Проход уходил в глубь куста, пока не уперся в основной ствол, где он расширился, чтобы стать свободным пузырем открытого пространства. Тот, кто сделал путь также выкопал неглубокую ямку в мягкой земле, чтобы было достаточно места для ребенка, чтобы сидеть вертикально. Любые смутные надежды на соратника были разбиты, когда я увидела, углубление, судя по тому, как ветки ежевики оплетали его края, тот, кто создал это маленькое укрытие, ушел уже очень давно. Еще одна жертва на земле Слепого Майкла.

Я расположилась в углублении, телом прижимаясь к стволу, медленно расслабилась. Мне нужно было немного отдохнуть и поразмышлять прежде чем отправиться дальше. Держа свечу подальше от сухого дерева закрыла глаза.

Я хотела отдохнуть все несколько минут и не собиралась засыпать — это была случайность. И мне приснилось …

Мир был синим, серым и янтарным, окутанным туманом, который никогда не поднимался полностью. Иногда он отступал в камни, иногда он парил среди деревьев, но сам туман был вечным. Смазанные дымкой линии определяли ландшафт, очерчивая контуры Бескрайних равнин, разбитых только горным камнем и умирающим лесом.

Умерла? Нет, живая. Туман отступил, когда я подошла ближе, оставив за собой лес, который я не узнавала. Деревья были пышными и здоровыми, зелеными и золотыми, весне-желтыми. Ивы стояли на страже, протягивая ветки с листьями, чтобы схватить незваных гостей. Это была земля Слепого Майкла. Она изменилась, но сердце осталось прежним. Сердцебиение земли …

Сердцебиение не было моим. Кто я? Я пыталась вспомнить свое имя, свою цель, что угодно. Туман обернулся вокруг меня объятием возлюбленного, пытаясь подтянуть меня ближе, унося меня дальше и дальше…

«Тетя Берди?»

Я знала этот голос, и, поскольку я знала его, я должна была знать и себя: одно подразумевает и другое. Я пожала плечами, поворачиваясь. «Карен?»

Она стояла в деревьях, все еще одетая в халат, который она получила от Лили. Желтые и коричневые цветы-бабочки были переплетены в ее волосах. Она выглядела испуганной. «Здесь не безопасно мечтать, тетя Берди. Ты не должна. Он узнает, если ты будешь это делать»

«Детка, ты проснулась!» — я начала приближаться к ней. Земля схватила меня за ноги, но я вырвалась на свободу и продолжала идти. «Мы должны вытащить тебя отсюда. Это не безопасно…»

«Я знаю, тетя Берди, — сказала она, двигаясь, чтобы показать маленькую девочку, спящую у основания ближайшей ивы. «Раньше такого не было».

Маленькой девочке не могло быть больше десяти лет, одетая в изодранную ночную рубашку, ноги были голые и в крови. Очевидно, она была японкой, статная и худенькая. Ее длинные черные волосы были собраны в хвост у основания шеи. На грязном лице были светлые полосы от слез. Позади нее были свернуты три серебристых хвоста, а серебристые ушки лисы были прижаты к голове. Кицунэ.

Она не дышала, и я с медленным страхом поняла, что трава вокруг нее мертвая, разрушается в пыль. «Карен, твоя подруга…»

«Ее зовут Хошибара. Это ее место.»

«Дорогая, она не дышит».

Взглянула на лицо Карен оно выражало бесконечную грусть. «Я знаю.»

«Карен…»

«Тетя Берди, ты должна выслушать, — сказала она. Каким-то образом ее голос наполнил мир, и я остановилась, наблюдая за ней. Она покачала головой, что-то древнее и усталое скрывалось в выцветшей синеве ее глаз. — Я не совсем проснулась. Не могу проснуться, пока он со мной. Что-то не так, тетя Берди, что-то совсем не так. Ты должна найти ее, пока не стало слишком поздно.»

«Найти кого?»

«Дочь Розы, женщина из цветов, которая вместо этого хотела быть лисой. Королева Блодинбирдов.

«Карен, я не понимаю. Мне нужно отвезти тебя домой. Твои родители обеспокоены.»

Она наклонила голову в сторону. «Домой? Говорят, Ты можешь добраться туда и обратно при свете свечи. А где твоя?»

