- Пиши. Фамилие мое Корнев.
И сразу за ним начала выстраиваться очередь.
А тем временем Бубнич подозвал Гуляева к столу президиума:
- Вот что, Гуляев. Информирую. Поскольку вестей никаких нет, наши товарищи, засланные к Клещу, наверное, провалились. Судя по всему, Клещ знает о нас многое. В городе действует контрреволюционное подполье, готовое в любую минуту помогать Клещу атаковать город. Надо быть готовыми к обороне. Собрать силы. Все коммунисты, чоновцы, уже на казарменном положений. На заводе пятьдесят человек получат оружие и будут пока оставаться в цехах. У нас шесть пулеметов, караульная рота, эскадрон Сякина. Сякин, к сожалению, дисциплины не признает. Нападение на город произойдет вот-вот. У монастыря наши обстреляли клещевский разъезд. Один из раненых сообщил, что со дня на день Клещ пойдет на город. Я сейчас организую все силы наших работников на проникновение в контрреволюционное подполье. Милиция в последнее время опередила нас и шла по следу, теперь след прервался. Надо его отыскать, Гуляев. - Бубнич жестко взглянул на Гуляева и опустил глаза. - Не знаю, как это сделать, знаю одно: дьякон нам нужен и нужен в ближайшие часы. Тут тоже очень многое скрыто... Сейчас судьба Советской власти в городе зависит от того, насколько у нас будет крепок тыл. Надо не дать вражеским элементам поддержать Клеща.
Иншаков встал.
- Слыхал? - спросил он Гуляева. - Хоть из-под земли, но добудь дьякона. Это тебе приказ. Не найдешь, пеняй на себя.
Гуляев вошел в пролом забора и зашагал между плодовых деревьев. У самого дома какой-то скрип насторожил его. По приставленной к дому лестнице карабкался Полуэктов.
Гуляев смотрел с любопытством. Что это задумал его хозяин? Откуда вдруг такая активность: подновленная дверь, посещение чердака?
Через несколько минут голова Полуэктова в картузе показалась в чердачной двери, он окинул сад взглядом и вдруг увидел Гуляева. С минуту они не отрывали глаз друг от друга.
- Смотрю, Онуфрий Никитич, ожили вы, - сказал Гуляев, - делом занялись.
Купец трудно протиснул в дверцу свое тело, повернулся задом к Гуляеву, медленно спустился.
Гуляев подошел. Полуэктов, далеко запрятав медвежьи узкие глаза, поздоровался, затоптался на месте.
- Скажите, Онуфрий Никитич, - вдруг вспомнил Гуляев, - вы в свою лавку, что напротив нынешней кооперации, кого-нибудь пускали?
У Полуэктова глаза полезли на лоб:
- Какая лавка, кого пускал? Избави господи от напастей!
- Да вот лавка у вас была... Напротив склада кооператоров.
- Так тот... склад, он опять же моей лавкой был. Так я что... Я не в претензиях... Новая власть, новые порядки.
- И Фитиля не пускали? Ключи-то от этой лавки у вас есть?
Полуэктов уставился в землю.
- Какой Фитиль? Какие ключи? - заморгал он. - Конфисковали у меня лавки-то эти, какие ключи тут?
- Значит, нет ключей?
- Нету, нету, - пробормотал Полуэктов и, вдруг повернувшись, резво ударился рысцой к дверям дома.
Гуляев поднялся к себе. "Странно, - думал он. - От одного вопроса пришел в неистовство".
И вдруг он понял: паника! Полуэктов был охвачен паникой, и причиной тому был он, Гуляев!
Пробраться в город оказалось легко. Лазутчики Клеща давно освоили один путь, который красные патрули не могли перекрыть. Это был путь через лабиринт оврагов.
На рассвете, прячась в садах, они нашли адрес, данный Клешкову Князевым. Несколько раз Клешков под разными предлогами пробовал оставить Семку в каком-нибудь саду, удрать от него, но у Семки, видно, были свои причины не покидать Клешкова, и он на все предложения разделиться безоговорочно отказывал.
Они постучались условным стуком в ставню. В домике началось движение, потом дверь приоткрылась на ширину цепочки.
- Кто такие? - спросил старушечий голос.
- От Герасима вам привет и пожеланье здоровья, - зашептал Клешков.
- Спаси Христос, давно весточки ждем! - голос у старухи дрожал. Пристально вглядевшись в Клешкова, она отворила дверь. - Проходите.
Через узкие сенцы они прошли в комнату. Там было жарко натоплено.
- Вы, соколики, тут пока погрейтесь, - говорила старуха, поспешно накидывая потертую плюшевую кацавейку и платок, - а я побегла за самим.
Она исчезла. Семка сидел на скамье, вытянув длинные ноги, и скучливо оглядывал комнату. Клешков тоже сел, придавшись спиной к печке. Его темное пальто почти не грело, и он изрядно намерзся.
- Интересно поглядеть, что это за братия? - сказал Семка и стал свертывать самокрутку.
- А чего смотреть-то? - отозвался Клешков.
- Куркули! - презрительно сплюнул Семка. - Я вашего лысого козла, Князева этого, враз раскусил. Он с батькой только для виду.
Послышался скрежет замка, и в комнату вошел невысокий стройный человек в военной форме, в красноармейской фуражке, в шинели, перетянутой ремнями. Шашка билась у него на одном боку, кобура хлопала по другому.
- Здравствуйте, - сказал он, оглядывая их темными зоркими глазами. От Князева?
- От него, - встал Клешков. Семка не двигался. - Это адъютант Клеща.
Военный пожал обоим руку, сел.
- Я руководитель суховского отделения "Союза спасения родины", - он еще зорче всмотрелся в посланцев батьки. - Какие задачи ставит перед нами атаман Клещ и какими силами он располагает?
- У батьки пятьсот сабель, - сказал Семка, сплюнув, - и хлопцы за батьку хошь в воду, хошь в огонь.
- Ясно, - оглядев его, перебил военный. - А каким образом атаман хочет действовать против суховского гарнизона?
- Через два дня по получении от вас ответа, - лениво заговорил Семка, - мы вдарим с двух сторон. Большая часть войска со степи, остальные обойдут город и кинутся от монастыря.
- Со стороны Палахинских болот? - недоверчиво сощурился военный. Там же места непроходимые, тем более для конницы.
- Ежели батько прикажет, - ощерился Семка, - так воны будуть проходимые.
Военный с сомнением покачал головой. Потом повернулся к Саньке:
- Что скажете вы?
- Где Василь Петрович? - спросил Санька.
- Жив, здоров.
- Пусть придет сюда.
- Это потом. Что передал Князев?
- Приведите Василь Петровича, тогда скажу.
Военный улыбнулся:
- Ну что ж! Пафнутьевна!
