– Да.

Михаил подошел к левой тумбочке, наклонился, вставил запястье Анны Сергеевны в кольцо наручника и защелкнул его, потом обошел кровать и так же пристегнул левую руку, зачем-то посмотрел на свои часы. Ладно, будет тебе эксперимент. Он снял свои часы и застегнул их на запястье женщины, достал смартфон, поднял EmoRecPlayer и включил запись.

– Зачем мне Ваши часы? Каждая секунда и так проходит сквозь меня как стрела. Вы что, хотите меня заснять? Фото на память? Или видео?

Жар залил голову Михаила, рука с телефоном дрожала.

– А Вы? Вы хотите этого?

– Наверное… да. Я об этом не думала… но сейчас захотела. Только что. Когда Вы достали телефон.

– А если я выложу видео в инет?

– Нет, Миша, не выложите.

– Почему?

– У Вас же такой… опыт… впервые?

– Ну да.

– Ну вот. Вы его оставите себе. И никому не покажете.

– Может быть. Но есть ведь вероятность…

– Есть. И это очень возбуждает. И будет возбуждать потом. Долго.

– Чем?

– В неизвестности всегда таится риск, опасность, а это возбуждает. Я сейчас Вам отдаю себя. Это в природе женщины – отдавать. Это необычайно приятно, Вы не можете это понять. Вы сейчас можете сделать со мной все, что хотите. Но не будете. Я так и думала. Но запись Вы включите. Вы ее заберете с собой, будете смотреть, Вы не можете от этого отказаться. Вы хотите этого. Вы хотите меня, и не спорьте. Вы хотите, чтобы я была у Вас в телефоне – вот такая… как сейчас. Вас возбуждает потенциальная возможность. И меня тоже. Не возражайте мне. У Вас дрожат руки. Снимайте уже.

Вот так кино, блин. Ты сегодня прямо Тинто Брасс, Майкл. Это тебе уже не на LCD ее видеть, от нее прямо жар пышет, всего-то метр до нее, руку протяни… Михаил вытер пот на лбу, открыл на смартфоне камеру и клацнул красный кружок – на экране появилась Анна Сергеевна, она подвигала плечами, попыталась высвободить руки, вытянула ноги, согнула их в коленях и развела в стороны, потом опять сдвинула. Твою ж мать! Хоть бы батарейка не сдохла! Он включил зум и обследовал все части тела женщины, медленно двигая телефоном. Анна Сергеевна следила за движением камеры, двигала ногами, то открывая, то пряча пушистый Бермудский треугольник; поиграв так с минуту, она широко раздвинула ноги, глаза ее не отрывались от лица Михаила. Он мог различить каждый волосок на ее атласной коже. Два красных кружка мигали в низу экрана смартфона: EmoRecPlayer и камера бесстрастно делали свое дело. Ты ж хотел совместить два файла в один, сделать видео с записью эмоций, вот тебе и материал для работы, вот и будет первый шедевр, первый блокбастер. Черт, но ты же никому это не покажешь, она права, запрешь в сундук и закопаешь под дубом на необитаемом острове. Но сама мысль, что он там есть, будет греть тебя. Господи, не урони телефон, сил нет, руки дрожат.

Михаил оторвался от экрана и посмотрел на Анну Сергеевну – грудь ее ритмично поднималась.

– Мне пора уже, Анна Сергеевна, я пошел.

– Уже? Так быстро? Мне так жаль. Расстегните меня тогда.

– Муж расстегнет. Я спешу, – он развернулся и пошел прочь из спальни.

– Миииша!!! Что Вы! Ну подождите! Не уходите!

Михаил прикрыл за собой дверь, пересек холл, открыл английский замок и хлопнул дверью, потом досчитал до шестидесяти, глядя на мигающий кружок Эморека, и вернулся в спальню.

– Ну что – Вы удовлетворены?

– Боже, Миша! Это было ужасно! Так неожиданно, так остро! Как будто Вы мне туда, – она повела глазами в низ живота, – вставили перец, длинный красный перец. Это было просто восхитительно! Я Вам так благодарна!

– Так что – закончим?

– Ну подождите. Еще немножко, прошу Вас! Я еще не всё.

– Что еще?

– Я думаю, Вам это тоже будет интересно. Мы с Вами очень похожи в чем-то. Я хочу Вас попросить еще об одной вещи.

– Какой вещи?

– Видите – комод. Откройте верхний ящик. Только не пугайтесь.

