Нет, я конечно ни дня не могла прожить без фантазий о том, как он приезжает ко мне с огромным букетом цветов… Ромашек… Ненавижу розы — они для гламурных и роковых дамочек, а я девушка простая. Увы, не дождешься от Самойлова цветочка, а вот шокирующего зрелища — запросто, нате, пожалуйста. Так долго пялюсь, а галлюцинация не исчезает. Может я сплю и вижу безумный сон? Тайком себя щипаю и убеждаюсь, что глаза меня не обманывают. Эту мускулистую фигуру я видела в таких обстоятельствах, какие необходимо забыть, но, увы, никак не забывается.

Значит и правда… Босс…

Явно обустраивает свой быт. Собирается жить здесь? Но как? Почему?

Чувства захлестывают, волнение не дает дышать, спазмом сжимает горло. Судорожно соображаю, что делать. Позорно сбежать или остаться и поговорить с Германом. Наверняка это какая-то шутка. Он поспорил с друзьями и теперь выполняет условия пари, все как обычно! Никакой другой причины его появления здесь не могу придумать. Не за мной же приехал! Я сказала, что мне нет места в его мире, так, может, он решил войти в мой? Ради меня и ребенка?

Нет, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. И я в это никогда не проверю.

— Что ты здесь делаешь? — начинаю без предисловий, подходя ближе.

Герман оборачивается ко мне, и мой взгляд застывает на влажной от пота груди с перекатывающимися мышцами. Сглатываю, ощущая невероятное смущение.

— Дрова колю. Здравствуй, Настена, — говорит, как ни в чем не бывало, ослепляя белозубой улыбкой и ярким блеском голубых глаз.

— Здравствуй. Оденься, пожалуйста, — прошу Германа, чувствуя потребность заботиться о нем, а то он сдуру простудится и умрет. Зима на дворе, а он тут геройствует.

— Мне не холодно, — жмет плечами. — Но если на чай пригласишь, приду. Посидим по-соседски. Обсудим…

— Я не хочу ничего обсуждать, — сурово пресекаю его предложение, мотая головой. — И не понимаю, зачем ты купил эту развалюху. В ней опасно ночевать.

— Приятно, когда о тебе заботятся, — продолжает Герман, укладывая топор на полено для колки и отряхивая руки. — Но я купил землю, буду здесь дом строить. Ты же не хочешь в городе жить? Ну а я, далеко от матери своего ребенка находиться не собираюсь, — говорит уже серьезно, с вызовом глядя мне в глаза.

— Ты не протянешь долго в деревне, ты к такому не привык. Сбежишь после первого дня. Или ночи. Но точно продержишься не более пары дней.

— Ты так в этом уверена? Хочешь поспорить? — подначивает с озорством. Все бы ему шутки шутить.

— Ничего я не хочу, — отвечаю устало, чувствуя, что общение с Германом выше моих сил. Трудно оторваться от любования, трудно запрещать себе любить и очень тяжело наступать на горло мечтам, когда вот он, принц твоих грез, на расстоянии вытянутой руки. Стоит и улыбается, как будто действительно верит в то, что говорит. Но кто-то из нас должен быть мудрее. Я ни в какие игры не буду играть. Пусть развлекается в свое удовольствие, но без меня.

— И все же давай заключим пари. Если продержусь неделю, пойдешь со мной на свидание, — не отстает Герман.

— По рукам. Я уверена, что через два дня ты сбежишь, сверкая пятками, — вангую и разворачиваюсь, чтобы уйти.

— Настя, подожди, у меня кое-что есть для тебя. — Герман заходит в дом и выносит оттуда какие-то пакеты, коробки, очень много, мне этого ни за что не унести за один раз.

— Что это?! — спрашиваю в недоумении.

— Продукты, витамины, одежда для беременных и прочее. Хочу, чтобы у тебя было всё самое необходимое.

— Мне ничего не нужно от тебя, правда. Твоя мама… Она будет в бешенстве, когда узнает, что ты тут устроил. Мне только ее тут не хватает! Потом полгода соседи будут все это обсасывать!

— Настя, к чему это ненужное упрямство? Моя мама была с тобой несправедливо строга, прошу прощения за нее, — ласково произносит Герман. — Но забудь уже о маме, она поменяла свою позицию. Обещаю, никаких скандалов. Пошли, я помогу тебе донести пакеты. Тебе же нельзя тяжести поднимать. Ну пошли же, Синичкина. Мне столько фруктов в жизни не осилить самому, испортятся. Давай, не капризничай. Взамен жду вкусный чай, как в прошлый раз твоя мама заваривала. Кстати, как она?