Моя свеча? Я поняла, что мои руки были пусты. Где же она? Мы не могли вернуться домой без свечи. Я обернулась, ища знакомое пламя, и нашла его на горизонте, далеко и отдаляясь еще дальше. Я крикнула: «Подождите здесь! Я скоро вернусь!» и побежала за ней следом. Годы отступали от меня, пока я бежала, я снова стала ребенком, потерянная, как и все остальные, и я побежала …

… и бежала….

… бежала…

Ночь закончилась, пока я спала, и тени заполнили мое укрытие. Я проснулась от звука шагов и отдышавшись, растерянно перевела взгляд на свечу. Она горела почти ярко-красным пламенем, облизывая колючки. Было не много страшно, что куст загорится. Хотя это меньшая из всех возможных проблем, потому что если всадники Слепого Майкла схватят меня, небольшой пожар не будет иметь значения.

Они обязательно меня найдут. Им придется. Свет приведет их ко мне, или еще что-нибудь, и тогда игра закончится, когда Слепой Майкл возьмет реванш. Это был лишь вопрос времени, когда один из них поймет, что я прячусь в кустах и позовет остальных.

Не нашли. Шаги исчезли, оставив меня наедине с бешеным биением моего сердца. Пламя стало нормальным, успокаиваясь гораздо быстрее, чем мои нервы.

«Что ты хочешь, чтобы я сделала, Луидэд? — пробормотала я. — Пошла и забрала их у него?»

Я все еще могла видеть Слепого Майкла, когда закрывала глаза, высокого и огромного на фоне неба. Он был готов стать моим Богом. Все, что мне нужно было сделать, это отпустить свечу и впустить его.

Ни за что.

Он был слеп, но видел все на своих землях — все, кроме меня. Он бы не согласился на мою маленькую игру, если бы ему не пришлось, потому что победа всегда лучше, чем честная игра. Он не мог видеть меня, он не мог удержать меня, и поэтому я была почти в безопасности. Но почему я была такой особенной? Почему свеча так важна? Я сделала паузу, рассматривая ее. Луидэд дала мне свечу и послала меня в свои земли. Она сказала, что я могу добраться туда и обратно при свете свечи.

Конечно: мы были на детской земле, играя по детским правилам. Слепой Майкл поймал бы меня, если бы мог, потому что такие правила игры, но он не мог остановить меня или увидеть меня до тех пор, пока не сгорит моя свеча. Это сделало бы игру нечестной.

«Отлично», — сказала я.

Я была в ловушке в царстве безумного Изначального, который повиновался законам детских сказок, и моя единственная надежда на спасение была прикована к пламени свечи. Она не смогла скрыть Раджа от Всадников, и я не рассчитывала, что она сможет скрыть какого-нибудь другого ребенка. Нужно обязательно поговорить с Луидэд, сразу после того как я вернусь домой.

А потом мне приснился сон. Мне всегда снились яркие сны, но сейчас все было по другому. Этот казался почти реальным, и было ощущение что это важно. Как будто это было что-то, что мне нужно запомнить. Хотя я не смогу забыть взгляд Карен, даже если захочу.

Мои мысли отвлекали меня настолько, что я не слышала шелеста, пока что-то не схватило меня за плечо. Такую ошибку можно совершить только один раз, потому что после этого ты, как правило, мертв. Закружившись, насколько позволял куст и игнорируя шипы, царапающие мою щеку, когда я замахнулась свободной рукой, чтобы ударить нападавшего. Кто бы это ни был, я должна его дезориентировать, чтобы пока он отбивался от меня, я успела выбраться из ежевики и убежать.

Я начала раскачиваться и застыв вытаращила глаза. Квентин уставился на меня. Залазя в кусты ежевики он был вынужден встать на колени. Грязь облепила его лицо и волосы, сделав его больше похожим на Повелителя мух, чем на ухоженного придворного. Спайк сидел на его плече, выглядя невозмутимым ситуацией. Думаю, когда ты состоишь из шипов, и если в тебя воткнутся еще несколько то больно не будет.

«Квентин». Я медленно опустила руку. Спайк посмотрел на меня уязвленным взглядом: «Спайк. Что вы здесь делаете?

Квентину потребовалось мгновение, чтобы обрести голос. Он просто разинул рот, все еще пялясь на меня, прежде чем запнувшись произнести: «ти-Тоби?»

«Во плоти, — я взглянула на себя и поморщилась. — Так сказать. Как ты сюда попал? Разве ты не знаешь, что тебя здесь убьют? Ты хоть на секунду об этом задумался, прежде чем пойти за мной?»