Олтер

Любопытная сорока, нарядная воровка в бархатисто-черном фраке и белом жилете, скакала по краю пустынного плаца. Шум из распахнутых дверей и окон трапезной нисколько ее не пугал. Хитрюга останавливалась, крутила головой, ворошила длинным клювом кучи опавшей листвы. Знает, что сейчас ей ничего не угрожает, и пользуется тем, что неугомонные ученики заняты важным делом. Что может быть важнее полдника? Учащиеся Атрианской школы стучали ложками, черпая зернистый творог в жирных сливках, – грызя гранит знаний, сытым не станешь.

Для горского мальчика, сына правителя горной страны Дорчариан, эта история началась именно с сороки. Нет, не с этой, имперской, а с другой, той, что жила далеко отсюда, на заповедном лугу подле родовой горы. Когда братья-близнецы Олтер и Ултер прибыли к Матери Предков, то мнимые сокровища местной сороки, якобы спрятанные в гнезде, поманили младшего брата. А старший не удержал от шалости, не отговорил смельчака, а еще и подзуживал. Вот тот и решился покорить отвесную скалу, чтобы добраться до гнезда и проверить – нет ли там имперского золотого.

Тогда-то это и произошло. Мы упали одновременно. Я сорвался со скалы в своем мире, а мальчик – в своем. И мое взрослое сознание вселилось в детское тело. Дядька Остах считал, что таким необычным образом Мать Предков уберегла своего непутевого родича от гибели. После падения я долго провалялся в горячке, а когда очнулся, то обнаружил, что не могу ходить. Диду Гимтар решил объявить меня наследником и отправить в имперскую школу. Так я стал Олтером, Старшим. А мой брат – Ултером, Младшим. До сих пор не знаю, чего в этом решении было больше – желания удалить калеку или надежды на исцеление в Атриане.

Хваленая имперская медицина не помогла, а вот удивительные способности Туммы, личного массажиста наместника Сивена Гриса и его жены Элсы Эттик, пробудили в теле внутренние силы. Темнокожий гигант исцелил меня, и теперь я в школе, а на дворе стоит не по-осеннему жаркий первый учебный день в малой школе.

– Ты должен придумать, что нам делать, – негромко сказал Бареан.

Приятель глядел требовательно и серьезно, как смотрят на взрослого, который непременно знает правильный ответ.

А я не знаю! Не знаю, загрызи меня клибб! Откуда мне может быть известно, где в этой клятой малой школе карцер? Точнее – комната наказаний. Между прочим, я тоже здесь только первый день!

Сорока почуяла мой интерес, и ей он пришелся не по нраву. Птица сверкнула блестящим глазом, качнула хвостом, махнула крылом – и была такова. Я отвернулся от окна и посмотрел на приятелей.

– Нельзя бросать друга в беде. Мы должны помочь, – вновь продолжил Бареан. Юркхи и Кольша согласно закивали.

Вокруг стоял гомон, резкие выкрики, взрывы смеха, раздавались стук ложек, скрип столов, шум отодвигаемых скамей, топот сандалий. Неудивительно – если загнать под одну крышу полторы сотни разновозрастных детей, то многоголосие станет таким, что впору уши затыкать.

Внутренний распорядок малой школы устроен так, что нас, первогодков, опекают особо. Учимся мы в своем корпусе, занимаемся на открытом воздухе на отдельной площадке, живем в отдельных помещениях. Единственное место, где мы пересекаемся со старшими школьниками, – это трапезная. Но и здесь о нас позаботились: первоклашки сидят наособицу, в углу на небольшом возвышении. Мы с друзьями занимаем ближний к окну стол. Мы – это я, Фиддал, Бареан, Юркхи, Кольша и Булгуня. Место Булгуни сейчас пустует, а Бареан придумывает, как передать другу полдник, которого его незаслуженно лишили.

И откуда этот Бареан, такой правильный, взялся на мою голову? Меня, конечно, возмутила несправедливость коменданта. Как-то он слишком резко взъелся на толстяка Булгуню. Но возмущение было мимолетным. Я целыми днями как безумный думал только об одном: о возможном грядущем нападении Империи на Дорчариан. Это стало каким-то наваждением. В ночных кошмарах воины Фракса Хмутра врывались в дома, вытаскивали жителей долины во двор, жгли и убивали. Мало этих навязчивых, тяжелых мыслей о войне – еще и Тумма подбросил хвороста в костерок. Темнокожий лекарь вспомнил все, что знал о дваждырожденных, и намедни поделился своими знаниями.

