Она открывает глаза и снова осматривает друзей, пытаясь понять, что они обо всём этом думают, но большинство обращённых к ней взглядов выражают или недоумение, или скептицизм, или вообще дикое любопытство – вон Эмили, например, смотрит на неё, широко раскрыв глаза и жадно внимая каждому слову, а у Грейс такое мечтательное выражение лица, словно ей сказку рассказывают.

А во взгляде Джейка – ничего. Даже не равнодушие, только… пустота.

– Ладненько, – протягивает Зара, – загадка века разгадана, и я считаю, что по этому поводу надо хорошенько надраться. Но у нас, типа, есть ещё проблема. Я всю ночь рыскала по файлам компании Блэр Холл – и не нашла, сука, ровным счётом ничего необычного. Всё настолько легально и тривиально, что даже тошнит.

Почему Мари чувствует себя так, словно только что разбилась вдребезги какая-то надежда на то, что ей не придётся ничего делать – почему, блин, если она на самом деле, кажется, ни на что не надеялась? «Тривиально», слово-то какое – почему она вообще за это зацепилась – и от Зары ещё так неуместно звучит. Какие-то глупости лезут в голову, да так настойчиво, будто сознание опять пытается себя от чего-то защитить.

– Плохо, – бормочет Алистер, – значит, нам нечего предложить Грейсону и его людям. Чёрт, я так надеялся…

– Я тоже, – вздыхает Грейс, – так странно, с одной стороны, я боялась, что мать может быть в курсе всего, но… С другой стороны, это была бы очень хорошая возможность…

– Ладно, – качает головой Марикета, на самом деле, это не так уж и неожиданно, и, в конце концов, её сейчас действительно больше занимают другие вопросы. – Вы должны знать… Я приняла решение. Я в любом случае им помогу.

– Мари! – восклицает Диего почти одновременно с Мишель. Получается забавным эхом – видеосвязь доносит слова Диего через полсекунды, эффект поломанного стерео. Да что с ней сегодня такое – как можно обращать внимание на подобную ерунду?

– Класс, – закатывает глаза Зара, – тебе так охренительно нравится играть в пропавшую без вести?

– А кто сказал, что я куда-то пропаду? – Мари старается казаться убедительной. Очень старается, но даже сама себе не верит.

– Лернейские врата, – поджимает губы Эстелла, – их запуск вытянул немало энергии из Сердца острова, а уж оно-то было самым мощным из осколков Ваану, которые мы видели.

– И Лернейские врата были порталом между двумя точками на Земле, – подхватывает Грейс, – а не между… двумя измерениями.

– Ты можешь себе представить, какие последствия это может иметь для тебя? – хмурится Куинн. – Ты уверена, что вообще переживёшь это? Что, если телепорт вытянет из тебя… слишком много? Мари…

Марикета качает головой, хмурит брови и закусывает губу до крови. Она почти об этом не думала. Почти. Только самую малость, и то, как самый худший вариант… Впрочем, даже это не так уж плохо – она уверена, что точно просто вернётся к Ваану, снова окажется на его родной планете, но… Чёрт, вот теперь, после осознания своей природы, этот поступок кажется важным. Жизненно необходимым.

Она хочет объяснить это. Хочет сказать, что для неё это – шанс сделать что-то полезное. Что Ваану создал её, потому что она нужна была на Ла-Уэрте – Диего, всем остальным, ему самому, в конце концов. И что теперь она не на Ла-Уэрте и совершенно не знает, для чего она тут. В прошлый раз Ваану дал ей жизнь ради определённой цели… И что заставляет её думать, что в этот раз что-то по-другому?

– Знаешь, Фэй, – вдруг протягивает Зара. – Ну или Маккензи, хрен с тобой. Думаю, ты знатно сейчас себя накручиваешь. – Мари переводит на неё взгляд и вопросительно вскидывает брови. С каких пор Зара Намаци читает чужие мысли? – Типа, короче, стоишь тут, бледная, как жопа под плавками после целого дня на солнце. И вот это вот делаешь, – поясняет Зара. – Думаешь, мы сейчас все дружно скажем, что пошла бы ты нахуй, Марикета?

– Я не…

– Да заткнись, – вмешивается Мишель, – мне вообще насрать на то, как ты появилась на борту того самолёта. Как и на то, кто и зачем тебя создал. Это не меняет ровным счётом ничего. Ты всё ещё та Мари, которую мы знали.

