Клешков увидел Бубнича и побежал было к нему, но тот уже шел в его сторону, и Клешков остановился, ожидая приказаний.

Бубнич подошел и осадил коня Сякина, грудью толкавшего лошадь начальника Иншакова.

- Кто виноват - выяснит трибунал, - сказал он резко. - Сякин, быстро всех своих за водой! Пусть несут ее кто в чем может. Надо поставить конных цепью от реки.

Сякин немедленно умчался.

- Иншаков, - приказывал Бубнич, - оцепи пожар! Не подпускай посторонних!

Кто-то подошел и встал рядом с Клешковым. Он оглянулся. Приземистый широкоплечий человек. По лицу бегают огненные блики, кепка надвинута на самые брови. "Степан", - узнал Клешков.

- Сань, - сказал вполголоса, почти в самое ухо Клешкову приезжий, ты иди-ка стань на охрану. Там за складами один лабаз не подожжен. Если увидишь меня, не удивляйся. Что скажу - сделаешь, понял?

- Есть, - кивнул Клешков. Он пробежал мимо крайнего горящего склада, увидел, как кричит на кого-то Гуляев (хотел окликнуть его, но до того ли было), выскочил за ограду и тут увидел спешенных сякинских кавалеристов, державших коней за повод, и перед ними - темные тела на земле. Конники разом обнажили головы.

"Со своими прощаются", - понял Клешков. Склад охраняли сякинские ребята. "Видно, перебили их", - думал он, подходя к стоящему отдельно лабазу. Вокруг лежали тлевшие головешки. На двери был сбит замок. Он откинул засов, открыл дверь. Внутри - хоть шаром покати.

По жестам метавшегося в свете пламени Бубнича было видно, как он объединяет людей на борьбу за лабазы. Склады он, видно, считал потерянными.

"Чего я тут торчу! - с унылой злобой подумал Клешков. - Ну и выбрал мне Степан местечко".

Между тем у лабаза начинала собираться толпа. Он подошел, увидел повернутые в его сторону недобрые лица, приказал:

- А ну, двадцать шагов назад! - И, когда толпа зароптала, вынул наган: - Ат-ставить разговорчики!

Он шел на толпу, и она отступила. Подскакал Иншаков:

- Ты охрана, Клешков?

- Я, товарищ начальник.

- Не подпускать никого без приказу!

- Есть!

- Гляди, если что будет! Единственное, что не сгорело, стерегешь!

Клешков хотел было сообщить грозному своему начальнику, что тут потому и не сгорело, что нечему было гореть, но Иншаков уже несся к складам.

Среди толпящихся перед складом людей он вдруг увидел приземистую знакомую фигуру в картузе, которая мелькала то в одной стороне, то в другой. Клешков сразу насторожился. Степан здесь, поблизости, значит, он поставил его сюда недаром. Горящие склады бомбардировали толпу головнями. Одна упала прямо под ноги Клешкову, и тот сапогом загнал ее в рыжие от близкого пламени лопухи. Толпа впереди страшно заволновалась, он огляделся и охнул. Приземистая фигурка в кожушке и картузе, держа тлеющую головню, заворачивала за угол лабаза. Сцепив зубы от злости, он кинулся к ней, завернул за угол и увидел перед распахнутой дверью лабаза Степана.

- Саня, - приказал тот, - я сейчас этот лабаз поджигаю. Он пустой, хлеба там нет. Но об этом никто не знает. Твое дело ждать, что из этого выйдет, и не рыпаться. Главное, что бы ни было, молчи.

А между тем люди одолевали огонь. В движениях тех, кто тушил, уже чувствовался единый ритм. Ведра точно переходили из рук в руки и выплескивались на крышу, из рукавов хлестали струи, смельчаки с крюками уже сновали по стропилам, спасая крышу, раскидывая в сторону горящие обломки.

Толпа перед Клешковым вдруг снова загомонила.

- Комиссары, - гудел огромный бородач, известный в городе дьякон Дормидонт, - они доведут! Один амбаришко с хлебушком приберегли - и тот загорелся.

Клешков оглянулся. Лабаз, порученный его наблюдению, пылал. И тут же перед Клешковым заплясал конь Иншакова.

- Прошляпил, раззява? - Иншаков замахнулся плетью, Клешков отскочил. - Под трибунал! - кричал, наезжая на него конем, Иншаков. - Под трибунал у меня пойдешь за это! Не укараулил!

Гуляев высунулся из окна. Не веря своим глазам, смотрел он вниз, во двор: по направлению к амбарам, где держали арестованных, брел обритый наголо человек в косоворотке, в распояску, страшно похожий на Клешкова. За ним, старательно вынося штык, вышагивал парнишка-конвоир.

- Саня! - крикнул Гуляев, все еще не веря.

Спина узника дрогнула, он на ходу оглянулся, в мальчишеском, таком знакомом лице была усталость, он махнул Гуляеву рукой и побрел дальше.

"Клешкова? За что?" Первой мыслью было - выручать. Надо бежать к Иншакову, к Бубничу...

Скрипнула дверь. Гуляев обернулся. Вошел Иншаков.

- Товарищ начальник, - шагнул к нему Гуляев, - я сейчас...

Иншаков запыхтел. Обычно одутловатое лицо его теперь было худым и старым, под глазами - трещинки морщинок, даже короткий задорный нос не веселил.

- Вот что, Гуляй, - сказал он после недолгого молчания. - Как там у тебя это дело с ограблением кооперации?

- Пока ничего конкретного.

- Бросай. Не до нее нам. Берись за склады. Там, правда, Бубнич сидит, но он просит прибавить от милиции кого-нито.

- А с кооперацией?

- Отложим. Тут понимаешь какое дело, вдарили нас в самый поддых. Ловко работают, гадовье. Склады-то полуэктовские - последнее наше добро.

- Товарищ начальник, - сказал Гуляев, - я займусь полуэктовскими лабазами, только можно было ведь туда Клешкова бросить! А я бы тогда кооперацию довел до конца.

- Про Клешкова забудь, - вставая, отчеканил начальник. - Клешковым трибунал занялся.

- За что? - изумленно спросил Гуляев.

- Поручили ему амбар охранять, а он не уберег, - бросил, уходя, Иншаков.

Гуляев вошел в обгорелый лабаз, где в углу за дощатым столом сидел на деревянной скамье Бубнич. Неподалеку от них отлого поднималась гора зерна. От нее шел запах духоты.

Бубнич невидяще посмотрел на Гуляева и снова уставился перед собой. Лобастое крючконосое лицо уполномоченного ЧК было угрюмо.

- Иншаков прислал? - спросил он своим клекочущим голосом.

- Иншаков.

- Садись. - Бубнич подвинулся на скамье. - Видел убитых?

Гуляев кивнул.

- Что об этом думаешь?

- Похоже, взяли их всех вместе.

- Думаешь, ребята были в будке?

- Похоже на это.

- Сякинские хлопцы, конечно, подраспустились. И немудрено при таком командире, как Сякин. Все-таки бывший анархист. Но вояки они опытные, сплошь из госпиталей... Что-то не верится, чтобы они могли бросить посты и так запросто отправиться отдыхать.