– Тут по- разному бывает, – криво усмехнулся купец, – бывает, что и кучу мертвецов на ломовую телегу наваливают, а потом на кладбище в общий ров вилами и граблями заталкивают. Как тебя, обычно непростых людей несут, ну, или у нас, у православных старого обряда.

– Что сказать- только спасибо, Радион Лаврентьевич.

– Я должен помогать людям, спасать, особенно от этих проклятущих бар. Пошли, спрячу тебя месяца на три, потом новый паспорт тебе выправлю.

Федот кивнул, и пошёл вслед хозяину дома. Купец прошёл в кузню, кивнул кухарке, и отодвинул железный лист от подпечья.

– Лезь туда, парень, – сказал владелец дома, – лист железа там отодвинешь,, но потом на место поставь.

– Да грязно там? Чего уронили, достать надо?– не понял юноша.

– Господи, говорят, значит делай. Чего зря спрашиваешь?

– Ладно, – кивнул Федот.

Колёсник встал на карачки, и как маленький, полез в подпечье. Он прополз, и удивился, что то здесь вполне чисто. На протнутые вперед пальцы ударились в металл. Поводив пальцами ещё, он нащупал ручку, и отодвинул лист железа, и оказался в тайной комнате. Помещение не слишком напоминало монашескую келью, здесь стояла кровать, стол, три стула, и , лежали целых три книги. Впрочем, и иконы тоже имелись. В красном углу висели привычные для него образа- Богоматерь, Святой Николай, Параскева- Пятница.

– Ну чего, – услышал он голос Радиона, – устроился?

– Уютно.

– Еду будет дочь передавать, Настасья. Отдыхай, располагайся.

Федот скучал, страшно скучал. Он попросил Радиона, что бы принесли ему липовой древесины, да инструмент. И хозяин доставил ему ещё ивовых прутьев, корзины плести. Так что дни пошли веселее, руки были заняты, да и голова больше не думала о бывших барах. Он, не спеша плетя корзину, всё с любопытством смотрел на чудо-чудное в своей стене- окно, через которое к нему свет попадает. Да ведь знал, что вокруг все стены глухие, ни единого окна на улицу, а лучи солнца к нему попадают. Хитёр, ах хитёр купец Хренов! Да и это убежище не для него же одного было сделано, видать, не один беглец тут прятался. Он глянул на работу, вот, уже семь рядов сплёл…

Вдруг услышал он шуршание, да загрохотал железный лист тайного хода, юноша напрягся, и отошёл в угол комнаты. Парень увидел, как показалась голова хозяина дома, и вот, и весь Радион был внутри, и уже отряхивал колени штанин.

– Чего в углу расселся? – улыбнулся купец, – Сам себя наказал?

– Да так, скучаю, – ответил юноша, опять взяв в руки свою работу.

– Паспорт готов, вот, на имя Федота Андреева, всё честь по чести. Но посидеть здесь месяца два надо.

– Может, пока грамоте меня выучишь, Лаврентьевич? А то сам смеёшься над неучёным?

– Дочь пришлю к тебе , Федот. Она давно просится. Дескать, выучу мастера, станет не только рукастый, но и головастый.

– Головастый???– переспросил юноша, потрогав голову.

– Ну да… – купец только прчесал бороду, – На язык-то остра. Ну, что? Готов учиться?

– Буду послушен.

– Ладно, жди.

– И как сюда свет попадает? Расскажи хоть, как здесь зеркала стоят?

– Нет, парень, это секрет, – и хозяи озорно пришурился, – Работа хитрая, сам понимаешь. Пойду я.

Федот только покачал головой, и продолжил работу, лишь отложил корзину, и принялся резать ложки из мягкой липы. Так и время быстрее шло, сделал пару , и услышал знакомый скрежет, но показалась лишь Настасьина голова в туго завязанном нарядном платке. С собой она тянула деревянный короб, где лежали книги, банка чернил, перья для письма, и ворох бумаги.

– Чего расселся? Помог бы, ящик -то нелёгкий, – раздался недовольный девчончий голос.

Юноша чинно и нарочито неторопливо отложил инструмент, отряхнул руки, затем щеткой стер щепки и стружку с рабочего стола, освобождая место. Потом, наклонившиь, поднял ящик с писчими приадлежностями. Точно, веса было немало, груз знаний, однако. Девочка, вернее, уже левушка, тринадцати лет, села напротив него, внимательно гоянув на него своими серыми глазами.

