…В Ленинграде в дни блокады возобновляет работу Театр музыкальной комедии, его солистов часто приглашают на радио, которое слушает вся страна и даже мир. Пятую симфонию П.И. Чайковского в исполнении симфонического оркестра Ленинградского радио транслируют на Великобританию и США. Питерских музыкантов слушают даже во вражеских окопах. Радиокомитет располагает не только своим симфоническим оркестром, но и хором, оркестром народных инструментов, оперным ансамблем и джазом.

Был период, когда весёлая музыка почти ушла из внутренней сети радиовещания на город и не звучала даже в детских передачах. Посчитали, что неуместна она в трагических условиях блокадного бытия. Но многочисленные письма радиослушателей, находящих в хорошей музыке силы к жизни, заставляют отменить это решение.

«Ленинградский метроном». В историю войны великим и ужасным символом блокады входит тягостный, кажется, стучащий где-то в мозгах «ленинградский метроном». Бесконечный отсчёт этого простого прибора, отмечающего короткие промежутки времени равномерными ударами, хорошо известный музыкантам как точный ориентир темпа при исполнении музыкального произведения, транслируется во время налётов через ленинградскую радиосеть. Быстрый ритм означает объявление воздушной тревоги, медленный ритм – отбой.

Ленинградские поэты не раз вспоминают его в блокадных стихах. «Был день как день. / Ко мне пришла подруга, / Не плача, рассказала, что вчера единственного схоронила друга, / И мы молчали с нею до утра. / Какие ж я могла найти слова? / Я тоже – ленинградская вдова. / Мы съели хлеб, что был отложен на день, / В один платок закутались вдвоём, / И тихо-тихо стало в Ленинграде, / Один, стуча, трудился метроном»[104], – писала в 1942 г. поэтесса Ольга Фёдоровна Берггольц, ставшая в дни блокады «голосом» героического города.

Критик А.И. Павловский, биограф Ольги Берггольц заметил: «…разве не достойно удивления хотя бы уже одно то, что голос великого солдата, каким был в ту пору Ленинград, принадлежал женщине… взявшей на себя такую нелёгкую, такую, казалось бы, сугубо «мужскую» роль воина-певца»[105]. И хочется добавить из дня сегодняшнего: разве не удивительно, что голос этот принадлежал женщине с немецкими корнями (предки Берггольц были из прибалтийских немцев)? Найдя особую, доверительную интонацию в своём творчестве, поэтесса обращается к каждому жителю и защитнику города как к самому родному и близкому человеку и имеет на это право, потому что сама – одна из них: «Мы защищаем город наш любимый, / Все испытанья поровну деля, / Клянусь тебе, что мы непобедимы, / За нами наша русская земля!»[106]

О.Ф. Берггольц вспоминала в книге «Говорит Ленинград»: «… оказывалось, что у ослабевшего, полуумирающего ленинградца существует только одна форма связи с внешним миром, это – «тарелка» радио. Отсюда, из этого чёрного круга на стене, доходили до человека людские голоса, – значит, он ещё не один, значит, где-то за стенками его дома живут люди, живёт город, страна, они борются, они сопротивляются… В великом сопротивлении Ленинграда, которое требовало, прежде всего, единения коллектива, ленинградское радио сыграло роль огромнейшую»[107].

«Детский мир» в блокаде. Особенную психологию блокадников надо тонко учитывать во всём. Так, например, одно время были прекращены детские передачи, ведь ленинградская малышня с рёвом рвётся обратно в город с эвакопунктов, считая, что раз к ним таким родным и знакомым, «мальчишеским» голосом обращается артистка Мария Петрова, значит, там, дома, всё по-прежнему и совсем не страшно. Меж тем реалии блокады изменяют и жизнь самой любимицы детей, она – политрук обороны Дома радио. Не только волшебные сказки рассказывает актриса своим слушателям, но и истории из их же жизни – о маленьких ленинградцах, дежурящих на крышах домов во время бомбёжек, с риском для жизни возящих воду с Невы, сражающихся в партизанах и выслеживающих диверсантов. А ещё политрук М. Петрова читает сводки, фронтовые корреспонденции, стихи, русскую классику[108].

