Не будем ждать ни встречи, не разлуки.
И всё забудется само собой…
Я, если честно, – просто Вас боюсь.
За беззащитность и за слабость не вините!
Заранее за всё меня простите,
А я – заранее за всё благодарю.
Странник
Грешный, нежный, уставший мой странник,
В волосах твоих пыль дорог.
Руки в бронзе песков дальних,
На губах – соль южных ветров.
Перепутья барханов в пустыне —
Перекрестки ладоней твоих.
Где, скажи мне, среди этих линий
Дорога для нас двоих?
Нет ни крова у нас, ни привычки,
Одинок ты, быть может, как я…
Что ведет тебя к грустной москвичке?
Отчего она верит в тебя?
Обессилевший и далекий,
В думы странные погружён.
Дай безмолвно омыть твои ноги,
И лохмотья сорвать ножом.
К оголенным блестящим коленям
Ты прильнешь и погрузишься в сон.
Что приходит тебе в виденья?
Есть ли где-то еще твой дом?
Я очнусь только утром ранним.
Лишь песчинки на языке
Напомнят – ты был, мой странник.
Ты опять возвращался ко мне…
Игрушки
Игрушки быстро надоедают,
Одних—бросают, других—ломают.
В чулан кидают и забывают…
Игрушка стерпит. Ведь неживая.
Для нас игрушки – чужие души,
Пусть эгоизму хотя бы служат.
А надоело – так мы их бросим.
Они ж не плачут. Они ж не спросят…
Мы вроде стали
Чуть-чуть взрослее,
Мы перестали
В игрушки верить.
И так, местами,
Лишь для веселья
В любовь играем,
Теряя время…
Мы вечный повод
Чужих страданий.
Мы кукловоды
Без состраданья.
Мы убиваем,
Не понимая,
Душа нам верит…
Она живая.
Оставьте меня
Оставьте меня себе на память,
Запомните милой и смешной.
Я снова на «Вы» и снова, знаете,
Я снова одна. А Вы – чужой.
Простите. Не вышло, не случилось.
Как знать, может, в жизни какой другой
Вы снова случайно во сне приснитесь,
И снова я буду Вам верной женой.
Оставьте меня для кого-то другого,
Кому я действительно буду нужна,
Кто будет любить меня. Будут знакомы
Ему сопричастность, взаимность, тоска.
Кто шанс даст заботиться, нежной быть, кроткой
Кого я смогу до конца полюбить.
Вы знаете, очень уж это неловко,
Но я постараюсь при нем Вас забыть.
Вы были собой. Собой и остались.
Я Вас поздравляю, к тому же стремлюсь!
Серьезно, спасибо, я так не влюблялась.
И больше, надеюсь, так не влеплюсь.
Спасибо за Ваше безразличье.
За то, что старались, как могли.
Я тоже старалась. Но мне непривычно
Считать минуты, мгновения, дни.
Мне так непривычно без трепетной ласки,
В наполненном мире невнятных принципов.
И да, я привыкла с мужчиной как в сказке—
Но коли быть золушкой, то только с принцем.
Прощайте. Я больше Вас не потревожу.
Жаль, не смогла в Вас любовь пробудить.
Вы были прекрасны. Так будьте свободны.
И дайте спокойно Вас забыть.
Когда охладеет в сердцах любовь
Когда охладеет в сердцах любовь,
Заменится страстным пустым суррогатом,
И брат бездушно пойдет на брата,
Когда охладеет в сердцах любовь…
В заменах доступных бессмысленных благ
Тоска по давно забытому чувству.
Мы в переизбытке, но как же всё пусто!
Здесь каждый себе – опаснейший враг.
Корона – уму, забыта душа.
Всё реже и тише ее наставленья,
А что же любовь? Ну так, несваренье
В забитых фаст-фудом и колой кишках.
Когда охладеет в сердцах любовь,
Мы это упустим, не заметим.
И мимо пройдем, даже если встретим…
Когда охладеет в сердцах любовь…
Подношение
Я приношу тебе, Боже,
На этот жертвенник – ложе
Свои мечты.
С такой болью
Их разбивала порою…
Я отдаю тебе, Боже,
Свои иллюзии тоже,
Своих надежд идеалы,
Хоть их осталось так мало.
Я отдаю свои спицы.
Вязать была мастерица
Я паутины из мыслей
Вполне обыденной жизни.
Я отдаю свои страхи,
Хоть родилась и в рубахе,
Я бесконечно боялась,
Что жить казалось‐ не в радость.
Прими, о Боже, желанья,
Прими мое покаянье
За эгоизм и жестокость,
За едкость, слабость и колкость.
И я к тебе – лишь душою,
И я на веке с тобою.
Прими меня без остатка
В тобой введенном порядке.
Как всё минует в темницу,
Я позволяю открыться,
Тому, чего было мало,
Что болью я прикрывала.
О, Боже, в этом ли сила,
Когда душа так красива…
Без этих мнимых препятствий,
Без размышлений и страсти.
Так бесконтрольно и чисто
Проводником быть у жизни,
Убрав остатки корысти,
Я лишь одно. Я любовь.
Умри
Ты взглядом молил – со мною умри,
Умри за меня, моя героиня!
На тысячи миль разбросав моё имя,
Бокалом вина ты отсчитывал дни.
Ты так умирал не год и не два,
Под гнетом тоски, под эгидой смиренья.
Давно ты искал, кто послужит спасеньем,
Кто первым услышит молчанья слова.
Преследуя тьму, ты черту служил,
Вдыхая остатки надежды на чудо,
Шепча – для тебя я единственным буду, -
В могилу забвенья с собою манил…
Ты не отпускал, и громом – умри!
Во мне разрывалось слезами разлуки,
О, как беспощадно ты сдавливал руки
На тоненькой шее печальной любви.
Последний рассвет над пропастью зла
Мерещился мне за твоею спиною…
Мое исцеление виделось болью,
И я растворила границы добра.
И я перешла через грань бытия,
Сквозь руки и холод обидой смердящий.
Иллюзия пала. И мир настоящий
Теплом и защитой укутал меня.
Я глубже, быть может, дышала тогда,
Я, может, чуть больше о жизни узнала.
Когда ты кричал – Живи за меня!
Когда я тебя в твою смерть отпускала…
Рыцарю солнца
Он был соткан словно из света.
В небесных полутонах,
Эфирный и невесомый,
Но очень знакомый взгляд.
Он тепло нёс. Он Рыцарь Солнца,
Не под стать королевству Луны,
В котором так много грёзы,
Меня и моей простоты.
Ослепленная в самую душу,
И смущаясь поднять глаза,
Я мечтала быть чуточку лучше,
Чуть светлее самой себя.
Бледно-лунный на светло-солнечном
Пропадал, наполняясь теплом.
Еле видимо его лучики
Пригревали мое лицо.
И хотелось отсрочить сумерки,
Спрятать ночь за его спиной,
На секунду забыть о суетном,
И, оттаяв, крикнуть – "постой".
