– Я, по-твоему, глупец, Адалин? – словно десертное вино, смаковал ее имя мужчина бархатным, неожиданно хриплым голосом. – Этот запах… Дьявол, какой странный аромат…

Быстро пораскинув мозгами, Адалин неожиданно вспомнила и, вцепившись в спасательный трос, на одном дыхании выпалила:

– Мне дали свечу с ароматом гибискуса и лаванды. Возможно, запах впитался…

Она не успела договорить, ведь большая массивная ладонь сжала ее хрупкую шейку. Стоило фон Миллеру надавить чуть сильнее – и девушке конец, верная смерть. Но он словно специально держал ее на грани, заставляя дрожать от страха, трепетать от ужаса. Из глаз девушки предательски брызнули слезы отчаянья, конечности онемели.

Все же о нраве землевладельца не шутили… Он был самым настоящим психом!

– Кто тебя подослал?! Говори! Кто?! Я ведь все равно узнаю! – неумолимо повторял он.

Пытался выбить какое-то признание, но девушка не имела даже малейшего понятия, о чем идет речь. На долю секунды Адалин и вовсе пожалела, что решила выйти замуж. Но позже взяла себя в руки. Нужно пережить эту ночь… Всего одну маленькую ночь!

Когда фон Миллер осознал, что девушке нечего сказать, то просто разжал пальцы, позволяя хрупкому телу Адалины скатиться к его ногам. Девушка нехотя уперлась лбом в колено великана, пытаясь отдышаться.

– Значит, – словно не веря самому себе, твердил феодал, – ты пришла сюда только за первой брачной ночь, Адалин?.. Отдать дань закону?

– Именно так, – держась за горло, невнятно протянула она, пытаясь подняться с места. Но от стресса тело ослабло, страх сыграл свое дело.

Фон Миллер подхватил ее прежде, чем Адалин успела попросить о помощи или даже подумать о ней. Одной рукой, словно пушинку, он поднял ее над полом. Пальцы властно впились в ягодицы, а предательская сорочка перестала ощущаться.

Когда тело девушки опустилось на мягкие кремовые простыни, она с облегчением подумала, что осталось совсем недолго. Еще пара мгновений – и все будет кончено. Фон Миллер отправится в свой мир, а Адалин – в скучную, пресную, однообразную, но такую необходимую их бедной семье реальность к библиотекарю.

Адалин закрыла глаза, сильно зажмурилась. Но все равно почувствовала, как громоздкое тело феодала смяло под собой одеяло, он возвысился над девушкой.

– Открой глаза, – властно приказал мужчина, рассекая воздух голосом, будто самым острым кинжалом.

Инстинкт самосохранения требовал склонить голову, повиноваться, исполнить любую просьбу. Только Адалин была слишком напугана даже для малейшего движение. А когда ладонь фон Миллера скользнула по шее, где только недавно были его пальцы, девушка и вовсе обомлела.

Адалин услышала, как тяжело и сбивчиво он сглотнул, нервно прочищая горло.

– Открой глаза, дорогая Адалин, – ласковый, хриплый, такой непозволительно интимный баритон поразил без пяти минут жену библиотекаря. Она не ожидала подобной нежности от того, кто едва ли не убил ее пару минут назад, и от неожиданности широко распахнула голубые глаза.

– Ах! – задохнулась девушка, от ужаса забившись на месте.

Кроваво-красные глаза глядели в упор. Так близко, что губы почти касались ее губ, кончик носа – ее носа.

– Пустите! – визг заполнил каждый сантиметр комнаты, но фон Миллер продолжал удерживать ее руки над головой, безмолвно любуясь Адалин. – Прошу вас!

Да, именно! Ей казалось, он любуется ей. Жадно хватает каждый ее взмах ресниц, впитывает движения губ, задыхается ароматом кожи. Это явно было плохим знаком.

– Ты боишься меня? – широкие брови удивленно взметнулись, и в этот момент на лице фон Миллера застыло какое-то по-детски растерянное выражение. Он не знал, что делать со впавшей в истерику Адалин, как ее успокоить… И стоит ли это все же делать?

– Да, господин, – честно ответила девушка, опуская взгляд вниз, на черный халат с небольшим вырезом, обнажающим часть мускулистой груди, покрытой слабой растительностью.

