Миссия провалена.

Капитан исследовательского космолета «Арго» понимал это вполне отчетливо и то и дело промокал лысину белоснежным платком, представляя итог своего открытия во всех красках. Найденная им планета, затерянная в одном из далеких уголков Вселенной, заселена шиагами. Когда о ней станет известно, перевес голосов на Совете будет не в пользу людей. И ответственность за это – на нем.

Крах! Катастрофа! Фиаско!

Он участвовал во всех десяти высадках на планету. Голубой шарик, мягко светящийся за иллюминатором, при ближайшем рассмотрении отличался хрупкой, но хищной красотой: цветы источали галлюциногены, три луны вызывали сильнейшие приливы, одним из которых всю команду чуть не смыло при первой же высадке, а по ночам на сушу выбирались земноводные твари размером с автобус и с нежными голосами сирен. Все это не пугало, а скорее завораживало.

Но везде – и на ветвях деревьев, и на скалистых уступах, и на плавучих островках болот – были следы шиагов: обрывки паутины, отпечатки четырехпалых лап с глубокими лунками когтей, мертвые звери с раздутыми животами.

Капитан тихо выругался, но облегчения не почувствовал. Сейчас он пойдет в свою каюту, откроет холодильник и съест последнее ведерко клубничного мороженого. Целиком. Он берег его на свой день рождения, но ему срочно надо перебить горечь поражения.

Лишь одна светлая деталь выбивалась из общей мрачной картины. Крупная такая деталь, с розовыми треугольниками ушей, печальными глазами и свалявшейся шерстью на боках.

Овца. Она жалась к стенке карантинного отсека, отделенная от наблюдателей толстым стеклом, на морде застыло удивление. Лопушки ушей дрогнули, когда овца переступила с ноги на ногу.

Капитан в очередной раз промокнул взопревшую лысину. Браслет на левой руке вспыхнул россыпью синих огней, и рядом материализовалась Фернанда.

– Я могу впрыснуть тебе антидепрессанты, – предложила она с ходу. – От них ты, по крайней мере, не потолстеешь, как от мороженого.

Капитан поджал губы, игнорируя наглую голограмму.

– Думал, я не знала? – не отставала она.

– Слушай, уйди, а? – попросил он. – И без тебя тошно.

– Анализы готовы, – сообщила Фернанда, повернувшись к овце. – ДНК мериноса. Длинношерстная порода.

– Шерсть – это хорошо, – пробормотал капитан. – Вот только не могла эта овца появиться на краю Вселенной.

– Но она здесь. – Фернанда невозмутимо пожала прозрачными плечами.

Овца вздохнула. Свалявшиеся бока поднялись и опали.

Капитан спрятал носовой платок в карман белых брюк. Хватит с него и овец, и экспедиций, и космоса, где даже на самом комфортном корабле начинаешь сходить с ума от стерильного воздуха, белых стен и шепота звезд. Пора домой. Жена уже заждалась. А дочка родила. Он видел внука на записях, доставляемых из Центра. На него похож: громкий, толстый и лысый.

– Отправь данные в Центр, – приказал капитан. – Срочно.

– Уже, – ответи ла Фернанда и растаяла.

Я дохнула на иллюминатор и протерла липкие отпечатки пальцев.

Бледный шар, окутанный дымкой атмосферы, жемчужно сиял в темноте, и одна из его лун казалась мушкой на припудренной щеке кокетки. Вот в него, в шар, все и тыкали. А вытирать мне. Ну, или другой «мышке». Нас, обслуживающий персонал «Арго», все так называли. Пилоты и космоходцы носили синие костюмы с серебристыми погонами, медики – голубые халаты с нашивками на локтях, работники биоотсека – зеленые. Лабораторные умники щеголяли желтой униформой, техники – оранжевой, а капитан ходил весь в белом. Мы же, «мышки» «Арго», были обречены на практичные серые комбинезоны и незаметность. Но благодаря нашей работе махина звездолета безупречно функционировала уже целый год, что длилась экспедиция.