Михаил развернулся, увидел комод с двумя бронзовыми канделябрами и зеркалом над ним, подошел к нему и открыл ящик. Ёпсель-мопсель, это же весь наш раздел Love gadget! В ящике лежали фаллоимитаторы разных цветов и размеров, металлические зажимы для сосков на блестящей цепочке, а в центре развалилась длинная плеть, состоящая из множества кожаных ремешков.

Он вспомнил стебель розы с шипами в недавно виденной записи, взял в руку плеть и покрутил ею в воздухе.

– Вы этого хотите? Серьезно?

– Да.

– Я не могу бить женщину.

– Вы и не будете меня бить. Отнеситесь к этому как к медицинской процедуре. Это будет такой массаж. Я ведь Вам делала.

– Массаж, говорите.

– Да. Ну пожалуйста!

Господи, ну разве можно от этого отказаться… когда такая женщина… так лежит… и так просит… Прости меня, Господи. Михаил подошел к кровати и легонько поквецал кончиками ремешков по роскошной груди Анны Сергеевны. Сердце его бухало, пот стекал по вискам.

– Не бойтесь! Сильнее!

Тогда он слегка крутанул плетью и опустил ее хвост на правую грудь женщины – она вздрогнула и судорожно вздохнула. Ну ладно, хочешь – на тебе массаж. Он несильно вертел в воздухе плеть и опускал ее на кожу Анны Сергеевны: на грудь, живот, бедра. Она дергалась, выгибала спину, охала и потом улыбалась; когда плеть дошла до низа ее живота, она широко раздвинула ноги и посмотрела на Михаила.

– И там?!!!

– Да.

Михаил глянул на экран смартфона – у батарейки светилось одно деление, но оба красных кружка записи мигали. Он легонько махнул плетью и опустил ее между ног женщины – бедра ее судорожно сдвинулись.

– Еще! – Анна Сергеевна опять широко развела ноги, – сильнее!

Михаил вертанул плеть и направил кончик ее хвоста в устье Бермудского треугольника, женщина вскрикнула, сжала ноги, засучила ими по покрывалу так, что слетели туфли, цепочки наручников зазвенели; она повернула колени вправо и почти перевернулась на живот, на экране смартфона появились роскошные ягодицы, ноги опять раздвинулись – он взмахнул плетью и от души опустил ее вниз.

Даже приятно было, кто бы мог подумать, а, Майкл. Тебе ведь было приятно лупасить ее плеткой, сукин ты кот. Признайся. Так ты и во вкус войдешь. Не, ну ты что. Никада! И что же это, что это с тобой было. Да все очень просто: ты доставил женщине удовольствие, которое она хотела получить, и ее наслаждение передалось тебе. А ей точно было хорошо? Да ты что – она кончила только-что – прямо в твой Эморек, прямо в камеру – чтобы ты потом не сомневался, что такое возможно. И она хотела, чтобы ты с ней это сделал. И записал. И унес собой. А она еще говорит про смерть желаний! Ну и женщина! Просто пизд*ц!

Анна Сергеевна перестала вздрагивать и стонать, постепенно затихла, развернулась на спину, сдвинула ноги и вытянулась, выдохнула и посмотрела на Михаила.

– Я даже не помню, когда мне было так хорошо.

– Правда?

– Да, Михаил. Благодарю Вас. Расстегнете меня теперь? Уже все.

Михаил взял с тумбочки ключ, отстегнул правый наручник, обошел кровать, отстегнул левый и снял с запястья женщины свои часы, потом остановил запись. Анна Сергеевна поймала левой рукой его запястье и прижала палец к вене.

– Сделайте мне приятно – скажите, что Вам понравилось. Это со мной делать.

– Не скажу.

– Ну и не говорите. И правильно. Помните итальянский фильм – «я знаю, что ты знаешь, что я знаю». Не все нужно говорить. Мы теперь связаны… цепью.

– Какой?

– Мы знаем друг о друге то, чего не знают другие. У нас есть общая тайна. Я уверена, Вы ее сохраните. И не только у Вас есть – и у меня. Хоть Вы и не хотите это признать. Я знаю, что Вам понравилось. И что у Вас это в первый раз сегодня. Я Вас, в определенном смысле, лишила невинности. Это так приятно – сделать из юноши мужчину. Вы не можете себе представить, как приятно.

– Прощайте, Анна Сергеевна. Спасибо за чай. Замечательный был… микс.

– До свиданья, Михаил. Спасибо Вам за все.