– Я?

Света растерялась, но женщина вложила ей в ладонь свою метлу. Тёплый черенок вздрогнул тихой волной, удобно лёг в руку.

– Я не умею…

– А ты попробуй!

Никита включил музыку и довольно улыбнулся. Можно прекратить утомительные поиски, он нашёл свою самку. Пришлось постараться, добиваться расположения, но это того стоило. Клан одобрил её, когда львы пришли помочь ему у дольменов. Жаль антиквара. Старый волк мог бы дожить свой век, зарывшись в любимый мусор, но он слишком многого хотел. Око даёт силу видеть, а значит, повелевать Тьмой. Зачем было старому оборотню такая власть? Кто знает. Больше он не потревожит их. Хорошо, что во время боя у дольменов ему удалось не выпустить своего зверя, и Око не уловило тени льва. Незачем самку пугать. Всему своё время. Она пройдёт инициацию, и у его клана будет преимущество перед другими оборотнями. Хорошо, что он нашёл её первый, он, а не хранители города. Да и парнишку того, Павла, стоит обратить. Отличный получится слуга…

Пролог

Тяжёлый удар в дверь громыхнул в полупустом подвале жутким эхо. Осыпавшаяся с потолка труха и пыль плотным облаком повисли у дощатой лестницы. Снова удар, хлипкая дверь отчаянно затрещала, заныла ржавыми петлями и почти открылась. Ещё удар, но уже более слабый, только лишь для того, чтобы распахнуть деревянную преграду.

По рассохшейся лестнице тут же послышалась торопливая поступь, эхо разнесло злые голоса по тёмным углам.

Некуда прятаться. Нашли…

Большие сильные существа быстро разбежались по всему подвалу и один из них тихо, но твердо сказал:

– Вот он!

Гровел сидел в самом тёмном углу, скорчившись от страха и холода. Сейчас он не мог ничего предпринять, чтобы защитить себя. Отчаянно вжимаясь тощей спиной в холодную стену, испуганно таращил глаза на дуло оружия, нацеленного на него злобной особью.

В инструкции было чётко указано – на планете обитает разумная раса. Да, разумная, а ещё абсолютно недоброжелательная!

Гровел закрыл глаза, ещё сильнее съёжился и приготовился к боли.

– Урод какой. Смотри, как человеческий зародыш. Лови эту тварь!

Его грубо схватили, обмотали верёвками и потащили наверх. На солнце.

Яркий свет жадно обхватил маленькое тельце, беспощадно сжигая нежную кожу. Гровел завизжал, попытался пошевелиться, как-то спрятаться от боли, но стало только хуже – солнце находило всё новые места для своих пыток.

Кто-то пожалел его и накрыл плотной, вонючей тканью.

Гровел тихо скулил, плакал и старался не шевелиться, чтобы жёсткая нить не тревожила раны, пахнущие горелой плотью.

Нужно выбираться, пока его не посадили туда, откуда выхода уже никогда не будет.

Он смог просунуть руки сквозь путы и отодвинуть тяжёлое покрывало. В глаза тут же ударил яркий солнечный свет. Гровел, пискнув, вернул защиту на место, но успел заметить, что лежит один. Взревевший мотор дал возможность определить место, куда его бросили. Транспорт. И рядом никого.

Какая удача!

Прячась под покрывалом, на руках подобрался к борту открытого кузова.

Время тянулось бесконечно. Чтобы не упустить подходящий момент, ему постоянно приходилось выглядывать из-под своего укрытия, ожидая, когда машина заедет в тень.

Наконец, он почуял запах леса и уже знал – свобода близко. И когда грузовик заехал в лесную прохладу, он резко выскочил из своего укрытия, ухватился трясущимися ручками за деревянный борт кузова, подтянулся и выбросился наружу. Тяжело шлёпнувшись в густую траву, теряя сознание от боли, сумел перекатить своё тело, замотанное в сеть, под куст, и там отключился.

Машка

– Вот, ставь тут подпись.

Тётя Валя ткнула в колоночку ведомости толстым пальцем и с улыбкой стала наблюдать, как Машка, прикусив язык, старательно выводит на бумаге своё имя.