Когда в прессе проходит сообщение о том, что в оккупированной Голландии фашисты конфискуют пластинки с произведениями русских композиторов – П.И. Чайковского, А.С. Даргомыжского, М.И. Глинки, хорошо известный советской ребятне детскими стихами Самуил Яковлевич Маршак пишет для «Окон ТАСС» разящие стихи-частушки: «Грозный немец-генерал / В Амстердаме приказал / Запретить под страхом смерти / Петь Чайковского в концерте». Эти строчки воспроизводятся 26 октября 1942 г. в передаче для детей с боевым названием «На штыке», в которой ребятам рассказывают об этих особых «окнах», из которых «бьют, разят огненным словом фашистских выродков… хорошие снайперы…»

26 декабря 1943 г. корреспондент Ленинградского радио Лазарь Маргачёв рассказывает детям всей страны о вручении медалей «За оборону Ленинграда» большой группе школьников Выборгской стороны. А 22 февраля 1944 г. в радиоигре «Угадай-ка!» ребятам предлагают задуматься над вопросом: кем ты хочешь быть? И рассказывают о военных профессиях танкистов, кавалеристов, снайперов, связистов, разведчиков… 17 апреля передача «Пионерская зорька» оповещает о прибытии под Москву в детский дом на ст. Чкаловская советских детей, освобождённых Красной Армией из страшных фашистских концлагерей.

6 января 1945 г. и детям, и взрослым во всех уголках страны предлагается участвовать в радиоэкскурсии по театральным залам столицы, представить себя в Большом театре, МХАТе, в Большом зале Консерватории, в студии Всесоюзного радиокомитета, а начинается репортаж с оперы Бородина «Князь Игорь», которая идёт в Москве в этот день.

«Собирайтесь в дружины, славяне!» Особенно востребованными на радио становятся трансляции с митингов, собраний, концертов. Важное значение в радиопропаганде военных лет занимают антифашистские митинги, разоблачающие человеконенавистническую идеологию нацизма.

Целых два дня – 10–11 августа 1941 г. в студии Радиокомитета проходит Всеславянский радиомитинг. Занимается его подготовкой писатель Александр Александрович Фадеев, собрав блистательную плеяду деятелей науки и культуры, представляющих все славянские народы. Участвуют в митинге и немецкие антифашисты[109]. Писатель Алексей Николаевич Толстой от лица русского народа, предупреждает: «Смиренных, как жучков, поджавших лапки, раздавит фашистский сапог… Славяне! Мы объединимся для борьбы и победы»[110]. Могучим и возвышенным языком поэзии говорит со славянскими братьями поэт из Черногории Радуле Стийенский: «… Собирайтесь в дружины, славяне / Братья, следуйте примеру русских, / Бьющих богатырским буздованом (булавой. – О.Ж.) / Зверя панцирного наотмашь»[111].

Выступления участников антифашистского Всеславянского съезда и радиомитинга передаются на весь Советский Союз и за его пределы, подробный отчёт публикует газета «Правда». Отзываясь на радиопризыв к мировому славянству, партизан-коммунист из Словении Эдуард Кардель отмечает, что Всеславянский съезд в Москве не только важное историческое событие, но и означает оно «переоценку роли, которую до сих пор играла идея славянского единства»[112].

12 октября 1941 г. радиомитинг советских учёных принимает обращение «К учёным всего мира», и зарубежные коллеги отвечают множеством телеграмм и писем, в которых выражают поддержку борьбе СССР против фашизма, предлагают посильную помощь.

Значимыми и знаковыми, говоря современным языком, стали строки величайшей песни «Священная война». Ещё 24 июня стихи поэта Василия Ивановича Лебедева-Кумача печатаются одновременно в «Известиях» и в «Красной звезде», в тот же день воодушевляют художественного руководителя Ансамбля песни и пляски Красной Армии и бывшего регента храма Христа Спасителя Александра Васильевича Александрова на маршевую, мобилизующую музыку. 26 июня песня исполняется оркестром на площади Белорусского вокзала, провожая первые воинские эшелоны на фронт. Но только 15 сентября 1941 г. после записи песня идёт в эфир, и звучит ежедневно по утрам – после боя кремлёвских курантов, призывая к «ярости благородной».