Некроманта мы сгрузили на кровать в комнате Рая. Бегать и выяснять, где отведенные гостю покои, я не стала. С экономкой у нас и так не сложились отношения.

Пока фон Тилль строчил письмо брату, я склонилась над Манфредом, пытаясь понять, кто нам сейчас нужнее врач или могильщик.

По виску мужчины сбегали струйки пота, а вены на шее вздулись. Неожиданно он распахнул веки, уставившись в пустоту красными от лопнувших капилляров глазами:

— Я вспомнил — прохрипел он. — Меня действительно зовут Манфред.

— Что ж, — проворчала я, — эта, несомненно, важная информация стоила того, чтобы окочуриться. Теперь мы точно будем знать, что следует написать на твоей могилке.

Мой сарказм прошел мимо некроманта. Он тяжело сглотнул и снова зашептал.

— У меня есть жена. — Я покосилась на его пустые запястья. Все ясно — горячка. — Я помню, как проходил обряд. Она такая маленькая и смешная с ямочками на щеках и теплыми карими глазами и русыми волосами. Когда смеется, забавно морщит нос. А еще из ее косы постоянно выбивается одна прядка и падает на лицо.

— А имя? Род? Город, где живет? Хоть что-то? — Нет, он, конечно, молодец, вон сколько всего вспомнил, но с таким описанием мы лет сто будем перебирать всех жительниц королевства.

— Больше пока ничего, — Манфред прикрыл глаза и глубоко задышал.

Уснул бедняга.

На торжественный ужин все же пришлось явиться. Точнее быть отконвоированной матушкой, обиженной за испорченную амазонку. Наше отсутствие с герцогом на охоте не осталось незамеченным среди дам, и я серьезно опасалась яда в тарелке.

Едва я вплыла в зал, как ощутила кожей градус общей ненависти. Даже ностальгией повеяло, ведь пока не появился фон Тилль, открыто выражать эмоции в мою сторону опасались.

Кстати, сам Рай обнаружился у стола, переставляющий карточки с именами под понимающим взглядом графа и рассерженным виконтессы.

— Ты чего это распорядителем подрабатываешь?

— Потому что я хочу поесть спокойно, — герцог бросил взгляд из-подо лба на стайку девушек, с печальными лицами, наблюдающими за перестановкой, — а не вести бессмысленные разговоры о смерти.

— Э? — я рассеянно почесала кончик носа и тут же заработала недовольный взгляд мамы. — Мы ж вроде на свадьбе, а не похоронах.

— Вот и объясни этим милым девушкам, что хвастаться подстреленным зайцем, так себе достижение.

Я не стала уточнять — мегеры «милыми» не могут быть по определению. Хоть и сама не брезгую поесть мясца, но убийство как развлечение не понимаю. Противно этим еще и гордиться. Зато у меня много других насекомых в голове.

В результате Рай оказался сидящим между мной и мамой, а напротив нас разместился Феликс со своей девушкой (той самой, которая восхитилась его артефактами) и младшим виконтом Дерюбе.

Рай на ухо прошептал:

— А имя у твоего поклонника есть?

— Есть. Но произносить тебе его не советую. Еще дьявола вызовешь ненароком. — Рай недоверчиво округлил глаза. — Фильцельхштерх. Виконтесса в каком-то романе во время беременности вычитала.

Ужин был торжественный и поэтому весьма занудный. Сначала тамада толкал речь коротенько на полчаса о святости брака. Потом всех прибывших благодарила семья жениха. Затем виконты. Жених с невестой. Когда урчание в желудках гостей стало перекрывать речь очередного спикера, в зал начали вносить еду.

Девушку фон Нэльса звали Фиона, язык мы с ней нашли быстро. Достаточно было взглянуть на полные тарелки друг друга, чтобы понять — мы определенно поладим. Интригу в нашу тесную компанию вносил еще и сам Феликс то и дело бросая странные взгляды то на меня, то на Рая и загадочно поигрывая бровями. Дерюбе всячески пытался испортить мне аппетит слащавыми комплиментами, но Рай периодически начинал весьма угрожающе покашливать и виконт благополучно утыкался в свою тарелку.

— А завтра нас всех ждет пикник днем и игры вечером, — обрадовал тамада гостей.

