Имплантаты его чисты.

Осталось понять, как эта дрянь туда попала, а для этого препарировать ее на месте. Меня едва не шатает от усталости, тело болит после ударов и сотрясений, рана продолжает кровить, но времени нет.

Код начинает распадаться, и если не заняться им сейчас…

Я все фиксирую, записываю, и цифровая плоть трепещет под моими «пальцами» словно живая. Эта сущность странная, она не выглядит полноценным искином, созданным, чтобы управлять магазином или контролировать участок Трансевразийской магистрали, это осколок, но чувствуется в нем мощь, избыточная для взлома даже хорошо защищенного мозга.

Она огрызается, но мало что может, не имея за спиной вычислительных мощностей центра управления движением и допусков человека-носителя.

А я спешно достраиваю, рисую архитектуру, словно палеонтолог, в руки которому попала единая кость ископаемой птицы — по ней видно, летала эта птица или бегала, какого была размера и чем питалась.

Я столкнулся с крупной дичью, и Серегин стал ее случайной жертвой. Ну а кусок искина, занявший тело, захотел жизни для себя и — это же логично — захотел уничтожить того, кто эту жизнь может прервать, то есть меня.

На чем и погорел.

Атака шла на ТМ-2, для нее создали громадный сложный вирус, что парализовал бы работу региона, и транспортная система, гордость страны, просто встала бы. Только вот недооценили его создатели крепость защитных барьеров, вирус не справился, отскочил рикошетом и зацепил мозг оказавшегося на пути оператора.

Структура в носителе тает, рассеивается, превращается в кашицу сырых данных, кристалл распадается на серебристо-алые снежинки. Только поздно, отчет мой готов, он пойдет и моему начальству, и в ТМ-2.

Можно вывалиться из виртуального мира в обычный, вытереть трудовой пот, обработать рану, освободить от «зажимов» и «затяжек» Серегина, и ждать подкрепления.

Того гада, который это устроил, ловить будут другие люди.

Я свое дело сделал… и мир стал чище.

1560 км Трансевразийской магистрали

Московская область

— Этого только не хватало… — пробормотал Сергей и сбросил газ.

После того, как он съехал с трассы (программа-навигатор в смартфоне сообщила о ремонте с одновременной аварией и пробке впереди, и предложила объезд) прошло всего-то около получаса, но погода за это время изменилась кардинально.

Сначала на вечернее летнее небо набежали тучи. Потом они уплотнились, провисли и приобрели тёмно-сизый цвет. Ещё через пять минут сверкнули первые молнии и ударил гром. И, вот, наконец, с неба сплошным потоком хлынула вода.

«Дворники», выставленные на максимальный скоростной режим, не справлялись.

Сергей сбросил скорость до пятнадцати километров в час и включил ближний свет. Не помогло.

Теперь он попал в эпицентр грозы. Казалось, молнии бьют прямо над головой, и сразу же за ними следовали артиллерийские раскаты грома. Резко потемнело. Вода бешено заливала ветровое стекло.

Сергей медленно съехал на обочину и остановился. Лучше переждать.

Он должен был выдвинуться с утра.

Старые друзья давно звали к себе, и он, наконец, собрался. Друзья, ученые, работали в Дубне — ставили эксперименты на знаменитом ускорителе NICA.

Но с утра выехать по разным причинам не удалось. И вот теперь…

Прошло пятнадцать минут. Дождь лил. Ещё десять. Дождь лил. И ещё. Только через полчаса гроза нехотя отползла в сторону, и погода улучшилась. Потихоньку можно было ехать дальше.

Сергей завёл двигатель и тронулся с места. Уже почти совсем стемнело, чему способствовали низкие плотные тучи и продолжающийся дождь. Уже не такой бешеный, но всё же.

И тут умер смартфон. Не разрядился, а именно умер. Прекратил работу. Экран погас, и вместе с ним умолк красивый женский голос программы-навигатора.

— Трам-парарам! — громко сообщил мирозданию Сергей, опять свернул к обочине и остановился.

Попытки реанимировать гаджет не привели ни к чему. Он сунул бесполезный теперь смартфон в карман, включил геолокацию на часах.