– Которую узнали на Ла-Уэрте, – поправляет Куинн, – но это действительно ничего не меняет.

– Вы все тут немного ку-ку, – замечает Эмили, – но я вас поэтому и люблю. И то, что это Диего тебя придумал, вообще ничего не значит.

– Значит, – перебивает Диего, – это значит, что мы связаны, Мари. Если Ваану создал тебя для меня и всех остальных, то ты – часть каждого из нас. И ты не можешь думать, что кто-то вдруг изменит отношение к тебе.

– Точно, – подхватывает Радж, – ты же наша Мари, и этим всё сказано!

Мари пытается стереть слёзы украдкой, но нихрена не получается.

– Развела тут, – фыркает Эстелла, внезапно оказываясь рядом и заключая её в объятия. – Ну, подумаешь, плод фантазии одного парня с очень хорошим воображением, помноженный на инопланетную силу…

– Я вот вообще клон Рурка, – замечает Алистер, и от его слов становится почти весело. – А Эстелла – его дочь.

– Точняк, – фыркает Крэйг, – так что херня это всё, сестрёнка. Ты ж одна из нас.

– Но к Прескотту мы всё-таки пойдём, – вдруг произносит Грейс. – Я не думаю, что целесообразно использовать Мари для запуска телепорта. Так что не смотрите так на меня! Но, во всяком случае, мы могли бы объяснить им, почему не можем этого сделать. И исследования, которые хотел провести Дакс… Это могло бы быть полезным.

– Хорошо, – кивает Мари, осторожно выбираясь из крепких объятий Эстеллы. Решимость использовать энергию для запуска телепорта немного тает, но не до конца, впрочем, друзьям об этом знать сейчас не обязательно.

– И ты не будешь делать глупостей, – сурово говорит Шон.

Мари поджимает губы и снова кивает, чувствуя себя ребёнком, которого отчитывают за то, что он нашкодил, а он только волнуется, как бы в следующий раз не поймали на том же самом.

– Я думаю, ребят, мне пора, – сбивчиво бормочет Диего, – я, э-э, держите меня в курсе, ладно? Мы вылетаем на Ла-Уэрту через три дня, надеюсь, вы к тому времени… Всё решите… Да?

– Постараемся, – фыркает Зара.

– Тогда до скорого! – Диего торопливо завершает звонок, и Майк тут же поднимается с кресла и тянет Эстеллу за собой.

– Пойдём-ка, Валькирия. Есть один серьёзный разговор, если ты понимаешь, о чём я… И все остальные, тоже. Оставьте пока Мэриан в покое, раз уж она пообещала не делать глупостей…

– До меня только дошло, – протягивает Зара, впрочем, тоже двигаясь в сторону выхода из номера, – а имечко Марикете тоже Диего придумал? Если да, то я прям вижу его в подростковом возрасте автором фанфиков, которые начинаются, как «Её звали Алисия Мария Антуанетта Виктория Элизабет Кэтрин де Сент-Адервиль, но друзья называли её Мэнди…» Готова поклясться, я могла бы найти профиль Диего на тамблере…

Пока Мари краем уха вслушивается в то, что говорит Зара, номер как-то совершенно неожиданно пустеет, и вдруг Мари понимает, что осталась наедине с Джейком. Он по-прежнему не сводит с неё глаз – и его лицо по-прежнему ничего не выражает.

– Джейк? – неуверенно зовёт Марикета. Он только качает головой, глубоко вздыхает и опускается в кресло. – Скажи что-нибудь, – тихо просит Мари, а он поджимает губы и молчит. – Джейк, пожалуйста, я… – Я – что? Неужели из всех людей только Джейк отреагировал на эту странную правду так, как она ожидала – только он понял, что его жена – что-то противоестественное, искусственное? И только он не готов это принять? – Я пойду, – шепчет Мари, – к себе, если ты… если захочешь… Я… Я там… А, ладно.

Она поспешно отворачивается, чтобы Джейк не увидел, что она опять начала реветь.

– Стой, – громко говорит он. От неожиданности Мари действительно замирает. – Сядь.

Марикета поспешно вытирает щёки, хотя и знает, что толку от этого – ноль, и разворачивается к Джейку. Хрень какая-то – от его повелительного тона все мысли из головы стираются, как будто на неё кто-то накастовал «Империус», говорит – сядь, и она чуть не оседает на пол, послушная, как дрессированная собачка.