При взгляде на него у меня возникало только одно желание — пододвинуть к себе десертный нож. На всякий случай.

— Что за игры? — я решила уточнить у Дерюбе как единственного посвященного в таинство праздника родственника.

Виконт удивленно икнул, когда на него уставилась вся наша компания с жаждой знания на лицах, и сознался:

— В лабиринте там какие-то конкурсы будут.

Как-то отец сказал: хуже дурака с идеями, только дурак способный их воплотить. Мудрость, пронесенная сквозь года, догнала нас, где не ждали. Конкурсы. Наверняка что-то из разряда спеть, станцевать, показать пантомиму. Ненавижу позориться прилюдно.

Фиона чинно промокнула губы, отложила салфетку и прижала ладонь ко лбу:

— Ой, что-то мне нехорошо. Наверное, простыла. Надо завтра денек отлежаться.

— Меня с собой прихвати, — мрачно буркнула я.

— Нет, Рисса, в семье болеть это моя привилегия, — тихо шепнула мама. — Себе придумывай другую отговорку.

Хоть бы один человек пожалел бедную девушку. Меня окружают исключительно бессердечные индивиды.

А Манфред тем вечером не проснулся. И утром тоже. Крепкий здоровый сон не смогли победить ни холодная вода, ни щипки, ни толчки. Оставалась надежда только на королевского врача, которого обещал доставить Дорей.

В назначенный час (далеко за полночь, когда я уже поминала выразительными фразами неких конспираторов) в комнату к Раю явился фон Нэльс, замотанный в плащ по самые уши.

— Пароль! — грозно провыла я в лучших традициях разгулявшегося привидения.

Феликс застыл в неудобной позе, наполовину стянув с себя прикрытие.

— Мне про пароль ничего не сказали.

— Рисса, — вкрадчивым тоном намекнул герцог, что не стоит пугать информатора.

— Святушки-матушки, уже и пошутить нельзя, — я закатила глаза.

Мужчины уставились на меня как на падре с бутылкой дешевой борматухи, поскольку они уже настроились на серьезный РАЗГОВОР.

Но рассказать нам много Феликс не мог, ведь гриф «Сверхсекретно» это еще и печать молчания. Но Рай проявил недюжий талант ведения допросов. Намеками и полунамеками нам удалось собрать картину в целое.

Директор НИИ «ПУК» действительно пытался воссоздать искусственно камень силы. Но самое интересное, что до прибытия в Кжопинск он не был кукловодом. В день назначения он получил по почте дневник и записку с занимательным предложением: его будет слушаться весь город, но для этого ему нужно соединиться с осколком камня во флюгере. Кто и когда установил его, Доутер сам не знает. И случилось чудо, средненький маг стал повелителем. Но жадность штука коварная. Пораскинув своим единственным достоянием (серым веществом) он решил, что если воссоздать целый камень силы, подчинить можно будет хоть самого короля. Жуля это неудачный эксперимент: незапланированно обрела разум и подвижность. В большинстве своем сотрудникам было глубоко плевать, чем страдает директор НИИ, поскольку они тоже находились под внушением. Но иногда случались и сбои. Кто-то выходил из-под контроля и начинал действовать по-своему. А потом человек пропадал и посмертно переезжал в подвал. Доутер хотел сделать из них послушных солдат. Люди-то выжили, но их психика сильно пострадала. И пока живут они в санатории, где очень-очень добрые врачи.

Теперь целый отдел артефакторов при короне пытается разобраться в записях директора и найти ошибку.

— И где ты так мастерски научился пытать? — хмыкнула я, когда за закутанной снова в плащ фигурой закрылась дверь.

— А ты думаешь, контрабандисты тебе с полпинка будут рассказывать о сделке? Да там пока до сути дойдешь, что и куда доставить нужно — упреешь.

Весь пикник я ненавязчиво следила за тамадой, притворяясь журналистом на задании (хотя почему притворяясь?). Даже смогла у него взять интервью. Мужчина был разговорчив, вежлив и сыпал комплиментами как типичный житель Калпии. Но на мои вопросы типа «А, правда, что у вас в стране сохранились ведьмы?» он предпочел заговаривать мне зубы, а не отвечать.

Татуировка, только мы убрались подальше от странного места, жечь перестала, но зудеть продолжила, не добавляя любви к окружающему миру.