По сравнению с моими бедами наш пухлый друг, сидящий взаперти в комнате наказаний, казался счастливчиком. Ну не вызывал он у меня острого желания помочь! Велика беда – поголодает немного! Ему же только на пользу пойдет! К ужину-то все равно выпустят!

Но Бареан считал иначе. У него все просто: товарищ наказан несправедливо, ему нужно помочь. И точка. А как помочь? Очень легко: прокрасться к двери, шепнуть одобрительные слова и попробовать передать полдник. Я хмыкнул и покосился на тарелку с творогом и изюмом. С другой стороны – Бареан прав. Кругом прав, и злиться нужно не на него, а на себя. Хороший из меня друг получается! Бедняга Булгуня ни за что ни про что кукует в карцере, а я и ухом не веду! В конце концов, парню всего лишь десять лет! И он наш товарищ!

– Спасибо, Боря, – вырвалось у меня, и я хлопнул приятеля по плечу.

– За что? – не понял Бареан.

– За то, что ты такой… преданный, – помялся я.

– Нужно держаться друг за друга, – пожал плечами Бареан. – И выручать. Для них мы чужаки, дикари.

В этом месте Фиддал потупился и сделал вид, что не услышал окончания фразы.

«Ты прав, друг мой, абсолютно прав. И у тебя очень взрослые мысли и взрослый взгляд для твоих лет. Что же ты успел пережить такого, что быстро вырос?»

– Ты так храбро держался перед наместником! – выкрикнул Юрка. – Ты храбрый, Олтер, ты обязательно придумаешь, что делать!

– Ага, – поддержал Колька. – Так здорово отвечал наставнику – я бы никогда так не смог!

– Храбрый и умный – не одно и то же, – отмахнулся я. – Первым делом нужно понять, где искать эту комнату наказаний? Кто-нибудь знает, где она?

– У нас, в нашем корпусе, – ответил Кольша. – В малой школе.

– С чего так решил? – спросил я.

– Так ты же не видел ничего! – прихлопнул ладонью по столу Бареан.

– Конечно, не видел. Ко мне как раз Хак прицепился. Мол, неправильно ноги ставлю, когда дротик метаю. А в это время все и закрутилось…

– Слушай! Занятие кончилось. И что получилось? А вышло, что наш Булгуня уделал имперцев! Как ни крути – утер нос выскочкам! Хоть они и потешались над ним!

– Он и вправду лучше…

– Не лучше. Нечестно он выступил, – насупился Юркхи.

– Честно-нечестно, а по правилам коменданта все засчитали! – не согласился Бареан. – Так вот, Хак Стурр на тебя отвлекся, а эти, рыжие, не смогли стерпеть. И стали над Булгуней подшучивать.

Булгуня и в самом деле очень необычно выступил в состязании. Но при этом умудрился и правил не нарушить. Я заново прокрутил в голове соревнование, которое только что закончилось.

– Вот мишень, – махнул рукой в сторону большого деревянного щита Хак Стурр, наш комендант и учитель. – Вот оружие, – указал он на гору разнообразного оружия и амуниции. Чего там только не было! – Можно выбрать все что угодно, главное – попасть в щит. Поразить цель. Заступать за линию запрещено. Выходим по одному по моей команде. Кто промахнулся или заступил за линию – отходят в сторону, чтобы не мешать остальным.

Хак Стурр – не старый еще мужчина. Подстрижен по-военному коротко, в волосах посверкивает седина. Длинные руки, небольшая тяжесть в талии, чуть кривоватые ноги прочно стоят на земле. Громкий уверенный голос разносится по плацу. Комендант привык разговаривать громко и говорить так, чтобы его слушали.

Щит стоял недалеко, всего метрах в десяти. Поэтому попали все: мишень-то немаленькая, высотой с взрослого человека. Все метали короткий дротик.

Помощник Хака отодвинул щит дальше. Стало сложнее. Идти первым выпало мне. Я остановился перед грудой оружия – мечи, топоры, кинжалы, какие-то сети и веревки, длинные пики и копья, дротики, трезубцы… Даже нечто вроде бронзового боло увидел. Все оружие – уменьшенного размера, сделано специально для малой школы. Но оно такое разномастное… Казалось, нерадивые слуги притащили из оружейной все, что там хранилось, и без разбору вывалили на поляне. Я взял в руку метательный топорик, взвесил в руке. Положил назад – непривычно. Перебрал несколько ножей, поднял со стола лук с натянутой тетивой, но тут же положил обратно на стол. Слишком специфичное оружие, без подготовки нечего и пытаться. Только недругов смешить. А в недругах недостатка не наблюдалось.