнула. Подняла на отца лицо и постаралась улыбнуться.

– Хорошо, пап. Прости меня за упрямство. Обещаю, я постараюсь наладить отношения со Стеллой.

– Ради меня?

– Ради тебя. Я люблю тебя, папуль, – грустно улыбнулась я и поднялась на ноги, когда отец поднял руки, раскрывая мне свои объятия. Я с наслаждением разместилась на отцовских коленях, как в детстве, и прикрыла глаза, ощущая давно забытый восторг от его объятий. – Я хочу, чтобы ты был счастлив. Ради этого я пойду на многое, – тихо прошептала я и крепче обняла отца за шею, почувствовав нежный поцелуй в висок.

– Помнишь Кевина с моей работы? – неожиданно произнес папа.

– Это, которого? – нахмурилась я, предчувствуя самое худшее.

– Один из совета директоров, – подтвердил отец мои опасения. – Ты виделась с ним неделю назад на банкете компании.

– Да, я помню, – натянуто улыбнулась я.

– Он спрашивал о тебе. Кажется, ты ему понравилась.

– Я должна возгордиться? – тоскливо поинтересовалась я.

– Прекрати быть такой вредной, – хохотнул отец. – Кевин – хороший, состоятельный и, насколько мне известно, порядочный мужчина. Я работаю с ним давно и могу ручаться за него. К тому же, мне он кажется очень симпатичным молодым человеком.

– Пап, роль свахи тебе совсем не к лицу, – фыркнула я. Вспомнила этого Кевина. Да симпатичный, даже очень. Да, влиятельный и статный. Вот только масленые глазенки, коими он прошелся сначала по мне, а после по Стелле, мне совсем не понравились. Впрочем, более ничего подобного он себе не позволял на протяжении всего вечера и, даже, смог с некоторым трудом увлечь меня разговором.