– И что же тебя пугает, Адалин? – словно змей-искуситель, вкрадчиво протянул он, буквально пригвоздив девушку к постели своим телом. Она нервно сглотнула, ощутив, как что-то очень внушительное из мужских штанов упирается ей в бедро. – Ты ведь сама пришла сюда. Сама вошла в мою спальню. Я не звал тебя, так ведь? Не заставлял?

– Так, – вынуждена была признать девушка, а затем, набравшись наглости и покрывшись густым румянцем, выпалила на одном дыхании: – Я решила, что вы откупитесь от права первой ночи. Некоторые землевладельцы так поступают… – Фон Миллер промолчал, лишь раздраженно сузил глаза, неотрывно глядя на Адалин. Поэтому она вынужденно быстро перевела тему разговора: – Рядом с вами мне неловко. Разделить постель с незнакомцем для меня – испытание… Ах! – Адалин резко запнулась, когда пальцы мужчины коснулись ее бедра, грубо и жадно сминая ягодицы. Вторая рука скользнула по талии, накрыла пышную, сочную грудь. Соски набухли, четко прорисовываясь через тонкую ткань, что не осталось без внимания фон Миллера. Он жадно облизнул пересохшие губы, инстинктивно толкаясь бедрами вперед и рыча что-то неразборчивое, невнятное, спутанное…

– Продолжай, дорогая… Что тебя смутило больше всего? – будто в странной эйфории прошептал феодал. Мутный взгляд, будто пьяный до безобразия, смутил Адалин. Но она решила, что, если настойчиво продолжит изъясняться, отвлечется от происходящего.

– Если убрать из внимания то, что вы едва ли не убили меня всего пару минут назад…

Горячий, как исчадье ада, большой палец землевладельца коснулся ее соска, заставляя Адалин потерять мысль. Спазм прошел по каждой клеточке тела, застыв где-то между бедер. Адалин прогнулась в спине, не сдержав рваный, сбивчивый, невнятный стон. Фон Миллер поймал его губами, глухо выдохнув. И все же девушка решила продолжить:

– Ваши глаза… Никогда не видела ничего подобного. Это какая-то болезнь?

Мгновение – и фон Миллер замер. Атмосфера в помещении мгновенно поменялась, стало зябко и холодно, по спине прошли леденящие душу мурашки.

– Глаза? – удивленно переспросил брюнет, так сильно сжимая челюсти, что девушка услышала скрип зубов. – Что с ними не так?

Адалин воскликнула немедленно, поддаваясь странному, пугающему ее порыву – не быть объектом злости землевладельца:

– Они ведь красные, господин!

Фон Миллер в мгновение ока соскочил с постели и оказался в другом конце комнаты, у широкого зеркала в золотистом обрамлении. Адалин приподнялась на локтях, желая рассмотреть происходящее лучше, но тут же зажмурилась и вскрикнула.

Увидев свое отражение, мужчина буквально раздавил в руках зеркало, и мелкие осколки дождем разлетелись по спальне.

– Невероятно! Просто немыслимо! – яростно, раздраженно, неистово свирепо рычал хозяин замка, круша все на своем пути. Он лишь мельком скользнул взглядом, полным презрения, по Адалин и тут же прошептал себе под нос: – Боги… Бедная безродная глупая крестьянка! За что мне это, пресвятые угодники?! Чем я так прогневал Всевышнего?!

– Господин… – едва слышно попыталась вставить свои пять копеек Адалин, но тут же была заткнута свирепым, раздраженным взглядом.

– Не смей покидать спальню! – рявкнул фон Миллер, выбегая из комнаты и хлопнув дверью так, что та едва не сорвалась с петель, а картины на стенах упали на пол.

В комнате было на редкость темно и прохладно. Разожжённый камин не особо нагревал каменные стены старинного замка. Затаив дыхание, Адалин хорошо слышала шум волн, ударяющихся о массивные скалы, расположенные прямо под спальней.

Она ждала возвращения фон Миллера до самого утра, не сомкнув глаз. Сердце от страха выпрыгивало из груди от каждого шороха в коридоре или проходящей мимо горничной.

Девушка с тоской думала о родителях, которые так и не нашли откупные за первую брачную ночь. А жених, увы, поскупился. Будь у Адалин хоть какая-то дорогая вещь, она отдала бы ее феодалу и сбежала бы из этого жуткого места раз и навсегда!

Увы, закон писан не для бедных…