Умудряясь краем глаза следить за ними, я обнаружил ведёрко со льдом и несколькими бутылками Моэт. Дорогое шампанское. Не то, чтобы оно было вкуснее того же Кристаллс. Впрочем, мы были не в том положении, чтобы выбирать.

Схватив одно, я быстро вернулся к зазору в живой изгороди. Подумал с пару секунд. Снова подкрался к столу и, стянув уже наполненную кем-то тарелку с канапе, продрался сквозь кусты обратно на улицу.

И наткнулся на Риту.

— Что ты тут делаешь? — шыкнул я на неё.

— Пришла на подмогу. Что-то ты долго. Я заволновалась.

— Вот, — я сунул ей в руки тарелку с едой, — как в лучших домах Парижа.

Рита сморщила свой аккуратный носик и с видом знатока закивала.

— Поверь, в Париже такое не едят.

От её недавней робости и уязвимости ни осталось и следа.

Я закатил глаза. Она опять прикалывается что ли?

— В Париже которое село в Челябинской области? — насмешливо переспросил я, вспомнив, что где-то слышал в новостях об этом.

— В Париже, который в Иль-де-Франс.

— В Иль-де-что? — недоверчиво переспросил я.

Девчонка цыкнула:

— Не важно. Пошли.

Мы перебежали на другую сторону улицы, я затолкал бутылку под куртку и одной рукой приобнял Риту за плечи, стараясь прикрыть большую белую тарелку с едой, которую она торжественно несла прямо перед собой.

Острый локоток врезался мне в грудь.

— Эй, ты это… — ахнул я, отскакивая.

— Следи за руками, — буркнула Рита и сдула волосы со лба.

Воздух по-прежнему был плотным, и нам обоим хотелось переместиться поближе к воде, от которой исходила хоть какая-то свежесть. Воды каналов и рек в Питере были ледяными даже в самые жаркие дни года.

— Если у тебя гаптофобия, стоило сразу предупредить.

— Гапто-что? — настал её черёд переспрашивать.

Я довольно заулыбался и пояснил.

— Боязнь прикосновений.

— Нет у меня никакой боязни, — фыркнула она и краешком глаза посмотрела на меня. — Просто ты нарушил моё личное пространство… без разрешения. И… и когда это ты успел нахвататься умных слов?

— Дай подумать… — я дотронулся пальцем до подбородка, делая вид, что размышляю над её вопросом. — Примерно тогда же, когда ты была в Париже, который в Иль-де-хрен-знает-где.

— Я там и правда была, — без тени улыбки возразила Рита.

Не дожидаясь моего ответа, она перелезла через ограждение и спустилась по покатой набережной почти к самой воде, на небольшую пустующую площадку. Может, это задумывалось, как причал для малогабаритных катеров? Впрочем, неважно. Я перемахнул через перила следом.

— Давай, — махнула мне Рита, опускаясь на землю.

— Что?

— Ну, открывай шампанское, пока оно не нагрелось и не превратилось в виноградный компот.

— А, ну, да, — расстегнув молнию на куртке, я выудил пока ещё охлаждённую бутылку.

Через несколько секунд пробка плюхнулась куда-то в воду канала, а я присел рядом с Ритой, передвигающей пока не тронутые канапе по тарелке.

— Извини, я не догадался украсть бока… — не дав мне договорить, она выдернула из моих рук Моэт и отпила прямо из горла.

— Всё равно, — она вытерла губы тыльной стороной ладони и сунула бутылку мне обратно. — Бутербродик? — тарелка с микроскопическими канапе переместилась ближе.

Я взял парочку за шпажки, покрутил перед глазами, пытаясь определить, что находится между тонкими слоями хлеба, но, так и не поняв, забросил их себе в рот и, прожевав, проглотил. Хрень ещё та, но, в целом, неплохо.

Второй глоток шампанского расслабил меня, я сдёрнул куртку, бросая её между мной и Ритой, и подкатал на плечах короткие рукава футболки. Рита откинулась, опираясь спиной на крутой спуск набережной. Её тёмные вьющиеся локоны мягким покрывалом легли ей на плечи. Я последовал её примеру. Она лежала с закрытыми глазами с таким задумчивым выражением лица, будто перенеслась за миллион световых лет от меня.

07

— О чём думаешь? — внезапно вырвалось у меня.