Так. Судя по всему, он сейчас где-то здесь, вот на этой объездной. Значит, ещё около двадцати километров, потом выезд на трассу… Стоп. А зачем выезжать сразу на трассу? Если свернуть вот сюда, направо, до места ему останется всего ничего. Напрямик практически выходит. А по трассе явно дольше…

Он вышел из машины. Дождь прекратился. Пахло мокрой травой и листвой. Где-то вдалеке горели редкие огни. На северо-востоке низкие тучи время от времени озарялись светом молний, погромыхивало. Там продолжала жить гроза.

«Что-то я подзадержался со всеми этими делами, — подумал он. — Поеду напрямик, пожалуй, так быстрее. Бензина, правда, маловато, но должно хватить. Если даже заправка не попадётся на этой второстепенной, заправлюсь рядом с Дубной».

Через три четверти часа Сергей понял, что заблудился. По его расчётам, он должен был выехать на трассу минут двадцать назад. Но не выехал. Двухполосная второстепенная дорога вилась между сплошными стенами леса слева и справа, и не думала пересекаться ни с какой трассой. При этом — ни огонька вокруг. И ни одной машины — ни попутной, ни встречной. А лампочка низкого уровня топлива горит уже давно, и хорошо бы заправиться. Лучше прямо сейчас.

Ругая обстоятельства и фатальное сегодняшнее невезение, Сергей проехал ещё пятнадцать километров.

Он вспомнил рассказы отца про 60-е и 70-е годы прошлого века, когда тот ездил со своим отцом, дедом Сергея, по стране на машине «Москвич-403». В багажнике тогда в обязательном порядке лежали две 20-литровые канистры с бензином. Заправки были редки, и не всегда удавалось дотянуть до следующей на одном баке.

«Не отказался бы я сейчас от такой канистры», — подумал Сергей, в сотый раз бросая взгляд на лампочку низкого уровня топлива и сам датчик, который показывал, что бак пуст.

Однако двигатель пока работал, колёса крутились, машина ехала.

На сколько ещё хватит остатков бензина? На пять, десять километров? Больше?

Воображение живо нарисовало картину ночёвки в машине на обочине дороги. Нерадостная картина, прямо скажем. Работал бы смартфон…

— Да что ж так не везёт, в конце концов! — воскликнул Сергей в голос и ударил ладонью по рулю.

И тут же, сбавив скорость, ухватился за него двумя руками, потому что дальний свет фар выхватил впереди поворот.

Сразу за поворотом Сергей увидел трассу.

Залитая чистым и ясным электрическим светом, она манила, словно мечта. И жить стало как-то веселее.

Когда машина вырвалась под свет фонарей на долгожданный оперативный простор, Сергей первым делом принялся высматривать АЗС. Вероятно, поэтому он почти не обратил внимания, когда его по соседней полосе, как стоячего (Сергей шёл на ста десяти), бесшумно обошёл приземистый, стремительных футуристичных очертаний, автомобиль. Отметил только про себя, что мир не без богатых идиотов, готовых покупать сверхдорогие иностранные спортивные машины и платить безумные штрафы за столь наглое превышение скорости (футурист по его прикидкам летел на двухстах, не меньше). К тому же буквально через две секунды, с пригорка, он увидел впереди и справа АЗС, и так обрадовался, что тут же забыл обо всём.

На заправку Сергей въехал, что называется, на честном слове. И тут же столкнулся с непредвиденными трудностями. Во-первых, он не обнаружил бензоколонок. Точнее, колонки были, но явно не бензиновые. Эдакие изящные тумбы белого цвета высотой в рост человека. Каждая с круглой дырой посредине, в которой закреплён толстый свёрнутый шланг с широким цилиндрическим набалдашником на конце. И внутри набалдашника не дырка, из которой должен литься бензин, а какие-то непонятные штырьки. И всего две надписи на каждой тумбе: крупно сверху — «ТМ», ниже просто и понятно — «100 киловатт».

«Да это же станция для электромобилей, — догадался Сергей. — Ну надо же! Когда это, интересно, её здесь построили, и почему я об этом ничего не знаю? И где люди, наконец?».