– Дозрел учиться?– спросила она.

– Да уж перезрел,– усмехнулся он, почесывая короткую бородку.

– Ну, начнем.

И Настя достала лист с буквами – заставицами, красиво нарисованными. Потом, подумав, достала из ящика и второй в рамке.

– На стену повесишь, будешь смотреть и запомнишь быстрее.

– Хорошо, – согласился юноша.

И она взяла лист, и стала называть все буквы по очереди по названиям, и заставляла повторять за ней. Федот сначала рассмеялся, но в ответ был награждён таким хмурым взглядом, что старался быть серьёзным. Настя требовала повторять снова и снова, заставила повторять буквы наизусть. На этом урок был закончен, наставница ушла, и поинесли обед. Федот поел, и стал повторять урок снова и снова. Вечером девушка пришла опять, и сразу потребовала :

– Называй буквы!

– Аз, Буки, Веди, Глагол, Добро, Есть…

Он сказал всё наизусть, девушка заулыбалась и положила на стол ржаной пряник, придаинув к нему пальцем.

– За труды и награда. Попробуем писать. Смотри за мной, как надо держать перо в руке, то б не упало, и лист не забрызгать, – она говорила, и окунула перо в чернильницу, – Вот так, – и стала выводить буквы. – Попробуй.

Федот осторожно взял легкое перо между трех пальцев- указательного, среднего и безымянного, и опустил конец пера в чернильницу, отер расщеп о край, снимая лишние капли, и вывел кривоватую букву Аз, потом и Буки.

– А если Буки и Аз? – сказала Настасья.

Он написал Буки Аз, наклон в голову, глянул на художество.

– Ну а теперь там же напиши опять Буки Аз.

Получилось и это, хоть он и сделал кляксу на бумаге, но маленькую.

– Прочти, что вышло.Вслух.

– Ба-ба, – осторожно произнёс Федот, – баба.

Он был удивлён, не сказать что поражён! Из черточек полуилось слово, и это сделал сам! Ну, почти…

– Теперь напиши ВОДА. Не подсматривать!– крикнула она, когда он глянул на Азбуку в рамке, висящую на стене.

Было сложнее, он выводил буквы по одной- Веди. Добро Аз…

Учительница глянула, и кивнула головой, соглашаясь.

– Два пряника.– коротко сказала она.– Завтра.

***

Так что дни потекли куда веселее, и за месяц неграмотный мастер стал читать и писать, чем несказанно радовал неугомонную красавицу.

Федот переписывал урок на оборотной странице бумажного листа- не выбрасывать же добро! Писал он почти без ошибок, да и вполне красиво, в старом стиле. Но и ремесло не забывал- корзинки да ложки делал исправно, жаль только токарного станка не было- тарелки деревянные делать.

– Привет, Федот, – поздоровалась проползшая через лаз девушка, – вот, книгу тебе принесла.

Настасья сегодня вырядилась, вместо серовго сарафана малиновый, расшитая рубаха, плетеная лента в волосах, да и платок необыкновенный. Юноша с трудом оторвал от девушки взгляд, чувствовал, что краснеет, и та разрумянилась, но не подавала и вида.

– На платок смотришь?, – и она повернулась, показывая хитрый узор, – с индейской земли привезли. Правда красивый?

– Точно. Это где Индрик – зверь живёт?

– И про Индрика прочёл?– обрабовалась девушка,– нет, он в Уральской горе прячется, в Золотой пещере.

– Да я так не понял, он то как зверь, то как воин в золотой пещере ездит…

– Ну. так про то люди говорят. Вот, здесь еще интереснее- «Сказание о Славене и Русе» « Аристотелевы Врата», «Стоглав», « Голубиная Книга».За месяц прочтёшь.

– У вас, староверов, прямо всё грамотные, – удивился Федот.

– Да так раньше на Руси до Петра везде было.Так отец говорит. – она долго думала, и наконец, скаала, – а как твою сестру зовут? Не Марфой?– тихо произнесла она.

– Так и есть, Марфа. А что такое?

– Да отец, – и девушка опустила глаза и её язык стал заплетаться, – газету выписывает, и там, в объявлениях…Вот, газета московская, – и она рывком протянула руку с газетой Федоту.