Тонкие зеленые полоски на моих рукавах означали, что я прикреплена к биоотсеку. Мне не доверяли брать пробы с образцов, доставленных с планеты. Я не проводила эксперименты. Не ставила опытов. Зато отлично мыла пробирки и вот иллюминаторы. Сразу после окончания колледжа я не могла рассчитывать на что-то получше. Зато когда мы вернемся, у меня будет два года стажа работы в биоотсеке космического корабля.

– Ева, – позвал меня Кайл, и я обернулась. – Ты подумала над моим предложением?

Кайл был одним из лаборантов. Кудрявая щетка темных волос, карие глаза, нос картошкой. Когда Кайл смеялся, то начинал подхрюкивать, как поросенок. На первых фалангах его коротких пальцев росли кустики жестких черных волос.

– Подумала, – ответила я, досадуя на него за это дурацкое предложение. Все было так хорошо: мы стали друзьями, и он мне нравился, действительно нравился, но совершенно не привлекал в физическом плане. – Кайл, думаю, нам не стоит усложнять…

– Ты меня не хочешь, – улыбнулся он добродушно. – Ева, но ведь Фернанда это исправит! Небольшая гормональная корректировка – и ты будешь от меня без ума.

– Я и так без ума от тебя, Кайл, – ответила я. – Но это как-то неправильно.

На «Арго», как и в любой долгосрочной экспедиции, действовала программа гормонального контроля. Через браслеты поступали препараты, которые исключали перепады настроения, уменьшали агрессию и подавляли либидо. Однако многие члены экипажа создавали временные пары. Для этого даже не надо было чувствовать влечения друг к другу. В установленное для секса время в кровь поступала доза гормонов, гарантирующих возбуждение. Я смотрела на Кайла, на его просящее выражение лица, изогнутые бровки домиком и не могла представить, что буду стонать от страсти в его короткопалых объятиях.

– А еще нам дадут дополнительный выходной, – подмигнул он.

– Это, конечно, все меняет, – улыбнулась я. – Кайл, спроси Эйвер. Я слышала, она ищет пару.

Кайл недовольно покосился на толстушку, которая поливала хвостики моркови, пушистыми рядами торчащие из контейнеров.

– У нее нет такой эротичной родинки над губой, как у тебя, – сказал он.

– Ева! – Фернанда материализовалась так внезапно, что я подпрыгнула от неожиданности. – Тебя срочно вызывают в рубку.

– Меня? – переспросила я. – Ты уверена?

Фернанда закатила глаза.

– Конечно, уверена! Шевелись!

– Зачем я им понадобилась? – спросила я, откладывая пылесборник и направляясь к выходу.

– Может, кто-нибудь из пилотов хочет предложить тебе создать пару до конца экспедиции, – елейным и подозрительно громким голосом предположила Фернанда еще до того, как за нами закрылась дверь биоотсека.

– Ты сказала это, чтобы поддразнить Кайла, – поняла я.

– Ага, – не стала отпираться Фернанда, плывя рядом со мной по белым коридорам «Арго». – Мне понадобится слишком большая доза препаратов, чтобы вызвать в тебе влечение к нему. Это нерациональное использование ресурсов.

– Может, стоит заключить с ним пару, только чтобы позлить тебя?

– Ева, о чем ты? – невинно спросила Фернанда. – Я компьютерная программа и не могу испытывать эмоции.

Я с подозрением на нее покосилась. Иногда в это верилось с трудом.

– Но все-таки, что от меня надо капитану? Я не думала, что он вообще знает о моем существовании.

– А он и не знает, – подтвердила Фернанда. – Это я сказала, что ты идеально подходишь для миссии на новой планете.

Она растаяла, и я поперхнулась очередным вопросом. Я судорожно нажала кнопку вызова на браслете, но чертова программа меня проигнорировала.

После первой высадки на обнаруженную нами планету говорили всякое: что всех членов экипажа разжалуют из космофлота, что нам запретят возвращаться, что всем сотрут память, чтобы не было ни малейшего шанса разболтать о планете, угрожающей человечеству одним своим существованием.

Война с шиагами завершилась по принуждению Космосоюза. Планеты между людьми и мерзкими паучьими тварями были поделены по принципу превалирующей расы. Моя родная Обитель-три на ближайшем заседании Совета могла отойти шиагам, успевшим полностью истребить оставшихся на ней людей, и от этой несправедливости хотелось кричать.