— Я слушаю. Красивый блюз.

С удивлением я понял, что до нас действительно доносятся звуки музыки из открытого ресторана. Мелодия была спокойной и, словно бы перетекала из одной формы в другую, как если бы претерпевала неторопливую метаморфозу.

— Что это?

Губы Риты тронула улыбка.

— Божественный инструментал, — она так и не открыла глаз.

Я склонился над ней и, прекрасно осознавая, что опять нарушаю это грёбанное личное пространство, дотронулся кончиком пальца до её щеки, стирая пятнышко грязи.

— Ты испачкалась, — пробормотал я, оправдываясь, стоило её ресницам дрогнуть, а глазам распахнуться. — Если тебя… эм… чуть-чуть почистить, то ты вроде как… хм… симпатичная… — я замолк. Комплимент вышел каким-то сомнительным.

Но Рита улыбнулась. Её рука потянулась ко мне, пальчики откинули волосы со лба, скользнули по скуле вниз к подбородку.

— Ты тоже ничего. — Эта маленькая нахалка мне даже подмигнула.

Нет, я никак не мог понять логики её поведения. В одну минуту она даёт мне под рёбра, в другую — прикасается сама.

— Потанцуем? — предложила Рита, и я кивнул, вставая первым и предлагая ей руку.

Мы сделали ещё по глотку шампанского, и я с удивлением заметил, что мы приговорили уже больше половины бутылки.

— Часто приходишь сюда? — спросил я, обнимая девчонку за талию и притягивая её к себе поближе.

— Бывает, — она снова закрыла глаза и прислонилась лбом к моему плечу. — Ты слишком высокий, — недовольно пожаловалась Рита.

— Ну, извини, — я пытался подстроиться к ритму мелодии.

— И танцевать не умеешь, — выдала она. — Но ты всё равно мне нравишься.

— Вот как, — усмехнулся я. Похоже, алкоголь развязал этой малявке язык.

— На прошлой неделе играли Альберту Хантер и Лонни Джонсона, — продолжала она. — Готова слушать их вечно. Люблю классический блюз.

— И откуда у тебя такие пристрастия? — Честно, эти имена ничего мне не говорили. Вот если б она сказала «Блэк старс» или «Металлика», я бы её понял намного лучше.

— От отца, — она вздохнула. — У него была неплохая коллекция старых пластинок, насколько я помню. Ну, а ты… почему тебя не научили танцевать? Кто допустил такой пробел в воспитании? — поддразнила она, и это был горький юмор в нашей ситуации.

— Насколько я помню, — мне нравилось её передразнивать, — моим воспитанием никто никогда особо и не занимался.

— Сколько… сколько тебе лет?

— Девятнадцать с хвостиком.

— Уже поздно.

— Что?

— Воспитывать.

Мы тихо рассмеялись, и я даже позволил ей немного вести, пока наши ноги не оказались в опасной близости от края каменной платформы, за которым плескалась вода. Я быстро переместил нас обратно на середину, подхватывая и кружа Риту. Она засмеялась, крепко держась за мои плечи, чтобы не потерять равновесие. Мне нравилось выражение её лица, судя по нему, она действительно наслаждалась происходящим. Сколько раз она сидела здесь одна? Без компании? Было что-то интимное, личное, в том, что я разделил с ней этот момент, и в том, что она позволила мне это. Казалось, угнанная машина и гараж Стаса — это было так давно, а не каких-то несколько часов назад. Время теряет свои рамки, когда живёшь такой жизнью как мы: без дома, без близких друзей, без родных.

Когда тягучая мелодия завершилась, я отстранился от Риты.

— Поверь, машины я угоняю лучше, чем танцую.

Девчонка фыркнула:

— Ещё и хвастун. Кто-то тебя учил?

Я снова потянулся за шампанским, отхлебнул и передал Рите.

— Да, один парень, на пару лет старше, меня тогда только определили к новым опекунам, а он уже жил у них какое-то время. Я, правда, долго там не продержался. Неприязнь ко мне со стороны «отца семейства» превысила радость от получаемых от государства денег на моё содержание. Ну, ты же знаешь… эти приёмные семьи, — я поморщился.

Рита выгнула и опустила бровь.

— А… твои родные? Почему ты к ним не вернёшься? — осторожно поинтересовалась она.

Очередной глоток шампанского отозвался горечью в горле.