— О боже… — пошатываюсь и хватаюсь сама за руку Германа.

— Что такое? Тошнит?

— Блин, ты что, книжку о беременности прочел? — не могу снова не вспылить.

— Две прочел. Правда они почти одинаковые оказались, одно и то же написано, только обложка разная и издательство, — простодушно докладывает Самойлов.

— Боже, мне бы сейчас эту книжку, — говорю со стоном.

С удовольствием огрела бы тебя ею по голове, — добавляю мысленно.

— Еще есть время, я привезу. Успеешь до родов прочитать, — продолжает "заботиться" Герман, явно подшучивая над ситуацией.

— Хватит паясничать! — снова вскипаю.

— Да я совершенно серьезно… Чего ты разнервничалась?

— Потому что… потому что мама не знает, что ты — Дед Мороз!

Глава 23

— Я вообще-то не Дед Мороз, Настя. Я — в прошлом твой босс, в настоящем — отец твоего ребенка. Пойдем уже, чай пить, мне холодно.

— Тогда давай зайдем в твою развалюху… Там поговорим. Понимаешь, я маме не сказала, что ты отец. Я думала, что это не имеет смысла, что больше не увижу тебя.

— Почему?

— Потому что ты бабник!

— Обидно. Но я заслужил… наверное.

— Еще как.

— Я хочу все исправить…

Неожиданно Герман обнимает меня за плечи. Как всегда, от его близости, у меня начинает кружиться голова, я вспыхиваю, эмоции начинают бурлить внутри. Надежда, удовольствие, желание… Ну почему я такая жалкая, слабая? Стоит Герману коснуться меня — все, готова растаять… Презираю себя за слабость, но ничего не могу с собой поделать.

— Прошу тебя, дай мне шанс Настя. Если ты не хочешь, я ничего не скажу твоей маме. Скажешь ей, когда сама сочтёшь нужным. Я подожду. У нас не заладилось с тобой с самого начала, и во многом это и моя вина, признаю. Но сейчас я полон решимости сделать все правильно, по-другому, — признается Герман пожирая меня жадным взглядом. — Я повел себя как глупый подросток. Привык, чтобы женщины сами бегали за мной. Ты первая кто держал меня на расстоянии. Не радовался моему вниманию, не разменивался… Сейчас я понимаю, что именно так и должна себя вести настоящая женщина, и если откровенно, ты просто сводишь меня с ума. — Вымученно улыбнувшись, Герман привлекает меня к себе.

**

— Вот это сюрприз! — восклицает мама, вышедшая на порог, и увидев рядом со мной Самойлова. Выглядит она не слишком удивленной, зато безмерно радостной. Даже удивительно, как она к моему бывшему боссу прониклась…

— Я тоже очень рад вас видеть, — отвечает Герман, широко улыбаясь.

Я, конечно, прежде чем пойти к нам в дом, заставила для начала одеть свитер. Герман был и правда уже как ледышка к тому моменту. Теперь вот переживаю, как бы не заболел…

Мамуль, Герман Александрович замерз очень.

— Ох и правда, чего я вас на пороге то держу! — восклицает мама. — Пойдемте скорее… Проходите, — бежит на кухню, пока разуваемся.

— Поверить не могу, что вы наш новый сосед! — щебечет мама, угощая моего бывшего босса со своей фирменной выпечкой. — Как знала, пирогов с вишней напекла, — качает головой.

— Вы не представляете, в каком я восторге по этому поводу, — не остается в долгу Самойлов. — Я влюбился в ваши пирожки еще в первый свой визит, как и в ваше гостеприимство, Просковья Игнатьевна.

— Неужели именно мои пирожки стали причиной вашего переезда в деревню? — смеется мама.

— Я бы сказал, все вместе, но они определенно сыграли роль. Вы же знаете, я тоже мечтаю завести корову, с тех пор как попробовал вашего молока. То есть молока от вашей коровы, — тут же поправляется Самойлов, а я, не удержавшись, хихикаю.

— Вообще, конечно, натурального сейчас в городе крайне не хватает, — произносит, недовольно поглядывая в мою сторону, Герман. — Поэтому ничего удивительного, что я воспользовался моментом… Дом продавался по очень низкой цене. Мне повезло.