Мария Кожанкина, прозванная в деревне Машкой-дурой, была инвалидом детства. Не закончив ни одного класса сельской школы, Машка, всё же, благодаря стараниям матери, умела писать печатными буквами и читать по слогам. И даже понимала, что читала, если предложения были короткими, с простыми словами.

Жили они с матерью на окраине деревни, почти у самого леса в маленькой добротной избе. В отличие от невысокой полноватой матери, Машка вызрела в рослую деваху, крупную, крепкую, закалённую на тяжёлой деревенской работе.

В свои двадцать восемь Машка нигде не работала – одна вела всё хозяйство – и огород, и скотину, и дом, пока мать горбатилась на лесозаготовке. И никогда не была замужем – кому нужна такая «неумная», хоть и работящая баба. Да и красотой Машка не отличалась: носатая, губастая, мужеподобная. И даже голос у неё был сиплый, скрипучий.

Жили они с матерью тихо, скромно, ни у кого ничего не просили, сами справлялись. Но три дня назад Машка осталась одна. Несчастный случай на лесозаготовке унёс жизни двух человек. Одной из погибших была Вера Кожанкина, Машкина мама.

Оплакивая мать по ночам, Машка поднималась рано утром, доила корову и постепенно втягивалась в домашние хлопоты, как учила мать. Заботливо следила за скотиной и огородом. Справлялась, как могла.

– Пенсию тебе прибавили, Маш, – складывая ведомости в сумку, тётя Валя кивнула на небольшую стопку наличных в руках девушки. – Приоделась бы ты, что ли? Купила платье новое.

– Ехать же ж надо! – отмахнулась Машка. Она никогда не выезжала из деревни одна, но признаваться, что страшно без матери покидать дом, не стала. – Да и есть у меня, чего носить. От мамки осталось.

Тётя Валя сравнила рослую Машку и маленькую мать её Веру, грустно усмехнулась.

– Ладно, пойду я.

Она повесила сумку на плечо, подошла к двери, обернулась, бросив на Машку сочувственный взгляд, спросила тихо:

– Не боишься одна? Без мамки не страшно?

Машке было страшно.

– Нет! – резко ответила она. – А чего бояться? Кому я тут нужна?

– Ну ладно.

Тётя Валя вышла в сени, обулась и не спеша ушла со двора. Жаль было девку. Но по суду, скорее всего, заберут бедняжку в интернат. Присматривать за ней некому.

Машка тут же засуетилась, засобиралась, спрятав деньги под старенький матрац в своей комнатке. Вышла на улицу, закрыла дверь на железную щеколду и направилась в сарай за корзинами. Зной – не зной, а в лес идти надо. Грибы пошли. Хотела сегодня по холодку, но пенсию прождала, задержалась. А на зиму запасы нужны. Так мать делала, так и Машка делать будет.

Найдёныш

Он попытался забраться как можно дальше в кусты, чтобы спрятаться в тени. Но даже здесь солнце умудрялось пробираться к нему, лапало жестокими лучами, жгло кожу. Гровел беспомощно прижимался к земле, стараясь прикрыться листьями и скулил от боли и жалости к себе. Одно хорошо – он сумел уйти от охотников, что два дня гнали его, выслеживали как добычу. Он и был добычей: странным, непонятным для них существом, свалившимся на охотничий стан прямо с неба. Его корабль взорвался в воздушном пространстве планеты, и он единственный из всего экипажа, кому удалось выжить, укрывшись в спасательной шлюпке. Шлюпка увязла в болоте, но гровел чудом смог выбраться. Его биологическая оболочка только что переродилась в подходящую для планетарной атмосферы плоть, но не успела полностью сформироваться, чтобы иметь возможность заботиться о себе и защищаться.

Возможно, он погибнет здесь, под этим кустом от голода и холода, так и не сумев выбраться из сети, и никто не узнает, что случилось с пробной экспедиционной группой на этой планете. Ну зачем нужно было соглашаться на транспортировку своего сознания в эту глушь? Он не сможет на должном уровне представлять свою расу! Его задача – защищать команду, а не вести переговоры!

Гровел услышал тихую поступь и замер в ужасе. Кто-то раздвинул кусты, в которых он прятался, и издал удивлённый, испуганный вскрик. Гровел попытался напугать пришельца, вытаращив глаза и вытянув дрожащие руки. Ещё он хотел зарычать, но из горла вылетел лишь слабый писк.